Гарик Потный и Оружие Пролетариата

Разумовский Владимир Владимирович

Роня и Галина беспокоились об оружии куда меньше, чем Гарик, то ли потому, что они не видели того, что видел Гарик, то ли потому, что у них в жопе не пылал от боли геморрой. Безусловно, их пугала самая мысль о ВоланДляБадминтоне, но он не содомировал их во сне, а кроме того, они так усердно страдали фигней, что у них не оставалось времени на бесполезные раздумья о намерениях Сергея Полиэтиленовича или кого бы то ни было еще.

Подошел самый последний экзамен - история партии. Какой-то час, во время которого придется отвечать на вопросы о всяких там выживших из ума революционных колдунах, написавших

бесполезную переписку друг с другом, а потом - свобода! Балдежь в течение целой - восхитительной!
– недели, после чего им объявят результаты экзаменов. Когда привидение проффесора Ебланнза наконец-то произнесло долгожданные слова: "положите перья, скатайте пергамент и выбросьте его в мусорку", Гарик вместе с другими ребятами издал вопль восторга.

– Все оказалось значительно сложнее, чем я думала, - сказала Галина, когда они влились в ликующую толпу на залитой солнцем лужайке перед школой, - кстати, мне было не обязательно учить ни про Кодекс Строителя Коммунизма, ни про восстание Емельяна Пугачева.

Галина любила после экзаменов проверять ответы, но Роня сказал, что ему этого нахуй не надо, поэтому они побрели к озеру и плюхнулись под дерево. Близнецы Шварценфикт вместе с Ли Джорданом отпиливали гигантского восьминога, оглушив его предварительно динамитом, чтоб не сбежал.

– Никаких больше занятий, - счастливым голосом проговорил Роня, растягиваясь на траве.
– Не будь таким вялым, Гарик, у нас есть целая неделя до того, как мы узнаем, что написали все неправильно! А значит можно как обычно ни о чем не думать.

Гарик потер жопу.

– Хотел бы я знать, что это за хуета!
– в сердцах воскликнул Гарик.
– Шрам ужасно болит, и жопа тоже... Это и раньше случалось, но никогда так часто, как теперь.

– Сходи к мадам Стебле, - посоветовала Галина.

– Я не накуреный, - попытался возразить Гарик, - мне кажется, это предупреждение... Должно случиться что-то извращенное...

Но Роню невозможно было встревожить, для этого было слишком жарко.

– Гарик, расслабься, Галина права: пока Ильич рядом, с оружием нихера не может случиться. И потом, тебе не насрать на это. Да и Пушок сожрет любого дебила, кто полезет мимо. Сергею Полиэтиленовичу уже один раз чуть не оторвали ногу, вряд ли он так сразу сунется еще. И скорее Незнайка будет играть за сборную Англии, чем Огромаг предаст партию.

Гарик кивнул, но он не мог избавиться от неясного ощущения, что забыл что-то сделать, что-то важное, возможно подрочить. Когда он попытался поделиться этим ощущением с друзьями, Галина сказала:

– Это из-за экзаменов. Прошлой ночью я проснулась и шликала три часа подряд, пока вспомнила, кто я и откуда тут взялась.

Гарик, однако, был уверен, что терзающая его жопу боль не имеет ничего общего с экзаменами. Он задумчиво наблюдал, как по яркому голубому небу к школе подлетает ворона с запиской, зажатой в клюве. А вот ему письма приходят только от Огромага. Огромаг никогда не предаст Ильич а. Огромаг никогда никому не скажет, как пройти мимо Пушка... никогда... но... ведь он же тупой!

Со всей внезапностью, Гарик вскочил на ноги.

– Ты куда?
– сонно промычал Роня.

– Я тут кое о чем головой подумал, - буркнул Гарик. Он сильно побледнел.
– Надо срочно встретиться с Огромагом.

– Нахера?
– пропыхтела на бегу Галина, старавшаяся поспеть за Гариком.

– Тебе не кажется, что это охуенно странно?
– Гарик карабкался вверх по заросшему травой склону, - Огромаг мечтает чтоб не болела бошка с похмелья, и ему неизвестно откуда подворачиваются кореша, которые советуют купить яйцо? И он купил. Он же идиот! Почему я раньше этого не понял?

– О чем это ты?
– не понял Роня, но Гарик, не хуже всякого спринтера бежавший по двору к опушке леса, не ответил.

Огромаг сидел в кресле перед хижиной; штанины и рукава у него были закатаны, и он жрал горох из огромной миски.

– Приветики, - сказал он, улыбаясь.
– Экзамены сдали? Может, пивка?

– Да, давай, - попросил Роня, но Гарик перебил его.

– Нет, мы торопимся. Огромаг, мне нужно у тебя кое-что спросить. Нахера ты горох жрешь?

– Да пацаны звали с ними Бздох праздновать, вот и готовлюсь.

– А как они выглядят, твои пацаны?

– А я ебу?
– беззаботно бросил Огромаг.
– Они и балахоны-то не снимают, типа для конспирации.

Он увидел перед собой три посерьезневших лица и поднял брови.

– А чего, реально, нихуя необычного, в "Причиндале борова" полным-полно всякого чудного народу - это же очень модный кабак. Пацаны нелегалы, их менты ищут. Лиц я не видал, они были в капюшонах.

Гарик обессилено сполз на землю возле миски с горохом.

– А о чем ты с ними говорил, Огромаг? Ты упоминал "Нодваятс"?

– Да не ебу, я же жраный в говно был...
– Огромаг нахмурился, припоминая.
– Ага... Он спросил, чем я занимаюсь, ну, я сказал, что онанизмом, мы поржали ...Он спросил, каких животных мне удавалось выебать... Я назвал... Потом рассказал, как башка завтра гудеть будет... а потом... не помню точно, я ж за их счет бухал, еще и еще... Погодите-ка... Да, потом он сказал, что у него есть купон на скидку в "Азбуке вкуса" и предложил сыграть на него в карты... но он хотел убедиться, что я смогу сожрать все что куплю ... Тогда я и сказал, мол, после того как накормил хомяка пургеном, он так вымахал, что сожрет все, что я притащу...

– А он - заинтересовался Пушком?
– спросил Гарик, стараясь, чтобы его голос прозвучал спокойно.

– Ну... да. Чего, разве много встретишь таких здоровенных хомяков, хоть бы и в "Нодваятсе"? Ну, я и сказал, Пушок - просто ласточка, если знаешь к нему подход: покажи ему течную самочку, он за ней и пойдет...

Огромаг внезапно пришел в ужас.

– Я не должен вам этого говорить!
– взорвался он.
– Забудьте все, чего я сказал! Эй - вы бля куда?