Гарри Поттер и Орден Феникса
Шрифт:
— Но, когда ты не вернулся из леса, куда вы с Долорес Кхембридж отправились, профессор Злей начал опасаться: вдруг ты продолжаешь считать, что Сириус захвачен лордом Вольдемортом. О чём немедленно известил некоторых представителей Ордена.
Думбльдор тяжело вздохнул и продолжил:
— Аластор Хмури, Нимфадора Бомс, Кинсли Кандальер и Рэм Люпин в тот момент находились в штаб-квартире на площади Мракэнтлен. Они приняли решение отправиться к тебе на помощь. Профессор Злей потребовал, чтобы Сириус оставался дома — кто-то так или иначе должен был сообщить мне о случившемся, а моего появления ожидали с минуты на минуту. Сам же профессор Злей намеревался искать
— Но Сириус не захотел оставаться дома и рассказ о произошедшем перепоручил Шкверчку. Они отправились в министерство, я в скором времени прибыл на площадь Мракэнтлен, и домовый эльф, надрываясь от смеха, рассказал, куда пошёл Сириус.
— Надрываясь от смеха? — без выражения повторил Гарри.
— Да, — подтвердил Думбльдор. — Понимаешь, Шкверчок, в общем-то, не мог нас выдать. Он не является Хранителем Секрета Ордена и не имел возможности сообщить Малфоям адрес штаб-квартиры или те планы Ордена, которые ему было запрещено выдавать. Особые чары его народа не позволяли Шкверчку ослушаться прямого приказа господина. Но он передал Нарциссе сведения, которые Сириус не считал нужным скрывать, но которые оказались чрезвычайно важны для Вольдеморта.
— Какие? — спросил Гарри.
— Что ты — самое дорогое ему существо, — тихо сказал Думбльдор. — Что ты считаешь Сириуса если не отцом, то братом. Вольдеморту было известно, что Сириус — член Ордена, а ты знаешь, где он скрывается, но после рассказанного Шкверчком он понял, что ради тебя Сириус пойдёт на всё.
Холодными, онемевшими губами Гарри выговорил:
— Значит… когда я вчера спросил у Шкверчка, дома ли Сириус…
— Малфои — разумеется, по приказу Вольдеморта — велели эльфу найти способ не подпускать Сириуса к камину после того, как у тебя будет видение, чтобы, если ты решишь проверить, дома ли он, Шкверчок мог бы сделать вид, что нет. Вчера Шкверчок ранил Конькура — Сириусу пришлось ухаживать за ним, и когда ты появился в камине, он был наверху.
В лёгких Гарри почти не осталось воздуха; он дышал часто, прерывисто.
— Шкверчок рассказывал об этом… и смеялся? — прохрипел он.
— Он не хотел говорить, — ответил Думбльдор. — Но я довольно неплохой легалиментор и знаю, когда мне лгут. И, прежде чем отправиться в департамент тайн, я… убедил его всё рассказать.
— А Гермиона, — прошептал Гарри, и его холодные руки, лежавшие на коленях, непроизвольно сжались в кулаки, — всё твердила, чтобы мы были с ним повежливее…
— И была права, Гарри, — сказал Думбльдор. — Когда мы решили организовать штаб-квартиру в доме Сириуса, я предупреждал его, что к Шкверчку следует относиться с уважением. Я также предупредил, что Шкверчок может оказаться опасен для нас. Однако, Сириус не прислушался к моим словам, он не верил, что чувства Шкверчка могут быть столь же сильны, как и человеческие…
— Не смейте… говорить… о Сириусе… в таком… тоне… — дыхание Гарри прерывалось, и он не мог нормально говорить, но утихнувший было гнев вспыхнул вновь: он не позволит критиковать Сириуса. — Шкверчок… лживая… скотина… он заслуживает…
— Гарри, Шкверчок таков, каким его сделали колдуны, — отвечал Думбльдор. — И он так же достоин жалости, как и твой друг Добби. Шкверчку приходилось исполнять приказания Сириуса, последнего члена семьи, которой эльф служил. Но он не был по-настоящему предан Сириусу. Каковы бы ни были недостатки Шкверчка, нельзя не признать, что Сириус не пытался облегчить ему жизнь…
— НЕ СМЕЙТЕ ТАК ГОВОРИТЬ О СИРИУСЕ! — заорал Гарри.
Он вскочил, готовый броситься на Думбльдора — как можно до такой степени не понимать Сириуса! Он был очень храбрый и так страдал…
— А Злей? — в ярости выпалил Гарри. — О нём забыли? Когда я сказал, что Сириус у Вольдеморта, он только усмехнулся мне в лицо… как всегда, впрочем…
— Гарри, ты прекрасно знаешь, что при Долорес Кхембридж профессор Злей не мог вести себя иначе, — веско сказал Думбльдор, — однако, как я уже говорил, он сразу передал твоё сообщение членам Ордена. Кроме того, когда ты не вернулся из леса, именно он догадался, куда ты мог отправиться. И именно он дал профессору Кхембридж фальшивый признавалиум, когда она хотела заставить тебя выдать местонахождение Сириуса.
Гарри не слушал. Ему доставляло зверское наслаждение обвинять Злея — казалось, так он снимает с себя часть вины, поэтому Думбльдор обязан был с ним соглашаться.
— Злей… Злей… издевался над Сириусом за то, что он сидит дома… выставил его трусом…
— Сириус был достаточно взрослым и умным, чтобы не обращать внимания на глупые выходки, — заметил Думбльдор.
— Злей отказался давать мне уроки окклуменции! — зарычал Гарри. — Он выкинул меня из своего кабинета!
— Знаю, — тяжко вздохнул Думбльдор. — С моей стороны было большой ошибкой, что я не стал учить тебя сам… хотя в тот момент был уверен: нет ничего опаснее, чем открывать твоё сознание Вольдеморту в моём присутствии…
— Злей всё только ухудшил, после уроков шрам болел намного сильнее… — Гарри вспомнил, что думал по этому поводу Рон, и продолжал: — может, он как раз и хотел, чтобы Вольдеморту было легче проникнуть в моё…
— Я доверяю Злодеусу Злею, — отрезал Думбльдор. — Но я забыл — и это ещё одна ошибка старого человека — что некоторые раны слишком глубоки и не могут затянуться. Я полагал, что профессор Злей забыл свои обиды на твоего отца…. Я ошибся.
— Но это нормально, да? — заорал Гарри, не обращая внимания на возмущённые лица и неодобрительное бормотание портретов. — Злею можно ненавидеть моего отца, зато Сириусу нельзя ненавидеть Шкверчка?
— Сириус не ненавидел Шкверчка, — ровным голосом отозвался Думбльдор. — Он не удостаивал его внимания. Равнодушие, пренебрежение могут оскорбить больше, чем откровенная неприязнь… Фонтан, разрушенный сегодня ночью, был построен на лжи. Мы, колдуны, слишком долго обижали тех, кто живёт рядом с нами, плохо обращались с ними, и теперь должны пожинать плоды.
— ЗНАЧИТ, СИРИУС ПОЛУЧИЛ ПО ЗАСЛУГАМ, ДА? — истошно завопил Гарри.
— Этого я не говорил и не скажу никогда, — негромко ответил Думбльдор. — Сириус не был жесток, он хорошо относился к домовым эльфам вообще. Но он не любил Шкверчка, как живое напоминание об отчем доме, который ненавидел.
— Да, ненавидел! — надтреснуто воскликнул Гарри, развернулся и зашагал по комнате. Солнце ярко заливало всё вокруг. Портреты внимательно следили за Гарри, который расхаживал по кабинету, ничего не видя перед собой. — Вы заперли его в ненавистном доме, вот почему он вчера с такой радостью ушёл оттуда…
— Я хотел сохранить ему жизнь, — сказал Думбльдор.
— Людям не нравится, когда их запирают! — яростно повернулся к нему Гарри. — Прошлым летом вы так же поступили и со мной…
Думбльдор закрыл глаза и спрятал лицо в ладонях. Но этот нехарактерный для него жест, в котором так ясно выразилась предельная усталость, или печаль, или что-то подобное, не смягчил Гарри. Наоборот, теперь, когда Думбльдор выказал свою слабость, возмущение Гарри только усилилось. Нечего быть таким жалким, когда Гарри хочется злиться и кричать.