Гарантирую жизнь
Шрифт:
– Надо снова звонить в милицию, в ОМОН, и все рассказать.
– Я не верю в милицию. Что могут сделать оперативники, получающие по тысяче рублей в месяц?
– Я тоже мало верю, но что-то же делать надо? Я не соберу миллион, даже если все продам и заберу свою долю в фирме.
– Надо искать бандитов самим. Параллельно с омоновцами. У тебя нет знакомых в местных спецслужбах?
Сергей виновато покачал головой.
– Есть, но все шапочные. Ты не представляешь, насколько у нас тут власть повязана с мафией и бандитами всех мастей. Если по всей стране криминальные и наркосделки
Тарасов заставил себя успокоиться, повертел в пальцах зажигалку, оставленную похитителями на даче, зашел в ванную и сполоснул лицо холодной водой. Вернувшись в гостиную, сел на диван, шлепнул ладонью по сиденью.
– Садись, в ногах правды нет.
Сергей, круживший по комнате, подумал и сел. Глянул на кутавшуюся в платок жену.
– Танюш, сделай нам кофеечку.
Таня кивнула, ушла на кухню.
– Рассказывай, – сказал Глеб.
– Что?
– Я вижу, что живется вам не очень сладко. Поделись проблемами, полегчает. Потом поговорим, что делать, где искать Акулю.
– Да и делиться особенно нечем… – Сергей помолчал, колеблясь, баюкая руку с протезом. – Все действительно не столь блестяще, как видится завистникам. Да и бандитам тоже… Никогда не думал, что столкнусь с таким жестоким прессингом на родине. Сначала дела шли хорошо, все удавалось, многие помогали, а как только я стал на ноги – и пошло, и поехало.
Сергей махнул рукой, ссутулился.
– Рэкет? – догадался Тарасов.
– Если бы только рэкет. Кстати, с этими ребятами проще договориться, чем с госслужбами, они меру знают. Главная же мафия на Руси – само государство. Ты не представляешь, сколько мздоимцев у меня перебывало! Участковый, главврач санэпидстанции, инспектор пожарного надзора, чиновники городской администрации, сотрудники УВД по борьбе со злоупотреблениями, представители общества защиты прав покупателей и так далее, и тому подобное. И каждому дай! Иначе что-нибудь отключат, что-то перекроют, запретят, заведут уголовное дело, отнимут лицензию, лишат всех прав.
– Да-а, – сочувственно протянул Глеб. – Это действительно оголтелый чиновничий рэкет. Беспредел! А отказать не пытался?
– Пытался, как же, – усмехнулся Сергей. – Да они меня все же сломали. Одна за другой пошли проверки, два месяца фабрика стояла, убытки достигли нескольких миллионов рублей, да к тому же наехал местный концерн по выколачиванию долгов «Сторица», – я имел глупость взять в банке ссуду и вовремя не расплатился. Пришлось идти на поклон к губернатору, он помог, зато теперь приходится изворачиваться, вести двойную бухгалтерию, химичить, иначе кранты – закрывай фирму.
– Весело.
– Да уж.
– Я не знал, что у тебя такое положение. Рассказал бы все раньше, вместе бы поборолись.
– С чиновниками, имеющими опергруппы в лице бандитов, особо не поборешься. Они не только меня, но и других таких же коммерсантов, желающих жить честно, «нагнули». Может, действительно, плюнуть на все и уехать? Ведь это из-за меня Акулину выкрали, знали, гады, что я не беден и «химичу», чтобы выжить.
– Ни в чем ты не виноват. Бандиты просто не знали, что Акуля не твоя дочь. Не помнишь, ничего подозрительного перед похищением не происходило?
Сергей помолчал, глядя в пол, потом встрепенулся.
– Может быть, это? Акулина говорила, что дня два назад к ней на улице подошли фотографы, мужчина и женщина, якобы снимали детей для журнала.
Тарасов подумал.
– Возможно, но маловероятно. Еще?
Сергей снова задумался.
– Ну, не знаю… хотя, разве что… Мне вообще-то часто звонят всякие уроды, предупреждают, чтобы «не обижал» представителей всяких проверяющих контор, а тут в офис заявился один тип в штатском, с красными милицейскими корочками, покрутился по кабинетам, ко мне не зашел и исчез. Так я и не понял, что ему было нужно.
– Он с кем-нибудь общался?
– С охраной, по-моему, с секретаршей…
– Что спрашивал?
– Да в общем-то ничего стоящего… нет ли проблем с сигнализацией… нет ли жалоб на руководство… где кто живет… – Сергей запнулся, посмотрел на насторожившегося Тарасова. – Ты думаешь?
– Вот именно, – кивнул Глеб. – К тебе приходил разведчик. Возможно, мы ошибаемся, и приходил натуральный мент, но уж очень странно, что не зашел к тебе и задавал странные вопросы. Твои охранники или секретарша не запомнили фамилию и как он выглядит?
– Не знаю, не спрашивал.
– Позвони. Заодно спроси, на какой машине он приезжал, если кто видел.
Вошла Татьяна, принесла чашки с дымящимся кофе, тут же молча вышла.
Тарасов посмотрел вслед женщине.
– Между вами ничего не произошло? Такое впечатление, что вы не разговариваеете.
– Переживает, – тихо проговорил Сергей.
– Говорят, бывает передозировка от общения даже с любимым человеком.
– Чушь, – криво улыбнулся Сергей, беря чашку рукой в черной перчатке. – Если любишь – не может быть никакой передозировки. Просто Таня приняла все это близко к сердцу, винит во всем себя.
– Да она-то здесь при чем?
– Я тоже так считаю, только ее не уговоришь. Ничего, успокоится. Главное, вернуть Акулю. Присохли мы к ней, честно говоря, как к родной. – Он отпил глоток кофе, взял трубку телефона и позвонил кому-то из своих подчиненных.
– Костя? Это Зощенко. Помнишь, ты дежурил в офисе дня два назад, когда к нам какой-то сотрудник органов приходил? Ты его удостоверение смотрел? Можешь вспомнить фамилию? Что? – Брови Сергея поползли вверх. – Понятно. Спасибо. Нет, ничего, все в порядке.
– Спроси его, как выглядел этот сотрудник.
– Как он выглядел?
Сергей выслушал ответ, положил трубку, растерянно посмотрел на Глеба.
– Он говорит, что это был старший лейтенант ФАС Бердяев.
Теперь пришла очередь удивляться Тарасову.
– ФАС? Твой Костя не ошибся? ФАС – это Федеральная антитеррористическая служба. С какой стати ее сотрудник вдруг объявился в Вологде?
– Может быть, у них тут отделение.
– Все равно, даже если в городе есть отделение ФАС, почему оно заинтересовалось тобой и твоей фирмой?