Гарпунер
Шрифт:
В море творилось черт знает что, наш китобоец, то пропадал, то возникал снова между гигантскими водяными волами, иногда не взлетая, а врезаясь в очередную крутую волну, тогда судно захлёстывало водой почти полностью, но китобоец, как «ванька-встанька» вновь и вновь выныривал из морской пучины и продолжал бороться за свою и наши жизни. Корпус трещит, леера, борта судна, рубки и надстроек покрываются льдом. Экипаж «Энтузиаста» невелик, сейчас всего двадцать один человек и каждый занят тем, что бы наш китобоец дожил сегодня хотя бы до вечера. Капитан, штурман (он же третий помощник) и два помощника капитан, вместе со мной, ломают голову над тем, как же нам быть дальше; два матроса, марсовый и боцман заделывают течи и качают поступающую забортную воду; наши три механика, машинист
Мы готовы к шторму. Отверстия вентиляционных дефлекторов закрыть чехлами, рефлекторы-раструбы развернуты по ветру, якорные клюзы забиты брёвнами, ветошью и зацементированы, горловины, люки, иллюминаторы и двери, выходящие на палубу задраены, но в нашем кораблике хватает лишних отверстий, оставленных осколками, их конечно по мере возможности тоже заколотили деревом, но не все… осушители работают на пределе.
— Угля на час-два хода, потом встанем, вал пока держится — сообщает в переговорную трубку стармех. Положение почти безвыходное, как только мы лишимся хода, так нам сразу и конец, если мы не сможем поворачивать судно к волне и нас опрокинет.
— Готовьте плавучий якорь, масло на палубу! — отдает распоряжение капитан и Бивнев, вместе с боцманом и одним из матросов приступают к работе.
Если судно не может дойти до берега, войти в укрытие или найти место, удобное для подхода, а также не может своим ходом и при помощи руля держаться по ветру, нужно стать на плавучий якорь. Плавучий якорь на большой глубине позволяет поставить судно в разрез волне и уменьшить дрейф. Ставится якорь с носа, в воде он наполняется, натягивает дректов и, оставаясь почти на месте, тормозит движение судна, разворачивая его носом на ветер. Судно при правильно поставленном и подобранном по величине плавучем якоре должно медленно дрейфовать под ветер. Вообще эти якоря используют обычно на маломерных судах, но у нас нет сейчас похоже другого выхода. Да и якоря такого у нас нет… С помощью люкового брезента и брёвен его ещё предстоит изготовить. Ну а масло… Оно нужно, для ослабления ударов волн о судно при дрейфе. Масло растекаясь по морю, создают на поверхности воды тонкую пленку, что мешает образованию гребней волн, гасит их энергию, смягчает удары волн о судно. Масло можно периодически лить в воду с наветренного борта или подвесить с того же борта смоченную в масле швабру. Ну или в парусиновом мешке прокалывают отверстия, закладывают крошеную пробку, ветошь или пеньку и наливают масло. Затем мешок завязывают, прикрепляют к якорному канату и травят. Расход масла невелик, хватит и двух литров в час, но это может спасти судно.
Мои мысли сейчас на «Алеуте», как там Ирка, как там наша команда? Я уверен, что мы всё сделали правильно, и пока японцы не будут уверенны, что наш китобоец погиб и не смог связаться с властями, им ничего не грозит. Но вот если бы мы зашли в бухту… Я знаю, что могут сотворить солдаты «Императора Солнца», в своё время насмотрелся документальных фильмов. Что бы как-то отвлечься от творящегося вокруг ужаса и мрачных мыслей, я подошел к Деду, уже который час он бессменно на руле и только благодаря его умению, мы ещё держимся. Он как-то интуитивно управляет китобойцем, практически не прилагая к этому никаких усилий.
— Дед! Как у тебя так выходит? — кричу я ему — сколько смотрю, понять не могу, ты что, кому-то душу продал, чтобы так научиться? Я сколько не пробовал, херня какая-то получается.
— Хе! Ты, Витя, учись чувствовать судно ногами. Знай, что прежде чем гирокомпас покажет изменение курса, судно накренится и потом покатится в сторону возвышенной ноги. В это время работай штурвалом в противоположную сторону — с удовольствием поясняет мне Дед, по-моему, он ловит кайф от всей ситуации, он единственный, кто наслаждается процессом, чертов извращенец!
Собранный на скорую руку якорь, по распоряжению капитана, я креплю к одному из линей, который уходит в амортизационный отсек. Якорные клюзы мы заколотили на совесть, так что их не открыть до прихода в порт, и вот нам приходиться импровизировать. Ничего, выдержит линь, он китов держит и судно на себе таскает с ходом «полный назад» и тут нам поможет. Бивнев и Толик отправляют самодельную конструкцию за борт, боцман на лебедке начинает травить линь и тут судьба в очередной раз поворачивается к нам своей шикарной задницей. Огромная волна, возникает на пути судна и захлёстывает его полностью. Мы четверо, стоящие на баке и палубе оказываемся под водой. Все мы привязаны к леерам и только это нас спасает от того, чтобы нас не смыло за борт. Меня с силой бьёт об ограждение бака, холодная вода обжигает тело, а когда китобоец выныривает, я вижу, что и Толик и Бивнев за бортом, и только привязанные к поясам концы удерживают их от того, чтобы они не упали в бурлящее Охотское море. Я, отвязываюсь от ограждения и поскальзываясь на обледенелой палубе и стуча зубами от холода бросаюсь к ним на выручку. Толян без сознания и висит на своей страховке безвольной куклой, а Бивнев пытается зацепиться руками за скользкий леер борясь за свою жизнь.
— Руку давай! — ору я ему, обреченно понимая, что если ещё одна волна накроет нас, то скорее всего никакая страховка им не поможет, а я вообще сейчас беззащитен перед стихией — Бивнев мать твою! Шевелись Димон, якорь тебе в задницу! Быстрее!
Поймав руку моего недруга, я напрягаю все свои силы и с трудом втаскиваю его на бак. Бивнев дрожит, у него рассечена бровь и кровь заливает лицо, но он помогает мне вытащить Толяна. Ашуров с виду абсолютно цел и дышит, но до сих пор без сознания и вдруг наше судно вздрагивает и застывает без движения. Что за чёрт?! Неужели механики остановили машину из-за того, что кончился уголь? Они ведь говорили, что ещё на час точно хватит! Как же не вовремя, мы не успели поставить якорь! А кстати, где якорь?
— Димка! Где чертов якорь?! — ору я Бивневу, когда мы вдвоём тащим Толяна в надстройку.
— Звезда якорю Витёк! Разбился о борт! Линь под корпус ушёл! — кричит мне в ответ Бивнев.
И тут я понимаю, что же произошло. Нам конец! Плавучий якорь, с закрепленным к нему линем, пошел под корпус судна, в результате линь намотался на гребной вал и винт. Произошло заклинивание! Мы без хода и без якоря!
Глава 3
Мы пережили ночь только благодаря Деду, который почти падая с ног от усталости, всё же непостижимым простым смертным образом, умудрялся управлять застывшим без хода судном. Линь намертво заклинил вал, никакими действиями не удавалось провернуть его ни на передний ход, ни на задний.
Только к утру немного распогодилось, штормовым морем, наше неуправляемое судно снова снесло к Курильской гряде и в предрассветных сумерках на горизонте появился остров, покрытый туманом. Очередной японский остров… Экарма — остров северной группы Большой гряды Курильских островов, на котором расположен вулкан. Площадь острова около тридцати двух квадратных километров, в западной части над водой нависает вулкан Экарма высотой более тысячи метров. Из кратера то и дело вырываются клубы пара. Остров необитаем. Отсутствие питьевой воды делает его крайне непригодным для проживания.
— Спускаем шлюпки — командует измотанный бессонной ночью капитан — все кроме рулевого, на вёсла!
На «Энтузиасте» две шлюпки и с помощью них мы буксируем китобойца к земле. За рулевых на одной из шлюпок бледный Толян Ашуров, который ещё толком не отошёл от удара о борт судна, а на втором старпом, мы гребём изо всех сил, пытаясь справиться с течением и волнами. Иногда мне кажется, что мы стоим на месте, земля не приближается к нам ни на метр, но всё же гребём, пытаясь спасти китобойца, который сам за эти два дня ни раз спасал наши жизни. Долг платежом красен, и мы все готовы отдать его «Энтузиасту» и даже переплатить сверху. Море, хоть и успокоилось немного, но всё же штормит, и через низкие борта время от времени волны захлёстывают шлюпки, отвлекая одного из нас на вычерпывание воды.