Гармана
Шрифт:
— А вы не боитесь Синего Пустынника? Ведь разное болтают!
— Не верю. Нет на свете ни духов, ни посыльных из мира теней. Он человек и, думаю, хороший человек!
Со стороны Эля прилетел протяжный металлический звук: полдень. Барет забеспокоился:
— Простите, мне пора.
— Где найти вас?
Барет помедлил с ответом.
— Я встречу вас у второй излучины Эгели, возле моста.
— Ясно. — Мар Орант улыбнулся. — Значит, вы в — Сумеречном замке. Не опасно ли там? Будьте осторожны… Пожалуй, я подъеду к главным воротам. Только позвольте: как же мне называть вас?
— Мое имя
— Рич. Почти Рит. Вряд ли удачно!
— Прощайте, эрат.
— До вечера, Барет! — Мар развернул коня и, засмеявшись, крикнул через плечо: — А вот вы мое имя, кажется, забыли!
Барет посмотрел вслед удалявшемуся сыну суперата и взмахнул плетью. Конь рванулся с места и понес его по ровным дорожкам к Всаднику. Перед входом в лабиринт в густом кустарнике сидел пожилой гнофор с козлиным профилем. Он поднялся навстречу Барету.
— Приветствую тебя, сын мой. Не находишь ли ты, что заставляешь ждать себя непозволительно долго?
— Простите, святой отец. Я встретился с сыном великого суперата.
— Хм… Так. И он узнал тебя?
— Да, святой отец.
— Ладно… Кто предполагал, что злой дух принесет его сюда!.. Я вызвал тебя по делу. Нам стало известно, что Синий Пустынник появился в окрестностях Эля. Не сегодня-завтра он обязательно приедет в замок. Будь готов.
— Слушаю, святой отец.
Гнофор, полузакрыв набрякшие веки и глядя поверх головы Барета, точно слепой, продолжал тем же монотонным голосом:
— Мы решили не брать его сразу. Пусть пройдет в твой дом, пусть расскажет тебе такие секреты, каких не выдаст ни под какими пытками. Пусть. А уж Лоэру-то он должен сказать многое, не так ли, сын мой? Вот, вот. Однако о приходе его ты тотчас известишь нас.
— Как?
— Если это будет днем, задерни шторы на окне в комнате под крышей. Если же ночью — поставь на тоже окно свечу. В случае опасности выбрось во двор свою шляпу. В замке будут наши люди, они немедля сообщат нам.
— Я понял, святой отец. А когда же вы схватите его?
— Не раньше чем тебе удастся выведать от него все, что требуется. Теперь дальше. Из столицы получено приказание: после ареста Синего Пустынника ты тотчас уедешь в Сурт. Переправим на летающей лодке. Там тебе назначена встреча со старейшиной совета гнофоров и с той поры будешь выполнять только его указания и указания суперата — вместе с Квином. И прежде всего, видно, придется тебе подбивать неверную чернь на войну против союзников. Лоэра они почитают и пойдут за тобой на что угодно.
— Я опасаюсь суда, святой отец, за убийство пронома Кло Зура.
— Пусть это не тревожит тебя, сын мой. Всех, кого нужно, предупредили. Чернь же, сам знаешь, будет всячески оберегать тебя… А как начнешь звать людей на войну, на обещания не скупись: все, что захватят в бою, будет принадлежать им. Призывай к грабежам, к разрушению — и они повалят за тобой стадом, ибо в крови у них веками живут низменные чувства… Но я заболтался — все эти наставления ты получишь после, в Сурте.
— Однако неверные стали проявлять особенную независимость. Пойдут ли они за мной?
— Не пойдут? Не пойдут за Лоэром? Тогда ты не Лоэр! — Гнофор оглядел Барета, и чуть заметная усмешка перекосила его тонкие губы. — Не пойдут за таким молодцом? И не сомневайся!.. Ну, однако мне пора. — Гнофор, кряхтя, поднялся. — Ступай к себе, сын мой, и покуда не смей оставлять замок. Да хранят тебя боги!
Он отошел, и тут же вернулся. Положив костлявую руку на плечо Барета и глядя мимо него, сказал:
— Тебе, сын мой, отныне предначертана высокая миссия, и всевышние верят своему новому избраннику, помни это. Все мы служим большой цели и по мере сил стараемся добиться ее осуществления. — Он снова хотел уйти и снова задержался. — Любой из живущих под этим небом оставляет след после себя. Одни становятся великими, и память об их добрых делах переживет столетия в сердцах благодарных потомков. Другие оставляют след зла — их вспоминают недолго и с негодованием. Третьи — род мелких пакостников, гадящих исподтишка, как все трусы. Их презирают, однако помнить о них никто не будет. Они болячки на теле планеты.
— Вы к чему, святой отец?
— К тому. Для избранника неба два последних типа срамны, стало быть, остается лишь первый. Следуя ему, ты обретешь покой и вечную память тех, кто придет после нас…
3. У БАРЕТА
В сопровождении двух товарищей Урс Латор уже подходил к дому Барета, когда из густой тени сада вышел человек.
— Я не верю, что вы дух, тем более — злой, — сказал он, обратившись к Латору.
— Это вам делает честь, но не снимает ответственности за соглядатайство, — отозвался тот сухо, приближаясь вплотную к незнакомцу. — О-о, да мы вроде встречались!
— Вы знаете меня?
— Разумеется. Так что вы хотели?
— Вам нельзя идти туда.
— Куда?
— В этот дом.
— Конечно. Нет нужды забираться в ловушку, когда о моем приходе узнал сын суперата. Что может быть лучше! — Синий Пустынник обратился к товарищам: — Попридержите этого баловня судьбы, пока конь не унесет меня подальше отсюда!
— Эрат, меня нельзя задерживать!
— Можно! — Урс Латор круто повернулся.
— Но, послушайте, как вас… — Мар был в отчаянье. Пустынник, не обращая на него внимания, скрылся в темноте. Он разыскал в саду своих людей и узнал от них, что пока все в порядке, чужих никого в доме и поблизости от дома нет. На всякий случай он еще некоторое время оставался на месте, затем решительно вышел на дорожку. По аллее, обсаженной акациями, Урс Латор приблизился к дому, влез в окно и, поднявшись на второй этаж, толкнул дверь. Барет едва успел подняться из кресла, как оказался в железных объятьях Синего Пустынника.
— Рит… Мой любезный Рит… Наконец-то! — Он чуть откинулся, и легкая обида на мгновение пригасила его счастливые глаза. — Рит, ты не рад?
— Ну что вы! Я счастлив!
— Почему ты вдруг стал называть меня на «вы»? Неужели эти пять лет разлуки так изменили тебя? — Синий Пустынник улыбнулся. — А борода тебе не идет усы, по-моему, лучше. Как же теперь зовут тебя?
— Рич Барет.
— Не слишком удачно. — Латор снова обнял Барета, и снова улыбка засветилась на его лице. — Ах, Рит, мой милый Рит! Какой же ты стал сильный, красивый! — Он отошел к стене и с восхищением смотрел на Барета. Тот смущался, краснел и бормотал что-то насчет силы и красоты Синего Пустынника.