Гарри Поттер и принц-полукровка (перевод Snitch)

Роулинг Джоан Кэтлин

Остаюсь, искренне твой,

Альбус Дамблдор

Хотя он уже выучил его наизусть, сегодня Гарри то и дело поглядывал на послание уже с семи часов вечера, как только занял этот наблюдательный пост у окна своей спальни, откуда хорошо просматривался Бирючинный проезд в оба конца. Он понимал, что нет смысла вновь и вновь перечитывать слова Дамблдора: свой утвердительный ответ он вручил, как и просили, той же сове на обратный путь, и все, что ему теперь оставалось — ждать, придет Дамблдор или нет.

Однако Гарри все

еще не торопился упаковывать вещи. Просто казалось невероятным, что его вызволят из дома семейства Дурсли всего после всего лишь двух недель общения с ними. Он никак не мог отмахнуться от дурных мыслей — вдруг что не заладится: вдруг его ответ на письмо Дамблдора не попал по адресу, вдруг что-то помешает Дамблдору забрать его, да мало ли, а вдруг это письмо и вовсе не от Дамблдора, а всего лишь чья-то злая шутка или розыгрыш, а то и ловушка. Гарри не мог заставить себя собрать вещи, чтобы потом, разочаровавшись, разложить все обратно. Единственное, что он мог себе позволить в связи с ожидаемым путешествием — на всякий случай запереть в клетке свою сову Хедвиг.

Минутная стрелка на будильнике добралась до цифры двенадцать, и в тот же миг свет уличного фонаря за окном погас.

Гарри проснулся, как будто внезапная темнота послужила ему сигналом. Наспех поправив очки и отлепив щеку от стекла, он прижался к нему носом и скосил глаза на улицу. По садовой дорожке к дому приближалась высокая фигура в развевающемся плаще.

Гарри вскочил, словно от удара током, на ходу опрокинув стул, и принялся впопыхах хватать с полу все, что попадало под руку, и кидать в сундук. Не успел он забросить кипу мантий, две книги заклинаний и пакетик чипсов, как зазвонил колокольчик у дверей. Снизу, из гостиной послышался крик дяди Вернона:

— Какому идиоту тут приспичило шляться по ночам?!

Гарри так и застыл с медным телескопом в одной руке и парой кроссовок в другой. Он совершенно забыл предупредить Дурсли о возможном визите Дамблдора. Засуетившись между паникой и готовностью рассмеяться, он неуклюже перебрался через сундук и распахнул дверь спальни как раз в тот момент, как в прихожей раздался звучный голос:

— Добрый вечер. Вы, должно быть, мистер Дурсли. Надеюсь, Гарри говорил вам, что я за ним зайду?

Гарри сбежал с лестницы, перепрыгивая через ступеньки. Он резко остановился за несколько ступенек от нижней площадки, наученный горьким опытом всегда по возможности оставаться вне досягаемости дядюшкиной вытянутой руки. В дверях стоял высокий худой человек с серебристыми волосами и бородой до пояса. На его крючковатом носу гнездились очки в форме полумесяцев, а одет он был в длинный черный дорожный плащ и остроконечную шляпу. Вернон Дурсли, чьи усы были не менее густыми, чем у Дамблдора, но черного цвета, одетый в красно-коричневый домашний халат, уставился на гостя так, будто не верил своим крошечным глазам.

— Судя по вашему растерянному виду, Гарри не предупредил вас о моем визите, — добродушно проговорил Дамблдор. — Однако же, будем считать, что вы любезно пригласили меня войти. Вряд ли стоит слишком задерживаться на пороге в наше беспокойное время.

Он ловко переступил порог и прикрыл за собой входную дверь.

— Давненько же я тут не появлялся, — продолжал Дамблдор, оглядывая дядю Вернона с высоты своего крючковатого носа, — А ваш агапантус, надо сказать, прекрасно себя чувствует!

Вернон Дурсли так ничего

и не отвечал. Гарри не сомневался, что еще немного — и он вновь обретет дар речи: пульсация жилки на дядином виске уже доходила до опасной отметки… Но что-то в облике Дамблдора, казалось, ненадолго сбило ему дыхание. Может быть, виной тут был его откровенно волшебный вид, а может быть, и то, что даже дядя Вернон почувствовал, что перед ним человек, которого не так-то просто запугать.

— А, добрый вечер, Гарри, — сказал Дамблдор, вскинув на него самый довольный взгляд сквозь очки-полумесяцы. — Отлично, отлично!

Эти слова, казалось, привели дядю Вернона в чувство. Было ясно, что с человеком, который при виде Гарри мог сказать «отлично», он никогда не сойдется во взглядах.

— Не хочу показаться грубым, — заговорил он таким тоном, что в каждом звуке так и сквозила эта самая грубость.

— …хотя, к несчастью, непроизвольная грубость, увы, слишком часто срывается с языка, — серьезно договорил за него Дамблдор. — Лучше уж вовсе ничего не говорить, милейший. О, а вот, стало быть, и Петуния!

В проеме открывшейся кухонной двери стояла тетя Гарри в резиновых перчатках и в халате, накинутом поверх ночной рубашки, явно только что прервавшая свою ежедневную процедуру протирки пола и всей кухонной мебели на сон грядущий. На ее лошадином лице не выражалось ничего, кроме потрясения.

— Альбус Дамблдор, — представился Дамблдор, поняв, что дядя Вернон не сделает этого за него. — Правда, мы с вами уже знакомы по письмам.

Для Гарри несколько странно прозвучало такое напоминание тете Петунии о том, что ему как-то случилось прислать ей взрывающееся письмо, но она не стала оспаривать это выражение. — А это, вероятно, ваш сын Дадли?

В эту самую минуту Дадли выглянул из-за двери гостиной. Его большая светловолосая голова, возвышавшаяся над полосатым воротником пижамы, казалось, висела в воздухе сама по себе, чему способствовал и разинутый от удивления и ужаса рот. Дамблдор выждал еще немного, видимо, надеясь услышать в ответ хоть слово от кого-нибудь из Дурсли, но, поскольку молчание затянулось, он улыбнулся:

— Что же, будем считать, что вы пригласили меня в гостиную?

Дадли попятился с дороги, пропуская Дамблдора мимо себя. Гарри, все еще не выпуская из рук телескоп и кроссовки, спрыгнул с последних ступенек и последовал за Дамблдором, который уже расположился в ближайшем к камину кресле и с благодушным видом разглядывал окружающие предметы. В этой обстановке он выглядел явным чужаком.

— Разве… Разве мы не уходим, сэр? — с тревогой спросил Гарри.

— Да, разумеется, уходим, но сначала нам надо кое-что обсудить, — откликнулся Дамблдор. — А я не хотел бы заниматься этим на улице. Мы лишь еще самую малость злоупотребим гостеприимством твоих тети и дяди.

— Ах, злоупотребите?

Вернон Дурсли к этому моменту вошел в комнату плечом к плечу с Петунией, а Дадли трусливо притаился за их спинами.

— Да, — спокойно сказал Дамблдор, — злоупотреблю.

Он так быстро вытащил волшебную палочку, что Гарри едва успел ее увидеть, как вдруг, повинуясь непринужденному взмаху, диван выдвинулся вперед и подсек всех троих Дурсли под колени, так что они повалились на него. Еще взмах палочки — и диван отъехал назад, заняв свое привычное место.

— Теперь и мы можем расположиться поудобнее, — добродушно заметил Дамблдор.