Гарри Поттер и Обитель Бессмертия
Шрифт:
Гриффиндорцы помотали головами и честно сказали, что еще не видали. Было похоже, что после вчерашнего весь ритм школьной жизни сбился, во всяком случае, до сих пор, а время близилось к обеду, люди еще не собирались в Большом зале. Не собирались они там и следующие несколько дней, потому что его заняли авроры и разные министерские чиновники, которые, разумеется, подробно — куда там Вриттер — расспросили Гарри и его друзей о событиях рокового для школы дня.
Захват «Хогвартса» провалился, но его последствия тянули за собой шлейф неприятных обязанностей.
У Гарри имелся собственный долг. Сжав свою волю в кулак, именно он отправился на кухню и сообщил Добби о том, что случилось с Кричером и Винки в Тайной комнате.
Не хотел бы он еще раз пережить этот момент. Добби, не дослушав, бросился от него прочь, беззвучно рыдая.
— Какая страшная сила любовь для свободолюбивого домашнего эльфа, — сказал смущенный и расстроенный Рон. — А ведь он еще не узнал, каким образом погибла эта Винки. Она закрыла собой Кричера, и что только нашла в этом зануде… Мерлин, что я несу! — и он, расстроившись еще больше, хлопнул себя по губам. — Нельзя так, они же умерли.
В общем, когда на другой день Гарри доложили, что с ним хочет встретиться министр магии, чувствовал он себя не так радужно, как полагается победителю. Гораздо охотнее он разыскал бы Добби, или нарезал бы цветов для лежащих в госпитале вместе с Сюзан Боунс. Однако от него не принимали отказа, и, понимая, что это в любом случае придется сделать, Гарри последовал за Филчем в кабинет директора. В душе он возмутился, что ему не позволили захватить с собой друзей, но честно настроился вести себя предельно вежливо.
Портреты в кабинете директора все еще не были развешаны, а беспорядочно составлены вдоль стен, что создавало ощущение нагроможденности. Руфус Скримджер находился там не один, а, по всей видимости, с охраной, и при виде Гарри медленно, внушительно опираясь на трость, поднялся.
— От лица Министерства, мистер Поттер, выражаю благодарность лично Вам и всем, кто был с Вами, — официально заявил он, пожимая Гарри руку. — Вы и Ваши друзья не только мужественно защищали «Хогвартс», но и действительно сумели образцово спрятать обитателей замка, так что никто не пострадал, ну, почти.
— Благодарю, сэр, — отозвался Гарри.
В глазах Скримджера появилась нерешительность.
— Я подготовил список тех, кому намерен присудить орден Мерлина, — сказал он. — Взгляните, мистер Поттер.
Гарри взял пергамент, пробежал его глазами. Там значилось всего 8 имен.
— Но… тут нет никого из «Слизерина», — указал он.
Скримджер властно махнул рукой.
— У этих молодых людей до сих пор было достаточно недомолвок перед лицом закона, — сказал он. — Будем считать, что теперь они каким-то образом искупили свои прежние прегрешения.
На это Гарри мог бы многое возразить; он почти не сомневался, что ему, открой он рот, тотчас поставят на вид кулак Крэбба.
— А почему Сюзан Боунс — орден второй степени? — возмутился он. — Она одна удерживала кабинет директора, пока не прибежали я, Луна и Пэнси Паркинсон! А у Паркинсон, между прочим, досье чистое!
— Любое возвеличивание мисс Боунс вызовет пересуды, что на нее играет имя ее уважаемой тетушки, — соизволил разъяснить министр. — Что касается мисс Паркинсон, у нас есть сведения, что она задействована в не совсем законном, а точнее, в нелегальном научном проекте.
Говоря это, министр внимательно вглядывался в лицо Гарри, так что юноше оставалось надеяться, что он себя не выдал.
— И, хотя предполагаемый руководитель этого проекта, Северус Снейп, скорее всего, со дня на день получит свободу, мы бы не хотели себя компрометировать.
— А все, кто остался со мной, здорово как хотели рисковать своими жизнями, да? — псевдо-спокойно уточнил Гарри.
— Мистер Поттер, мы не можем разбрасывать орден Мерлина горстями, — прогремел министр.
— Тогда какого черта вы делаете вид, что вам интересно мое мнение? — в гневе вскричал Гарри.
С минуту они смотрели друг на друга, пока Скримджер не прервал молчание тяжелым, преисполненным бесконечного терпения и скрытого раздражения вздохом.
— Вы не забыли, юноша, наш разговор после завершения суда над Драко Малфоем? — заговорил он строго. — Помнится, тогда Вы точно так же метали громы и молнии, требуя для него самой суровой кары.
— Я был неправ, — нехотя признался Гарри.
— А я полагаю, что и тогда был прав, требуя от Вас вести себя прилично, — стукнув кулаком по столу, заявил Скримджер. — Вот Ваш так называемый шеф, он приличиями не пренебрегает. И далеко пойдет! Он составил куда более длинный список и подсунул мне на подпись. Но пока что мне решать, кто достоин ордена Мерлина, и вам придется с этим считаться.
И министр гордо откинул назад свою тяжелую голову. Гарри насупился. Он не знал, что можно на это ответить, и полагал, что нет смысла спорить.
— У Вас будут какие-нибудь пожелания, юный герой? — грозно поинтересовался Скримджер.
Гарри помедлил. Ему не хотелось просить этого, по-своему очень порядочного, колдуна о чем бы то ни было. Но и ждал он, пожалуй, слишком долго.
— Я хотел бы, — твердо произнес Гарри, — посетить могилы моих родителей и ближайших родственников.
— Что же. Не вижу повода отказать в столь почтенной и естественной просьбе, — сварливо согласился министр. Гарри показалось, что сие пожелание Скримджер воспринял с облегчением, а ожидал он худшего.
Рону и Гермионе позволено было составить ему компанию.
Следующие два дня герои привыкали к мысли, что все закончилось, и очень успешно. Странно, но, сталкиваясь между собой, члены Дамблдоровой Армии избегали обсуждать случившееся, глупо улыбались и говорили мало, в основном о пустяках. Фадж глядел на них любовно, с гордостью, и неразговорчивость таких замечательных учеников весьма его огорчала. Тем более что в «Пророке», по его словам, появлялись весьма красочные репортажи со знакомой подписью.