Гастарбайтер

Лисецкий Юрий

Кроме того, через кишечник, печень, почки и кожный покров донора выводятся лишние продукты метаболизма реципиента. В процессе сеанса люди теряют до десяти килограмм веса. Реципиент может потянуть лишние килограммы донора, а тот, при таком же расходе веса, делится в придачу ко всему клетками тела с реципиентом. За весь сеанс организму донора нужно запасов килограмм на десять. Второй сеанс зависит от весовой таблицы: встал на весы, сошлась таблица - годен. Считаю моветоном умереть от голода в процессе сеанса.

С принятием плана учебного процесса все осознали, что учеба будет длительной при строго ограниченном количестве адептов. Ведь только на познание одного цикла из курса уходило до десяти сеансов, которые отнимали по пятьдесят-восемьдесят

килограмм собственного веса. Адептов надо было не только учить, но и восстанавливать. Получалось, что к следующему сеансу надо было отъедаться и готовиться около месяца. Опять же расход нейронов по 80 тысяч клеток на час сеанса. Мне в этом плане было легче, поскольку на формирование управляющих процессов у меня уходило минут десять, и у меня не было никакой необходимости лежать в трансе с высокой температурой полдня. Я и вес не терял, поскольку расходовал энергию пациента. Но, учитывая наш с Игорем лечебный опыт в компьютерной лаборатории, у нас кругом были комнаты отдыха с буфетом, съестные запасы в котором непрерывно пополнялись за счет фирмы.

Тихонько продвигаясь в нужном направлении, кафедра психиатрии местного медицинского университета впереди планеты всей создавала новое лечебное течение, новое направление - контактную терапию. Эффективное, всеобъемлющее лечение всех возможных заболеваний. А я числился заурядным лаборантом. Проводимые сеансы между моими стариками и пациентами давали интересные и порой непредсказуемые результаты.

Новые начинания

Проводимая работа начала приносить свои плоды. Поначалу приходилось все делать самому, на пятый месяц пахоты мне начали делать комплименты на счет возвращения моей молодости и стройности, что в данной ситуации меня обрадовало не сильно. Взялся за интенсивную учебу адептов, по ходу которой произошел внутренний конфликт между меркантильностью и альтруизмом. Ну не мог я проводить сеанс, отдавая свои знания, опыт и энергоресурсы бесплатно. Вот в таком в цейтноте я и искал пути как в гармонии с собой из этой ситуации выбраться.

Старики изначально могли пройти сеанс раз в месяц, на большее не хватало у них собственного ресурса. Денег на сеанс у них не было, сеансов же требовалось более трех десятков. Те личности, которых брали из отделения донорами, за один-два сеанса свою психику в порядок не успевали привести, доктора отмечали заметные изменения, но нужен был устойчивый и убедительный для остальных результат. С наркоманами справлялись за один раз, ментально выжигали центр удовольствия, и если те сами не просили нас восстановить пораженные наркотиками внутренние органы, то за это брали минимальную плату и выписывали по выздоровлению. Да, встречались и такие, которые решались попробовать, но на практике оказалось, что когда не получаешь удовольствия, а отходняк у тебя не шуточный, прекращаешь лечение сразу. Некоторые из них становились алкоголиками, но если человек идет к смерти семимильными шагами, то мы-то здесь причем? За один сеанс выполняется только поставленная задача.

Появилась новость там, где не додумались заранее. Когда начинали, не учли провисания лишней кожи при похудении и возникновение банальных морщин и растяжек. Срочно начали придумывать, в каком русле искать решение проблемы, и в составе главного, профессора и естественно меня, согласились подключить еще двух светил. Так, благодаря сладкоязычию профессора, у нас в компании появились облаченные должностью и жаждой научных степеней светило из ожогового центра, маститый эндокринолог со своими помощниками и к кому-то приближенный косметолог. Всем хотелось диссертаций, славы и, естественно, денег.

Теперь на безденежного донора, помимо информации личности, сбрасывались излишки клеток кожи. Старики, да и не только, поскольку началась тихая и подпольная косметологическая услуга только для своих и за деньги, стали визуально моложе

своих лет. Конечно, без скальпеля пластического хирурга разровнять морщины нашей методикой - дело хорошее. Но в свет мы свое ноу-хау не выпускали, поскольку я не желал допустить шельмования со стороны в начале пути.

Эндокринолог заполнял наши палаты омерзительно толстыми тетками, которые платили любые деньги, чтобы весы показали долгожданную убавку массы тела. Мне они определенно нравились. Вместо того, чтобы думать как прекратить жрать, они в плену своей лени безропотно ложились за деньги на кушетку. Это позволяло мне, подключая в пару своих учеников, расход энергетики производить за счет веса пациенток. Они за сеанс худели на 12-15 килограмм и были довольны. Им неделю дома отлежаться - и снова в норме. Я же в свою очередь мог своего студента-старичка не доводить до состояния узника концлагеря и проводить следующий сеанс уже через неделю. Все это заметно ускоряло процесс учебы. Те, кто продвинулся с первых этапов цикла, помогали мне в процессе, на них теперь не надо было тратить лишние 10 минут кодирования, и это здорово выручало. Мне самому категорически нельзя становиться внешне моложе.

Проверили себя случайным образом на лечении онкобольных и ампутантов. Если подключать к онкобольному одну из толстых теток в качестве аккумулятора, а с другой стороны - человека с ампутированной конечностью или удаленным органом, и кодировать низкодифференцированные раковые клетки, то из них получается прекрасный строительный материал практически для любого органа. То, что делает стволовая клетка в системе естественного Дарвиновского отбора, наша модификация делала качественнее и на порядок быстрее. После таких сеансов, в организме появлялся в различной степени зачаточности пропавший внутренний орган. Ранее кем-то отрезанная рука или нога вырастала на один сантиметр за сеанс. Что нога, зубы - и те росли как семечки. Кто не успел снять зубной мост, или мы не доглядели, плевались этим протезом после сеанса.

Подводя итог, у нас получалось все, к чему мы прилагали руки. Гм, и головы. Восстанавливался изношенный организм пациента, мы достигли устойчивых результатов в регенерации органов и конечностей, получалось протезирование клеток памяти мозга с заместительной информацией на поврежденных участках. Осторожная работа с онкологическими больными давала нам дополнительный строительный материал за счет раковых клеток. Проблема была только в отсутствии запасов энергии у пациента. Таким больным приходилось делить процесс лечения на два захода, сначала утяжелять его массу за счет донора, затем проводить основной сеанс.

Темы научных работ сыпались прямо после каждой нашей пробы пера. Останавливали рамки отделения психиатрической больницы. Мы, конечно, достроили еще палату интенсивной терапии, но чиновникам местного министерства здравоохранения не просто объяснить, почему в нарушение инструкции тяжелого, умирающего больного из реанимации по настоянию родственников везут в дурдом. Отбивались авторитетом профессора и его научной работой. Но ставить все это на поток было преждевременно, ровно как и обнародовать результаты. Зачем нам тут толпы страждущих бедолаг. Мы же в этих очередях захлебнемся.

Очень интересно было наблюдать процесс реанимации ожоговых больных. Привозят к тебе тело, покрытое черными потресканными корками и волдырями, с началом токсического шока, с бездействующими почками, с растерянностью докторов и слабой надеждой родственников, готовых на любые траты. Следом приводят из интерната двух откормленных дебилов с печатью растения на лице, соединяют руками с ожоговым больным, чего-то там шаманят, и оставляют без кислородной подушки, всяких там капельниц на пять-шесть часов. Все просыпаются, ожоговый больной вместо комы пытается самостоятельно подняться с вопросом "где тут туалет?", а у дебилов появляются первые проблески ума. Когда отмытая и накормленная троица ложится на повторный сеанс, все вздыхают с облегчением.