Шрифт:
Annotation
Матерный и пародийный перевод соответствующей книги Д.Роулинг
Разумовский Владимир Владимирович
Глава 1 Рожденный жить
Глава 2 Украденное стекло
Глава 3 Письма ниоткуда
Глава 4 Конспиролух
Глава 5 Малый Арбат
Глава 6 Поезд с платформы р/2
Глава 7 Ваза сортирочная
Глава 8 Проффесор Самогоноварения
Глава 9 Полуночная стрела
Глава 10 Вальпургиева ночь
Глава 11 Фаршболл
Глава 12 Волшебный телевизор
Глава 13 Иосиф Джугашвили
Глава 14 Петя, цыпленок пареный
Глава 15 Радиоактивный лес
Глава 16 В бомбохранилище
Глава 17
Разумовский Владимир Владимирович
Гарик Потный и Оружие Пролетариата
Гарик Потный и оружие пролетариата
Глава 1 Рожденный жить
Господин и госпожа Разумовские, обитатели дома 4 по улице 75 лет со дня рождения лошади Маршала Советского Союза Семена Михайловича Буденного, очень гордились тем, что могут в любое время заявить - у нас, слава Мне, всё совершенно нормально. Невозможно было представить, что такие люди окажутся замешаны в чем-то извращенным, а уж тем более бисексуальном - они терпеть не могли коммунистов, жидомасонов, гей-движение и тому подобную хуету.
Господин Владимир Разумовский был чемпионом Ландана по боксу среди юниоров в полутяжелом весе, в связи с чем у него практически полностью отсутствовала шея. Зато в его голове, которой он, кстати, не только ел, было целых две извилины: одну натерла пилотка во время службы тогда еще молодого рядового Разумовского в рядах доблестного английского стройбата, а вторую он заработал, отмечая дембель, когда поссорился по пьянке с памятником адмиралу Нельсону и попытался победить его головой. После окончания бурных девяностых господин Разумовский практически отошел от дел, но остался владельцем небольшого спортзала. Госпожа Даздраперма Разумовская была высокой стройной блондинкой, у нее была натуральная грудь четвертого размера, количество извилин в ее голове стремилось к нулю, а их геометрическая форма - к прямой. У Разумовских был маленький сын по имени Володя - по мнению родителей, настоящий маленький бандосик.
У Разумовских было все, чего они только могли пожелать, но, кроме того, у них имелась страшная тайна, и больше всего на свете супруги боялись, что кто-нибудь эту тайну раскроет. Они бы попросту не вынесли, если бы кто-то узнал про Потных. На самом деле настоящая фамилия Гиви Потного была Потерашвили, но взятка в ФМС при оформлении гражданства позволила сделать ее немного более благозвучной. Лэйла Потная, в девичестве Иванова, доводилась родной сестрой госпоже Разумовской, но они не встречались уже много лет, и, сказать по правде, госпожа Разумовская вообще делала вид, что у нее нет никакой сестры, а всё из-за того, что эта самая сестричка и её хачик муженёк были настолько неформалами и долбоебами, насколько это возможно. Чету Разумовских пробирала дрожь при одной мысли о том, что сказала бы братва, появись Потные у них на улице. Разумовским было известно, что у Потных тоже есть маленький сын, но они его никогда не видели. Собственно, наличие сына заставляло держаться от Потных еще дальше - не хватало еще чтобы Володя набрался от него хаческих замашек.
Когда господин и госпожа Разумовские проснулись утром скучного, серого вторника - того самого дня, когда начинается наша история - в пасмурном небе за окном не было видно ничего противоестественного, что дало бы основания предполагать, что вскоре произойдут мерзкие, отвратительные события. Господин Разумовский гудел что-то себе под нос, выбирая на работу спортивный костюмчик расцветкой поярче, а госпожа Разумовская торопливо досказывала содержание вчерашнего аншлага, одновременно впихивая Володю в высокий детский стульчик.
Никто из них не заметил большой сине-красной вороны, пролетевшей мимо окна.
В половине девятого господин Разумовский взял барсетку, игриво похлопал госпожу Разумовскую по филейной части и попытался отвесить на прощание Володе легкого леща. Предчувствуя пятой точкой печальные последствия столкновения с тяжелой рукой родителя, Володя ловко увернулся. "Боксером растет", прохрипел господин Разумовский и вышел за дверь. Он забрался в свой джип и задним ходом выехал с гаража.
Впервые в то утро он заметил нечто странное, только выехав на перекресток. Он увидел хомячка, маленького пушистого и толстого джунгарского хомячка. Хомячок сидел кургузой жопкой на разделительной линии и крошечной лапкой показывал ему, господину Разумовскому, фак! В первое мгновение он даже и не понял, что же такое увидел, во второе - тоже. Примерно через пять минут и два поворота до господина Разумовского дошло - "Эта маленькая скотина показала мне фак! Пасть порву!" Однако ехать назад было неохота, а рвать пасть хомячку - даже господин Разумовский понимал, что это было бы как-то нелепо, пацаны наверняка стали бы смеяться. "Проще сделать вид типа он такой мелкий, что я ничего не заметил", - так решил господин Разумовский. Все остальное время по дороге в город он думал только и исключительно о таланте Григория Лепса, кассета которого играла в магнитоле.
На подъезде к кольцевой, однако, кое-что другое все-таки потеснило Лепса в голове господина Разумовского. Сидя в ежедневной утренней пробке, он не мог не заметить, что повсюду полно очень странно одетых людей. Людей в мудацкой одежде. Господин Разумовский терпеть не мог тех, кто по-мудацки одевается - страшно подумать, что иной раз напяливают на себя эти пидарасы! Он забарабанил пальцами по рулю, и глаза его случайно остановились на кучке этих ненормальных, собравшихся совсем рядом. Они оживленно о чем-то шептались. Господин Разумовский с возмущением увидел, что двое или трое из них отнюдь не молоды, наоборот, вон тот мужчина совсем уже пожилой, гораздо старше, чем сам господин Разумовский, а одет в оранжевую простыню на голое тело! Вот бесстыжий, накернить бы ему в ебало! Но тут до Господина Разумовского дошло, что это наверняка внеочередной гей-парад или еще какая-то фигня вроде этого... да, разумеется. А пидарасов всегда охраняют менты, это закон жизни, чувствуют родственные души видимо... Так что вылезти и отпиздить пидаров монтировкой, бейсбольной битой и даже просто кулаками было чревато отдыхом в обезьяннике. Машины наконец тронулись, и уже через пару минут Господин Разумовский, вновь погруженный в размышления о величии русского шансона, въезжал на стоянку возле своего маленького спортзала.
В своем спортзале, в полуподвале, Господин Разумовский почти не мог видеть улицу. Если бы это было не так, в нынешнее утро ему было бы трудно сосредоточиться на шансоне, спиртном, бабах, тренажерах и прочих любимых вещах. Ему не было видно, что средь бела дня мимо окна мчатся разноцветные вороны, попугаи и прочие глюки, но зато люди на улице это видели; они стояли раскрыв хлебальники и смотрели, как по воздуху одна за другой проносится разнообразная фигня. Большинство из столпившихся зевак вообще никогда раньше не видело галлюцинаций, даже под грибами.