Гарпия с пропеллером
Шрифт:
– Стой! – заорал Кеша. – Сидеть!
Куда там! Снап, толкнув Аркадия, полетел вниз, сын попытался сохранить равновесие, пошатнулся, наступил на Хучика… Мопс истошно завизжал, Кешка машинально шагнул вперед, не попал ногой на ступеньку и, не выпуская Банди, упал. За ним нырнул Паша. В глазах у меня замелькало. Если вы когда-нибудь видели мультики про Тома и Джерри, должны представить, что случилось дальше. Клубок из Кеши, Снапа, Банди и Паши скатился вниз и врезался в полковника, разглядывающего битум. Раздался вопль. Я прижала руки к лицу! Ой мама родная! Вот кошмар! Настоящая катастрофа! Александр
Не успела я сообразить, что следует делать, как пуделиха Черри преспокойно влезла на спину Аркадия. Растерявшая остатки разума собака решила погреться возле любимого хозяина.
– Пошла ты на… – завопил Аркашка, пытаясь подняться.
Я не одобряю непарламентские выражения, но в данную минуту почувствовала себя счастливой.
– Котик, ты жив!
Кеша встал на ноги.
– Да… живее всех живых.
– Не нервничай, золотце! Все замечательно.
– Мать!!! Что ты видишь тут хорошего!!!
Я хотела было мирно ответить: «Главное, что все живы», но неожиданно расхохоталась. Дегтярев и Кеша, перемазанные с головы до ног черной липкой субстанцией, заорали в один голос:
– Она еще ржет!
Я прикусила губу:
– Простите, это нервное, вылезайте скорее.
– Они все перепачкают! – заявил Дима.
– Что же, нам теперь тут жить? – простонал Кеша. – Я понимаю, вам полы дороже, чем мы с полковником. Вызывайте кран!
– Зачем? – не понял прораб. – Оно конечно, можно, только позвоню – и он приедет, но к чему здесь подъемник?
– Вынесет ванну вместе с нами во двор, – пояснил Кеша, – там мы с полковником и станем жить, пока дождь и снег битум не смоют. Матери-то полы жалко.
Я возмутилась:
– Между прочим, про грязь сказал Дима.
– Вам же придется на улице год просидеть, – ляпнул недалекий прораб, – битум липкий, просто так не отойдет.
– Аркадий шутит, – ледяным тоном прервала его я, – лучше придумайте, как нам поступить.
Сзади раздался возглас Ирки:
– Пусть разденутся.
– Как?
– Догола, – пояснила домработница, – вон на картонку станут, ботинки, одежду поскидывают – и в ванную.
– А Банди?
– Возьмут его и на руках отнесут.
Я оглядела совершенно черного пса.
– Измажутся.
– Ну и чего? – хмыкнула Ирка. – И так на чертей похожи, им хуже уже не будет. Только пусть идут не на второй этаж, а в подвал, в джакузи, она большая, разом все поместятся, я потом ототру!
– Прикажешь нам тут при всех обнажаться, – надулся Дегтярев.
Ирка пожала плечами:
– Я уйду, Дарья Ивановна отвернется, а Паша с Димой мужчины, чего их стесняться. Или у вас ТАМ что-то особенное есть?
– Ступай на кухню, – мрачно велел Аркадий, – и сиди молча, пока до джакузи не дойдем. Мать, отвернись.
Я послушно уставилась на входную дверь. Сзади слышалось чавканье, кряхтенье, шорох, повизгивание Банди и нервный разговор:
– Помоги брюки снять.
– Не могу.
– Ну потяни.
– Сам тяни.
– Так тяжело, я сидя привык.
– Как ты за преступниками бегаешь, если согнуться не способен? Эй, осторожней! Похоже, придется побрить наголо.
– Тебя тоже, держи пса.
– Черт, тяжело.
– Эх, молодежь, хилые вы, вот как надо!
– Мама!
Я обернулась:
– Что?
– Немедленно закрой глаза! – заорали голые Дегтярев и Аркадий.
– Вы же сами меня позвали!
– И не думали!
– Но ведь позвали: «Мама!»
– Мать, – взвизгнул Аркадий, – сейчас же стань лицом к двери и замолчи!
Я пожала плечами и отвернулась. Глупые люди! Не знают, чего хотят. То зовут, то…
Ба-бах! Дверь распахнулась, и в прихожую вбежал Генри с ноутбуком.
– Он теперь летает в новом районе!
– Кто? – спросила я, поеживаясь от ледяного ветра.
– Гусь, – заверещал Генри, – то носился по маршруту Ложкино—Тверская, а сейчас отправился на Ленинградское шоссе. Что это? Почему туда?
– Закройте дверь, – закричали полковник с Аркадием, – нам холодно!
Но Генри, не слушая никого, ринулся к лестнице, причитая:
– Как же его изловить, как? Просто с ума сойти!
Я машинально проследила за орнитологом глазами. Счастливый, однако, человек. Ничего вокруг не замечает. Ни голых Аркадия с Дегтяревым, ни разгрома в холле. Он никогда не лишится рассудка, а вот я, вполне вероятно, скоро окажусь в психиатрической клинике. Впрочем, есть от чего! Два обнаженных мужика – один длинный, тощий, другой полный и коротконогий, отчаянно матерясь, тащат Банди, похожего на вырвавшегося из котла со смолой грешника. Троица собирается одновременно влезть в джакузи. Пит, конечно, будет в восторге, когда окажется в воде рядом с любимыми хозяевами. На груде битых кирпичей, прижимая к себе Черри, сидит Паша. Лицо у парня совершенно безумное, да и чувствует он себя, наверное, плохо. Иначе как объяснить тот факт, что он регулярно целует пуделиху в морду и приговаривает:
– Любимая моя! Живы остались!
Дима, вскрикивая: «Вот и хорошо, вот здорово!», топчется с обалделым видом возле ванны с остатками битума.
А по лестнице несется потерявший разум Генри с кличем:
– Все равно найду и поймаю!
И вы считаете, что в подобной обстановке можно сохранить психическое здоровье?
Но, как ни странно, следующее утро прошло вполне мирно. Ирка ни словом не обмолвилась о том, как трудно было отмыть джакузи. Аркадий с бритой головой спокойно слопал творог и усмехнулся, когда на кухню вошел полковник, тоже без волос.
Я постаралась не рассмеяться и уткнулась носом в чашку. Толстяк выглядел комично, голый череп не идет Дегтяреву. Решив подбодрить его, я прочирикала:
– Ой, как здорово! Ты стал похож на Герду!
Александр Михайлович выронил тостик:
– На кого?
– Есть такой известный трансвестит, – пояснил Кеша, – и не поймешь, кто он: мужчина или баба. Выступает в женском платье, но с бритой головой, правда, поет неплохо.
Дегтярев побагровел, но ничего не ответил, и я, испугавшись, что опять ляпну глупость, быстренько проглотила кофе и пошла к себе в спальню, звонить Асе Строковой.