Гашиш. Рассказ туркестанца
Шрифт:
А черные кони, как черные тучи,
То медлят, то мчатся, послушно-могучи.
Вот близится всадник…
Отец мой, отец! Тебя я узнал!
Посмотри, твой птенец,
Давно от гнезда непогодой отбитый,
Тобою, быть может, уже позабытый
Опять отыскался… Тебя он зовет,
К тебе он летит… Но бесплоден полет:
И нет уж верблюдов, коней, каравана…
Безлюдно все снова вокруг.
Не бьются усталые крылья,
С уныньем и стоном бессилья
На землю я падаю вдруг.
И снова один
Средь мертвых равнин
Лежу на песке
В безмолвной тоске,
А хищник степной,
Орел, надо мной
Летает, кружит,
В глаза мне глядит—
И, страхом объят,
Я понял тот взгляд:
Он говорил с насмешкою спокойной:
Усни, усни недвижным, мертвым сном!
Пусть солнца луч в степи пылает знойной:
Накрою я тебя своим крылом.
Зачем держать в уме пустые грезы?
Зачем блестит в глазах твоих слеза?
Я съем твой ум, я выпью твои слезы,
Я выклюю ненужные глаза.
Мятежные волнуют сердце страсти—
Я сердце отыщу в груди твоей
И выну вон, и разорву на части:
Оно умрет для горя и страстей!
И зверь придет, прожорливый и смелый,
И хлынет дождь, и ветер набежит;
Над грудою костей сухой и белой
Вновь солнца луч веселый заблестит.
Но и тогда тебя я не покину:
И день, и ночь, орел сторожевой,
Я стану криком оглашать равнину
И охранять костей твоих покой!
Я молча внимал.
Орел подлетал
Все ближе ко мне…
Но вдруг в тишине
Дрогнула степь, поднимается ропот,
Шум и оружий бряцанье, и топот.
Вижу: несутся, как ветер легки,
Всадники… Враг!.. Ты творишь ли молитвы?
Сабли их остры; как лес, бунчуки
Подняты, вьются, предвестники битвы.
«Полно, товарищ, покоиться, встань!
Верному ль время терять за мечтами?
Вот тебе конь и оружье; за нами
Ты поспеши на великую брань.»
С края земли,
В знойной пыли,
Звук,
Стук
Слышен вдали.
То не обман,
Бьет барабан,
Там
К нам
С западных стран
Вышли полки,
Блещут штыки.
В строй!
В бой!
Близки враги!
И кони с весельем заржали, и в сечу
Быстрее крылатых, погибельных стрел
Помчались неверным гяурам навстречу…
И сталь засверкала, и бой загудел.
Вихрь пыли и крови взвился над землею:
Мелькают в нем головы пестрой толпою,
Горящие очи, иссохшие губы,
Страданьем и злобою сжатые зубы,
В крови распростертые стройные станы,
Предсмертные взоры и смертные раны…
Но вот, перегнувшись на белом коне,
Неведомый воин несется ко мне:
Блестит его сабля, звенят его шпоры, —
То русский, то враг!
Наши встретились взоры…
Грозя мне, привстал он на легком седле;
Уж вижу морщины на старом челе,
Наряд боевой и на бляхах насечку,
И красные ноздри коня, и уздечку…
Мгновенье — и бой загорится на смерть.
Я дрогнул… Взглянул на далекую твердь:
Там, с пристальным взглядом, зловеще унылый,
Над битвой парил Азраил длиннокрылый;
Казалось, он в битве кого-то искал…
Нашел — и, сраженный, с коня я упал!
И конь мой, испуган, взвился надо мною,
Как буря, дыша и гремя в вышине;