Шрифт:
Annotation
В стихотворной форме автор описывает, как герой рассказа зашел в кофейню, покурил гашиша и что с ним потом произошло.
Арсений Аркадьевич Голенищев-Кутузов
notes
1
2
Арсений Аркадьевич Голенищев-Кутузов
Гашиш. Рассказ туркестанца (В стихах)
Дозволено
Посвящается Владимиру Васильевичу СТАСОВУ
Ты видишь, лик мой тощ и бледен;
Я нищ и стар; я скорбью съеден.
Я был и молод, и богат —
Я расточил свое богатство;
Промчалась юность; много крат
Врагов изведал я злорадство
И лживую печаль друзей:
То казнь была моей гордыне.
Уж мне не жаль минувших дней!
С судьбою примирившись ныне,
Я в поте дряхлого лица
Тружусь и жизни жду конца;
Но памятен мне день ужасный,
Когда, презренный и несчастный,
Один, без крова, в поздний час,
Я очутился в первый раз.
Уж тенью Самарканд покрылся,
Народ с базара расходился,
Дервиша смолк унылый крик,
Закрылся торг, кончались споры…
Дородный сарт, седой старик,
С усильем надвигал запоры
На двери лавочки; огонь
Блеснул в потемках; чей-то конь,
Понуря голову, лениво
Брел без хозяина домой.
Все утихало, лишь порой
По сонной улице пугливо
Перебежать из дома в дом
Спешила женщина; потом,
Как мышь, в тени двора скрывалась —
И вновь молчанье водворялось.
Счастливый час для богачей!
Их ждут объятья жен стыдливых
Иль пир в кругу друзей шумливых,
При пляске молодых
батчей.
Уж за стеной раздались клики,
И музыки веселый звук,
И пляски быстрой топот… Вдруг
Смятенье, рев несется дикий:
Батча лукавый угодил,
Восторг собранье охватил;
Бегут, и мечутся, и стонут….
Но вот опять все звуки тонут
В ночном молчании…
Луна
Из-за садов свой лик являла
И город сонный освещала.
В ту ночь казалась мне она
Бледна и зла. Людьми забытый,
И к стене прижавшися, немой,
С поникшей долу головой
Стоял я; злобой ядовитой
Томилася больная грудь, —
Мне было негде отдохнуть!
И о судьбе своей жестокой
В тиши я плакал одинокий;
Но нищему внимал Алла;
К нему печаль моя дошла:
Он помощь мне послал нежданно.
Вдруг, вижу я, — передо мной
Старик с дрожащей головой
Стоит; таинственно и странно
Мерцает беспокойный взгляд
Очей, луною озаренных;
В устах, усмешкой искривленных,
Зубов темнеет черный ряд…
И звуки вкрадчивого слова
Я слышу в тишине ночной:
– О чем ты плачешь? — Я без крова.
– Кто ты? — Наказанный судьбой,
За то, что… — Удержись! Причину
Мне знать не нужно; проходя,
В ночи твой плач услышал я
И захотел твою кручину
Советом мудрым облегчить.
– Отстань старик! Твое участье
Не нужно мне; мое несчастье
Никто не может исцелить!
– Смири порыв гордыни ложной.
Вот кошелек; мой дар ничтожный
Прими и слушай: средство есть
В печалях ведать наслажденье
И, позабыв судьбы гоненье,
С отрадой бремя жизни несть.
Ты плачешь; но в земной юдоли
Унынья, нищеты, забот
Алла спасенье подает
Рабам его священной воли.
Алла могуч! Гашиша дым
Для счастья нищих создан им!
Скорей же, горем отягченный,
Иди в приют уединенный,