Гарнитур из электрических стульев
Шрифт:
Квартира была опечатана.
Даша растерянно огляделась, думая, что бы это могло значить. Вдруг рядом с ней послышался скрежет отпираемых запоров, соседняя дверь приотворилась на несколько сантиметров. В щели виднелась дверная цепочка и один любопытный старушечий глаз, рассматривающий Дашу с таким интересом, с каким вороватая сорока рассматривает кусок мыла, оставленный хозяевами возле умывальника, раздумывая, стоит ли он того, чтобы его украсть.
— Ты к кому, доченька? — спросила ее старуха из-за двери.
— Ватниекс
— А вы, наверное, Варвара Васильевна Хряпина? — громко произнесла Даша в полуоткрытую дверь, сверившись со своим списком.
Дверь прикрылась, брякнула цепочка, затем дверь открылась пошире, и старуха появилась полностью в цветастом ситцевом халате и войлочных шлепанцах.
— Убили Мартыновну-то! — прошептала она, оглядевшись по сторонам. — Убили!
— Да что вы? — Даша отшатнулась. — Как? Когда?
— Да ты кто будешь-то? — поинтересовалась старуха, пытаясь заглянуть в Дашин список.
— Я из собеса, — с готовностью сообщила та, — уточняю список на гуманитарную помощь — инвалидов, пенсионеров... здесь вот у меня Марта Мартыновна числится, потом Варвара Васильевна, это ведь вы?
— Я, я, — радостно подтвердила старуха, — да ты заходи, доченька, я тебе все расскажу.
Даша прошла вслед за ней по темному извилистому коридору, спотыкаясь о старую обувь, пустые коробки и обломки мебели. Старуха открыла очередную дверь и провела гостью в маленькую, невероятно захламленную комнату.
— Дак кто ты будешь-то? — снова спросила она, повернувшись к Даше и склонив голову к плечу с тем же сорочьим выражением.
— Из собеса, — терпеливо повторила Даша свою легенду, — списки уточняю пожилых людей для получения гуманитарной помощи. Вот у меня тут Марта Мартыновна записана, а вот вы, Варвара Васильевна...
— Да, да, Васильевна я, — подтвердила старуха, — а это что же будет — из одежды чего-нибудь дадут?
— Может быть, — Даша пожала плечами. Она не хотела зря обнадеживать старуху. — Я этим не занимаюсь, я только списки уточняю. Так что вы говорите — Марта Мартыновна умерла?
— Ох! — старуха всплеснула руками. — И не спрашивай, доченька! Как глаза закрою — прямо так ее и вижу! Лежит, бедная, а голова вся как есть разбита! И он тоже — весь в крови!
— Кто — он, Варвара Васильевна? — осторожно спросила Даша, увидев, что старуха замолчала и не думает продолжать.
— Кто — он? — удивленно переспросила Варвара.
— Ну вы сказали — он лежит весь в крови... Да кто же он-то? — Дашино терпение подходило к концу.
— Ну кто же еще? Гриша, племянник ейный. Ох, молодежь, молодежь... вечно чего-нибудь удумает! Лежит, весь в крови и как есть мертвый... А Мартыновна тоже на полу лежит, и голова совсем разбитая...
— Так вы их видели?
Старуха с подозрительным испугом взглянула на Дашу, затем покосилась на дверь и торопливо забормотала:
— Ничего я не видела, ничего не знаю. А ты, доченька, откуда, говорила? Не из милиции?
— Да нет, Варвара Васильевна! — Даша постаралась успокоить всполошившуюся старуху. — Я же вам сказала, что из собеса, по поводу гуманитарной помощи списки уточняю, — она сунула старухе под нос красиво отпечатанный на принтере список, — вот видите — ваша соседка, а вот вы рядом.
— И из одежды что-нибудь будет? — опять деловито уточнила старуха.
— Может быть, точно вам не могу сказать.
— И пальто, к примеру, будет? — Старуха снова по-сорочьи выпучила глаз, склонив голову к плечу.
— Не могу вам точно сказать, — пошла Даша на попятный, — я же только списки проверяю. Так вы их видели?
— Кого?
— Тьфу! — Даша привстала. — Да убитых! Марту Мартыновну с племянником!
Старуха огляделась по сторонам, будто проверяла, не подслушивают ли их, потом поманила Дашу к себе и, пригнувшись к ее уху, громко прошептала:
— И не племянник он ей вовсе.
— Не племянник? — удивилась Даша, отстранившись и вытирая ухо.
— Нет, не племянник! — торжественно проговорила Варвара Васильевна. — Не племянник, а крестник. Он и называл-то ее все — крестная.
— Ну, какая разница, — отмахнулась Даша, — племянник или крестник...
— Нет, не скажи, доченька! — Старуха обиделась. — Племянник и крестник — совсем разное дело! Племянник — это племянник, а крестник — это крестник.
— Так вы их видели? — вклинилась Даша в эти серьезные рассуждения.
— Кого, доченька?
— Ну как кого — убитых, Марту Мартыновну с племянником... тьфу, с крестником.
— Видела! — страшным шепотом прошептала старуха. — Только ты не говори уж никому, а то меня затаскают!
— Как же так получилось, что вы их видели?
— Соли мне надо было, доченька, — продолжала старуха полушепотом, — за солью пошла к Мартыновне, а у той дверь-то не закрыта, я и войди... Смотрю, а Мартыновна-то на полу лежит... Что это, думаю, никак она заболела? Какие ее годы, восьмидесяти еще нет! Ну я подошла, смотрю — она уж холодная... И рядом-то вижу — Гриша лежит, весь как есть в крови и тоже не дышит... Ну я и пошла...
— А что, Варвара Васильевна, — поинтересовалась Даша, — вещи там были раскиданы?
— Чего? — Старуха приложила ладонь к уху на манер рупора.
— Ну, не было там все разбросано, как будто искали что?
— Мне до чужих вещей нет интереса! — Старуха поджала губы.
— Ладно, Варвара Васильевна, спасибо. — Даша встала, собравшись уходить.
Ясно было, что больше ничего она здесь не узнает. Следы бабушкиной шкатулки окончательно затерялись. Ее мог взять тот, кто убил вора и его крестную — если он представлял себе ее ценность; она могла остаться в запечатанной квартире; она могла быть спрятана Шухером где-нибудь в укромном месте вне дома.