Гарем
Шрифт:
— Али Акбар многие годы верой и правдой служил Османской империи. Прошу тебя, мой господин, отправь его в отставку с почетом. С тех пор как ты надел на себя меч славного Аюба, на посту главного визиря сменилось уже пять человек, четырем из которых отрубили головы. Вся вина Али Акбара в том лишь, что он стар. Но разве можно забыть о том, сколько пользы он принес империи в прошлые годы? Между прочим, на улицах уже начинают вслух поговаривать о твоей жестокости.
— Что там болтают?
— Я скажу, но обещай, что не рассердишься.
— Обещаю.
— Ныне самым распространенным проклятием
— Хорошо, я дам Али Акбару почетную отставку, но кого мне назначить вместо него?
— Пири-пашу, — тут же сказала Сайра.
— Еще одного старикана?! О нет! Пири-паша жил в Константинополе еще в те времена, когда мой дед Мухаммед Завоеватель только захватил его! Ему ведь уже далеко за шестьдесят — Пири-паша не Али Акбар. Он настоящий гений государственного управления. Человек, лишенный пороков и иллюзий, связанных с властью. Долг перед государством всегда для него выше всего остального, даже собственной жизни. Ты нуждаешься в нем. Особенно теперь, когда собираешь поход в Египет.
— Ты поедешь со мной?
— Нет, милый, если только ты не прикажешь. На войне ты делаешься другим человеком, не тем Селимом, которого я знаю и люблю. Мой господин — поэт, прекрасный отец и благородный рыцарь, а отнюдь не хмурый султан и не безжалостный воин. Солдату не нужна женщина с се нежностью. Это будет его расслаблять. Я буду полезна тебе здесь, когда ты отправишься в Египет. Тут, в Константинополе, я твои глаза и уши. От кого еще, кроме меня, ты можешь услышать всю правду?
Он чмокнул ее в щеку:
— А кроме этого?
— А кроме этого, на мне еще гарем и дети. Следующей весной Нилюфер исполнится тринадцать, и ей придет пора узнать то, чему ее не научат учителя. И потом малыш Карим еще не в том возрасте, чтобы обходиться без матери. Хотя он растет не по дням, а по часам.
— Он так похож на тебя, любимая. Из всех моих сыновей Карим меньше других турок, но все изменится, когда он станет старше. И потом, он ведь уже сопровождал отца во время одной военной кампании, не правда ли? Вот подрастет и…
— Если подрастет, — тихо проговорила Сайра.
Селим, однако, не расслышал, ибо мыслями был уже далеко. Ему скоро предстояло сделать второй шаг на пути достижения единоличного лидерства в исламском мире. Вот-вот он вновь снарядит свою армию, только на этот раз они отправятся в Мекку и Медину, а затем в Египет. Он решил прислушаться к совету Сайры и назначить главным визирем Пири-пашу, ибо знал, что жена отлично разбирается в людях и интуиция ее никогда не подводит. Имея такой прочный тыл, можно будет всецело сосредоточиться на войне.
Видя, в каком он настроении, Сайра решила ничего не говорить ему о Хаджи-бее.
Ага кизляр умирал. Это было известно всем обитателям Эски-сераля, и они втайне плакали. В гареме не было ни одного человека, начиная с самой последней рабыни и заканчивая бас-кадиной, который бы не любил и не чтил мудрого старика. Хаджи-бей служил султанскому дому с девятилетнего возраста. Сейчас ему был семьдесят один год. Он пережил Мухаммеда Завоевателя, Баязета, на его глазах вырос и стал султаном Селим. В последние годы он надеялся увидеть у руля великой империи и Сулеймана, но теперь, чувствуя,
Впервые за все годы, что она провела в Турции, бас-кадина увидела покои старшего евнуха. Ее удивила почти спартанская обстановка, царившая в них. Тем более что Сайра всегда отдавала должное отменному вкусу ага кизляра в одежде. Он порой выглядел даже щегольски.
Спальня была тускло освещена, занавески на окнах задвинуты. Хаджи-бей возлежал на кушетке. В отличие от большинства евнухов он не растолстел с годами. Напротив, его сухое тело, накрытое покрывалом, казалось, еще больше исхудало. Слуга поставил перед кушеткой табуретку.
Опустившись на нее, Сайра сказала рабу:
— Беспокоить нас в крайнем случае. Тот молча кивнул и удалился.
— Ну что ж, дочь моя, — слабым голосом проговорил ага. — Скоро нить моей жизни прервется… — Сайра хотела было что-то возразить, но старик лишь похлопал ее по руке. Сайра обратила внимание на то, что его длинные и всегда изящные пальцы стали крючковатыми. — Ничего, дочь моя, не печалься, как не печалюсь я сам. Об одном жалею… что не увижу на султанском троне Сулеймана. Об этом я и хотел с тобой поговорить нынче. Ему угрожает опасность, Сайра.
— Какая, ага?
— У него слишком много братьев.
— Как ты можешь так говорить, друг мой? Еще совсем недавно у моего любимого господина Селима было десять сыновей. Но сначала погиб Омар, потом в халдирапском сражении были убиты Казим и Абдула, а теперь смерть забрала и моего Мурада в Сирии. Осталось всего шестеро. Они нужны Селиму.
— Но не Сулейману, — ответил Хаджи-бей. — Ты, дитя мое, самая умная из всех моих воспитанниц, не видишь правды из-за розового тумана, что застит твои глаза. Селиму осталось царствовать считанные годы. Да, Сайра, это так, поверь мне. Хворь, разъедающая его изнутри, скоро убьет его. Сейчас Сулейман — непререкаемый наследник, но положение в одночасье изменится со смертью Селима. Единство между кадинами прервется. Мухаммед всего па четыре месяца младше Сулеймана. Он обаятелен, весел и популярен. Почему ты думаешь, что Фирузи не захочет продвинуть его вперед? А наша гордая Зулейка? Ты думаешь, она не способна на что-то подобное? У Сарины только один сын, и в нем вся ее надежда. Словом… к тому времени когда Селим отправится к своим праотцам в рай, все его сыновья, за исключением Сулеймана, уже должны быть там и встречать его.
— Нет!
— Это необходимо сделать, дочь моя. Прими мой совет как единственное наследство от меня.
— Ты совсем забыл про моего маленького Карима, Хаджи-бей! Думаешь, я смогу убить его? Думаешь, позволю Селиму или Сулейману убить его? Никогда! Мы не для того рожали своих детей, чтобы их потом умертвили, дабы не усложнять процедуру престолонаследования. Пора положить конец порочной традиции братоубийства!
— Тем самым ты убьешь Сулеймана, Сайра. Ты бас-кадина, и тебе многое подвластно. Став султанской валидэ, ты будешь еще могущественнее. Но даже эта власть имеет пределы. Когда недовольные начнут разыгрывать карту Карима и его братьев против Сулеймана — а уж в этом не сомневайся, — ты ничего не сможешь поделать. Поэтому, дочь моя, я требую, чтобы ты начала действовать уже сейчас.