Гарнизон не сдается в аренду
Шрифт:
Он скользил взглядом по строчкам, иногда останавливаясь на забавных опечатках. Два вопроса не могли оставить его равнодушным.
Вопрос 440: «Вы связаны с органами разведки (контрразведки) в настоящем или в прошлом».
Вопрос 530: «Вы служили в организациях с высокой секретностью».
«И не лень им было придумывать и писать остальные 898 вопросов? — подумал Вадим Гранцов. — Для маскировки хватило бы и сотни. Отбрасываем шелуху, читаем «да», «да» — и начинаем разработку. А бедные простаки мучаются, стараются предельно честно отвечать, снятся ли им пришельцы…»
Часы остановились, и он мог следить за временем по смене охранников. Голод прошел сам собой, осталась только жажда. Он подумал, что где-нибудь под крышей могла накопиться дождевая вода, и полез на чердак, хромая на все четыре конечности.
Воды он не нашел — к сожалению, крыша сарая была в идеальном состоянии. Зато нашел расчищенное место перед слуховым окошком, отпечатки чужих кроссовок на пыли и сигаретный пепел. Из окошка он увидел охранников у ворот и на крыльце штаба. Видны были сектанты, сидящие на берегу, и Первая, которая прохаживалась за их спинами.
«Вот, значит, для чего рыли подкоп, — догадался Гранцов. — Кто-то следит за базой. Сектанты вырубили сигнализацию, и теперь любой может пробраться из леса в сарай и отсюда спокойно наблюдать. За чем наблюдать? За купанием голых придурков?»
Оглядывая дощатый пол, он заметил, как что-то блеснуло в углу. Там оказался обрывок какой-то целлофановой обертки. Сигаретная? Непохоже. Что же могло быть внутри? Он расправил обрывок, прикидывая первоначальный размер. Небольшая коробка конфет?
Нет. Видеокассета.
Отсюда не просто наблюдали, а еще и снимали на видео. Причем совсем недавно. Ни окурки, ни целлофан еще не покрылись пылью.
Он услышал, как внизу один охранник сказал другому:
— Пойду смотреть бесплатный стриптиз.
— Надоело, — сказал второй. — Были бы телки приличные, а то набрали доходяг. А чего они в небе видят, не знаешь?
— Ну, ты даешь, — сказал первый. — Надо ждать, пока в небе не появится крест. Как только увидишь крест, значит, готов, можешь начинать возрождение. Ты что, еще не видел? Так пошли, постоишь поближе, увидишь. Лично я уже раза три видел.
— Крест? И какой он?
— Разный бывает. Сначала не врубился, думал, самолет. Такой маленький, сверкающий. В другой раз как будто дымом нарисованный. Пойдешь?
— А этого партизана охранять?
«Иди, иди, — подсказывал ему Гранцов, напрягая всю свою телепатическую силу. — Иди искать знамение небесное, в нем твое спасение».
— Нет, не пойду. Если что, мне Второй матку вывернет, — сказал охранник, и Гранцов еще раз убедился, что телепатия просто фокус.
Он спустился к своим бревнам и снова разложил на них ушибленные места, чтобы вздремнуть. Прошло еще часа четыре, и низкое солнце уже запустило свои косые лучи в полумрак сарая, когда, наконец, заскрипела дверь.
— А тут довольно мило, — сказал сектант, которого Гранцов раньше не видел, голубоглазый брюнет с холеными усиками, в алой тенниске и длинных белых шортах. Казалось, он только что с корта. — Для карцера так слишком мило. Слишком сухо, слишком светло. Никаких крыс, наверно. Одни белки прыгают. Очень мило, очень.
— Вадим Андреевич, вы не хотите встать, когда с вами говорят? — спросила Восьмая.
Гранцов отвернулся.
— Ну, как хотите, — сказала она. — Ваше поведение только подтверждает первоначальную характеристику. Вы опасная личность. Мы вас проверяли и убедились в этом. Вы опасны для людей. Нам просто придется вас изолировать, чтобы вы не мешали нам работать.
— Собирайтесь, — сказал «теннисист». — Вас отвезут домой. Я приношу свои извинения от лица Института за этот неприятный конфликт. Вам будет выплачена компенсация. Пятьсот долларов.
Гранцов не собирался разговаривать с ними. Но дело приняло неожиданный оборот, и он поднял голову.
«Наверно, они нашли новых исполнителей, — подумал он. — И хотят меня убрать где-нибудь по дороге. Очень хорошо. Я готов. Вот только котомку прихвачу».
— Один я не уеду, — сказал Гранцов. — У вас осталась женщина, ее зовут Регина Казимировна. Она поедет со мной.
— Не надо ставить нам условия, — мягко попросила Восьмая. — Вы уедете, а Регина… Она сама сделала свой выбор. Можете спросить у нее. Мы позволим вам проститься.
«Проститься? Спасибо и на том. Мне больше от вас ничего и не требуется. Только подпустите к ней, а дальше я сам все сделаю», — подумал Гранцов.
— Где ваши личные вещи? Вам их принесут.
— Не надо, я сам схожу за вещами, — сказал он. — А когда я смогу получить обещанную компенсацию?
— Когда вам будет удобно, уважаемый Вадим Андреевич, — сказал «теннисист». — Созвонитесь с бухгалтерией института, вам все объяснят.
Гранцов спрыгнул с поленницы и повертелся на месте, разминая затекшие мышцы.
— Я готов. Только котомку прихвачу.
— Вы так и поедете, голый? — насмешливо спросила Восьмая.
— Что поделаешь, пришлось отдать последнюю рубаху. Вы уж позаботьтесь, чтоб Регина у вас голая не ходила, — попросил Вадим. — А то в прошлый раз просто какие-то эротические сцены наблюдались…
— Не волнуйтесь, — перебила его Восьмая. — Она не будет нуждаться ни в чем. Ваша Регина оказалась замечательным медиком. Она верит, что нужна людям, и больше ей ничего для счастья не требуется. Но вам этого не понять.