Гаргантюа и Пантагрюэль (Гаргантюа)
Шрифт:
ГЛАВА XXXIX. О том, как Гаргантюа чествовал монаха и как прекрасно говорил монах за ужином
Как скоро Гаргантюа сел за стол и первые куски были проглочены, Грангузье повел рассказ о начале и причине войны между ним и Пикрохолом и, доведя свое повествование до того момента, когда брат Жан Зубодробитель одержал победу при защите монастырского виноградника, превознес его подвиг выше деяний Камилла, Сципиона, Помпея, Цезаря и Фемистокла. Тут Гаргантюа попросил сей же час послать за монахом, -- он хотел посоветоваться с ним касательно того, как действовать дальше. Во исполнение его желания за монахом отправился дворецкий и немного погодя в веселом расположении духа с ним возвратился, причем брат Жан восседал на муле Грангузье, держа в руках перекладину от креста.
Брат Жан был встречен нескончаемыми кликами восторга, объятиями, приветствиями.
– - А, брат Жан, дружище! Брат Жан, приятель! Брат Жан,
– - Дай я тебя обниму!
– - Поди сюда, блудодей, вот я тебя сейчас задушу!
А брат Жан знай посмеивался. Такого милого и обходительного человека прямо поискать!
– - Ну-ка, ну-ка, -- сказал Гаргантюа, -- поставьте ему скамейку вот тут, подле меня!
– - Пожалуйста, куда прикажете, -- сказал монах.– - Паж, водички! Лей, дитя мое, лей! Это мне освежит печенку. Дай-ка сюда, я пополощу себе горло!
– - Deposita сарра, -- сказал Гимнаст, -- рясу долой!
– - Боже сохрани!– - воскликнул монах.– - Нет, милостивый государь, это нам не положено, -- in statutis Ordinis { В уставе ордена (лат.)} есть насчет этого особый раздел.
– - В задницу, в задницу ваш раздел!– - заметил Гимнаст.– - Ряса давит вам плечи, снимите ее!
– - Друг мой, -- сказал монах, -- пусть она останется на мне, -- ей-Богу, мне в ней лучше пьется, от нее телу веселей. Ежели я ее скину, господа пажи наделают себе из нее подвязок, как это уже однажды со мной случилось в Кулене. Вдобавок у меня пропадет весь аппетит. А ежели я сяду за стол в этом самом одеянии, -- вот тебе крест, я с легкой душой не только что за тебя, а и за твоего коня выпью! Мир честной компании! Я, правда, поужинал, но это мне не помешает есть за обе щеки, -желудок у меня луженый, он пуст внутри, как монашеский посошок, и всегда открыт, как мешок адвоката. Из всех рыб, не считая линя, говорит пословица, лучше всего крылышко куропатки или же окорочок монашки. Наш настоятель страсть как любит белое каплунье мясо.
– - Этим он отличается от лисы, -- заметил Гимнаст.– Лиса ни у каплунов, ни у кур, ни у цыплят ни за что не станет есть белое мясо.
– - Почему?– - спросил монах.
– - Потому что у нее нет поваров, чтобы его варить, -отвечал Гимнаст, -- а если мясо надлежащим образом не проварено, оно все будет красным, а не белым. Краснота мяса есть признак того, что оно не проварено, -- исключение составляет лишь мясо омаров и раков: их посвящают в кардиналы, когда варят.
– - Свят, свят, свят!– - воскликнул монах.– - Стало быть, у нашего монастырского лекаря плохо проварена голова, -- глаза у него красные, как миски из ольхи... Вот это заячье бедро полезно было бы подагрику. Кстати, отчего это бедра у девушек всегда бывают прохладные?
– - Этим вопросом не занимались ни Аристотель, ни Александр Афродисийский, ни Плутарх, -- отвечал Гаргантюа.
– - Существует три причины, в силу которых то или иное место естественным образом охлаждается, -- продолжал монах.– Primo { Во-первых (лат.)}, когда берега его омываются водой; secundo { Во-вторых (лат.)}, если это место тенистое, темное, сумрачное, куда не проникает солнечный свет, и, в-третьих, если оно беспрестанно овевается ветрами, дующими из теснины, а также производимыми колыханием сорочки и в особенности колыханием гульфика... А ну, веселей! Паж, плесни нам еще!.. Чок, чок, чок!.. Надо Бога благодарить за такое славное вино!.. Живи я во времена Иисуса Христа, -- вот как Бог свят, я бы не дал евреям схватить его в Гефсиманском саду! Черт побери, да я бы господам апостолам поджилки перерезал за то, что они испугались и убежали после сытного ужина, а доброго своего учителя покинули в беде! Хуже всякой отравы для меня те люди, которые удирают, когда нужно взяться за ножи. Эх, побыть бы мне французским королем лет этак восемьдесят или сто! Ей-Богу, я бы выхолостил всех, кто бежал из-под Павий! Лихорадка им в бок! Почему они, вместо того чтоб погибнуть, бросили доброго своего государя на произвол судьбы? Разве не лучше, разве не почетнее -- умереть, доблестно сражаясь, чем остаться жить, позорно бежав?.. В нынешнем году нам уж гусями не полакомиться. Эй, будь другом, отрежь-ка мне свининки!... А то ведь уж давно стоит, -стаканчик-то давно передо мной стоит! Germinavit radix Jesse { Пустил росток корень Иессеев (лат.)}. Дьявольщина, я умираю от жажды!.. А винцо-то ведь неплохое! Вы что пили в Париже? Мой дом в Париже более полугода был открыт для всех, ей-ей, не вру!.. Вы знакомы с братом Клавдием из Верхнего Баруа? То-то добрый собутыльник! Какая, однако ж, муха его укусила? С некоторых пор он все только учится да учится. А вот я ничему не учусь. Мы в нашем аббатстве ничему не учимся -- боимся свинкой заболеть. Наш покойный аббат говорил, что ученый монах --
– - Нисколько, брат Жан, -- отвечал Гимнаст, -- нисколько, клянусь тебе всеми чертями, нисколько!
– - Ну так за чертей, пока они существуют!– - подхватил монах.– - Бог ты мой, на что этому хромцу борзая! Подарить бы ему пару волов, -- истинный Бог, это бы его куда больше порадовало!
– - Отчего это вы, брат Жан, все время божитесь?– спросил Понократ.
– - Это только для красоты слога, -- отвечал монах.– - Это цветы Цицероновой риторики.
ГЛАВА XL. Отчего миряне избегают монахов и отчего у одних носы длиннее, чем у других
– - Клянусь христианской верой, -- воскликнул Эвдемон, -благовоспитанность этого монаха наводит меня на глубокие размышления! Он нас тут всех распотешил, а почему же тогда монахов называют бичами веселья и изгоняют из всякой славной компании, подобно тому как пчелы гонят из ульев трутней?
Ignavum fucos pecus a prese'pibus arcent ,
{ Трутней ленивых народ от ульев без жалости гонит (лат.).– - Перевод С. Аверинцева} -
говорит Марон.
На это ему Гаргантюа ответил так:
– - Не подлежит сомнению, что ряса и клобук навлекают на себя со всех сторон поношения, брань и проклятия, так же точно, как ветер, Цециасом называемый, нагоняет тучи. Основная причина этого заключается в том, что монахи пожирают людские отбросы, то есть грехи, и, как дерьмоедам, им отводят места уединенные, а именно монастыри и аббатства, так же обособленные от внешнего мира, как отхожие места от жилых помещений. Далее, если вам понятно, отчего все в доме смеются над обезьяной и дразнят ее, то вам легко будет понять и другое: отчего все, и старые и молодые, чуждаются монахов. Обезьяна не сторожит дома в отличие от собаки, не тащит плуга в отличие от вола, не дает ни молока, ни шерсти в отличие от овцы, не возит тяжестей в отличие от коня. Она только всюду гадит и все портит, за что и получает от всех насмешки да колотушки. Равным образом монах (я разумею монахов-тунеядцев) не пашет землю в отличие от крестьянина, не охраняет отечество в отличие от воина, не лечит больных в отличие от врача, не проповедует и не просвещает народ в отличие от хорошего проповедника и наставника, не доставляет полезных и необходимых государству предметов в отличие от купца. Вот почему все над монахами глумятся и все их презирают.
– - Да, но они молятся за нас, -- вставил Грангузье.
– - Какое там!– - молвил Гаргантюа.– - Они только терзают слух окрестных жителей дилиньбомканьем своих колоколов.
– - Да, -- сказал монах, -- хорошенько отзвонить к обедне, к утрене или же к вечерне -- это все равно что наполовину их отслужить.
– - Они вам без всякого смысла и толка пробормочут уйму житий и псалмов, прочтут бесчисленное множество раз "Pater noster" {"Отче наш" (лат.) } вперемежку с бесконечными "Ave Maria" { "Богородице, Дево, радуйся" (лат.)} и при этом сами не понимают, что такое они читают, -- по-моему, это насмешка над Богом, а не молитва. Дай Бог, если они молятся в это время за нас, а не думают о своих хлебцах да жирных супах. Всякий истинный христианин, кто бы он ни был и где бы ни находился, молится во всякое время, а Дух Святой молится и предстательствует за него, и Господь ниспосылает ему свои милости. Так поступает и наш добрый брат Жан. Вот почему все жаждут его общества. Он не святоша, не голодранец, он благовоспитан, жизнерадостен, смел, он добрый собутыльник. Он трудится, пашет землю, заступается за утесненных, утешает скорбящих, оказывает помощь страждущим, охраняет сады аббатства.
– - Я еще и не то делаю, -- сказал монах.– - За панихидой или же утреней я стою на клиросе и пою, а сам в это время мастерю тетиву для арбалета, оттачиваю стрелы, плету сети и силки для кроликов. Я никогда без дела не сижу. А теперь, дети, выпьем! Выпьем теперь, дети! Подай-ка мне каштанов! Это каштаны из Этросского леса, -- вот я сейчас и выпью под них доброго холодного винца. Что же это вы так медленно раскачиваетесь? Я, как лошадь сборщика, пью из каждого ручейка, ей-богу!
Гимнаст ему сказал: