Ганнибал (др. перевод)
Шрифт:
Дворец доктора Лектера огромен — огромен даже по средневековым стандартам. Если попытаться перенести его в современный мир, то Дворец доктора по размерам и сложности конструкции вполне мог бы конкурировать даже с дворцом Топкапи в Стамбуле.
Мы стараемся не отстать от его мыслей, которые, покинув вестибюль, начинают быстро скользить в направлении Большого зала четырех времен года. Дворец построен по правилам, открытым Симонидом Кеосским и детализированным четырьмя столетиями позже Цицероном. Во Дворце высокие потолки и там много воздуха. Хранящиеся в нем предметы и картины очень реалистичны. Они удивляют, поражают воображение, иногда шокируют, а иногда выглядят просто нелепыми. Но чаще всего они прекрасны. Экспонаты размещены свободно, хорошо освещены
Находясь во Дворце, доктор Лектер хочет найти и вынести оттуда адрес Клэрис Старлинг. Но делать это он не торопится и задерживается у подножия лестницы, перед которой стоят бронзовые фигуры. Создание этих громадных бронзовых воинов, поднятых со дна моря уже в наше время, приписывается Фидию. Они возвышаются почти в центре зала с расписанными фресками стенами. По этим фрескам можно восстановить в памяти всего Гомера и Софокла.
Если бы доктор пожелал, то он мог бы заставить эти бронзовые лица рассказать ему о Мелеагре [38] , но сегодня он предпочитает просто любоваться ими.
38
Мелеагр (ок. 170–140 гг. до н.э.) — греческий философ, автор эпиграмм. Его эпиграммы большей частью эротичны, удачно сочетают рассудок с чувством.
Когда доктор Лектер удаляется на приятный отдых в свой Дворец, его там ждут тысячи залов, многие километры коридоров и сотни фактов, привязанных ко всем заполняющим помещение предметам.
Но когда мы вместе с доктором любуемся прекрасным, мы чувствуем, что в глубоких казематах нашего сердца и разума таится страх. В этой части Дворца в помещениях мало света, а потолки давят на голову. В нашей памяти есть провалы, похожие на ямы в подвалах средневековых замков. В вырубленных в скале бутылкообразных кавернах, узкое горлышко которых прикрыто глухой крышкой, гниет то, что предназначено к забвению. То; что, время от времени тайком вылезая оттуда, не способно согреть наши души. Иногда в результате похожего на землетрясение шока, утраты инстинкта самосохранения или случайной, поджигающей гремучую смесь искры эти давным-давно погребенные фантомы вырываются на свободу, чтобы сделать нам больно и заставить совершать опасные поступки…
Со смешанным чувством страха и восхищения мы следуем за доктором Лектером по созданным им коридорам, вдыхая аромат гардений, любуясь яркой живописью и опасливо обходя возвышающиеся над нами статуи.
Вот доктор Лектер минует бюст Плиния и поднимается по лестнице в Зал адресов. В этом зале вдоль стен в определенном порядке, в некотором удалении одна от другой, размещаются столь же хорошо освещенные скульптуры и картины. Одним словом, все устроено так, как рекомендует Цицерон.
А вот то, что нам надо… Справа в третьей от двери нише главное место занимает картина — святой Франциск; кормящий мотыльками скворца [39] . А на мраморном полу под картиной находится цветное панно с фигурами в натуральную величину.
39
Starling — скворец (англ.)
Парад на Арлингтонском кладбище. Во главе колонны Иисус (возраст тридцать три года) за рулем грузовика «Форд-Т», двадцать седьмого года выпуска, больше известного под названием «жестяная [40] Лиззи». В кузове грузовика стоит Эдгар Дж. Гувер. На его бедрах красуется балетная пачка [41] , сам он приветственно машет невидимой
Судя по всему, доктор Лектер очень рад видеть Старлинг. Много лет тому назад он узнал ее адрес в Ассоциации выпускников университета штата Виргиния. Он зашифровал адрес в панно и теперь без труда восстанавливает номер дома, в котором живет девушка, название улицы и даже почтовый код:
40
Жестяная — tin (англ.)
41
Балетная пачка — tutu (англ.), произносится так же, как two, two (два, два)
3327 Тиндал,
Арлингтон, Виргиния 22308.
Доктор Лектер способен передвигаться по обширным залам Дворца своей памяти со сверхъестественной скоростью. Обладая хорошей реакцией и силой, быстрым умом и способностью все схватывать на лету, он прекрасно вооружен против тех угроз, которые таит в себе материальный мир. Но в его памяти есть места, откуда для него исходит серьезная опасность. В этих местах логика Цицерона неприменима, там темно и отсутствует упорядоченное пространство…
Он решил посетить зал, где хранится коллекция древних тканей. Для того чтобы написать письмо Мейсону Вергеру, следует освежить в памяти строки Овидия о благовониях для лица. Поэт говорит об ароматных маслах в стихах, посвященных ткачеству.
А в замкнутом мирке «Боинга-747» доктор Лектер сидит, закрыв глаза и откинув голову на подголовник кресла. Каждый раз, когда самолет попадает в небольшую воздушную яму, голова доктора слегка вздрагивает.
На крайнем кресле младенец уже прикончил свою бутылку, но еще не уснул. Его лицо краснеет. Мать чувствует, как под одеялом напрягается, а потом расслабляется маленькое тельце. Ей даже не нужно лезть пальцем под памперс. Кто-то из сидящих перед ней пассажиров произносит:
— Бооже!
К царящему в самолете запаху плохо проветриваемого спортивного зала подмешивается еще один аромат. Сидящий рядом с доктором Лектером мальчишка, привыкший к подобным действиям младенца, продолжает истреблять деликатесы от «Фошон».
В полу глубокого подвала Дворца памяти откидывается крышка люка, и из отверстия веет отвратительный дух того, что должно быть навеки предано забвению…
Лишь немногим живым существам удалось пережить артиллерийский и пулеметный огонь, от которого погибли родители Ганнибала Лектера. Обширный лес в их поместье после боя превратился в частокол обгорелых и обломанных деревьев.
Разношерстная банда дезертиров, обосновавшись в отдаленном охотничьем домике, жрала все, что могла найти или поймать. Однажды им в лапы угодил жалкий, ободранный олененок со стрелой в боку. Несчастное животное сумело выжить, добывая траву из-под снега. Они привели олененка в лагерь и, не теряя времени, приступили к делу.
Ганнибал Лектер, которому тогда едва исполнилось шесть, видел, как они волокли животное, обмотав его шейку вожжами. Стрелять они не стали. Повалив несчастного зверя ударом по его тощим ножкам, дезертиры разрубили ему горло топором, кляня друг друга за то, что не догадались взять тазик, дабы собрать драгоценную кровь.
Мяса на отощавшем олене было совсем ничего, и через два, может быть, через три дня дезертиры вышли из охотничьего домика и, путаясь в полах своих длинных шинелей, прошли по снегу к амбару, в котором, зарывшись в солому, прятались дети. Ни один из детей еще не умер от холода, и поэтому они взяли живого.
Они ущипнули Ганнибала Лектера вначале за попку, затем за руку и за грудь. Оставив мальчишку в покое, дезертиры увели его сестру Мишу. Поиграть, сказали они. Никто из тех, кто уходил играть раньше, так и не вернулся.