Гавань измены
Шрифт:
Команда тысячи раз делала поворот, часто в кромешной темноте в условиях опасной качки, поэтому едва ли стоило ожидать, что моряки начнут метаться туда-сюда, подобно кучке топчущих траву сухопутных крыс.
Однако к последним командам относились серьезней, чем просто к формальности: «К повороту приготовиться», — крикнул Роуэн, и Джек ощутил движение. «Подтянуть грот», — и в иллюминаторе в обратной последовательности пронеслись пеликаны и мыс: «Сюрприз» встал носом к ветру, и команда, безусловно, спустила грота-галс и подтянула парус. «Ослабить и подтянуть», — небрежно крикнул Роуэн, и инерция поворота усилилась. Хиосское
— Киллик, — позвал Джек, — от пирога из Санта-Мауры ещё что-то осталось?
— Нет, не осталось, — ответил Киллик снаружи. С набитым ртом, очевидно, но это не могло скрыть его злобного торжества. Когда капитан питался в кормовой каюте, стюарду приходилось на несколько ярдов дальше нести посуду в обоих направлениях, что его злило. — Сэр, — добавил он, проглотив.
— Ничего страшного. Принеси мне кофе, — и спустя несколько минут: — Поторопись.
— А я что делаю? — крикнул Киллик, входя с подносом и согнувшись в три погибели, как будто преодолевал дистанцию размером с бескрайнюю пустыню.
— Приготовлен ли кальян на случай, если турецкие офицеры поднимутся на борт? — спросил Джек, наливая себе чашку.
— Готов, да, сэр, готов, — ответил Киллик, куривший его почти все утро вместе с Льюисом, капитанским коком. — Я посчитал своим долгом его раскурить, вот значит как, и табака уже почти не осталось. Может, добавить?
Джек кивнул.
— А что с подушками?
— Не волнуйтесь, сэр. Я взял с коек кают-компании, и парусный мастер над ними поработал. Подушки готовы, а также мятные лепешки. Их загрузили на Мальте; необычайно популярная штука в восточном Средиземноморье, они отлично заполняют паузы в разговорах в греческих, балканских, турецких и левантийских портах.
— Это хорошо. Что ж, через пять минут я хотел бы видеть мистера Хани и мистера Мэйтленда.
Они являлись старшими в его жалкой мичманской каюте, и сейчас уже давно значились по судовой роли помощниками штурмана и вполне были способны нести вахту — приятные, знающие морское дело молодые люди, хотя и не образец совершенства, но хорошие будущие офицеры. Будущие — вот в чем проблема. Для того чтобы получить повышение, молодой человек сначала должен сдать экзамен на лейтенанта, а потом кто-то или что-то должно убедить Адмиралтейство назначить его на должность лейтенанта на корабле, а без этого он так и останется мичманом, сдавшим экзамен на лейтенанта, до конца своей морской карьеры. Джек знавал многих «юных джентльменов» лет сорока и старше. Он вряд ли сможет что-либо поделать со вторым этапом, но ничего нельзя поделать, пока они не пройдут первый, а он мог хотя бы помочь им пройти этот этап.
— Проходите, — сказал он, повернувшись, — проходите и садитесь.
Они не чувствовали за собой какого-либо действительно гнусного злодеяния, но также не хотели искушать судьбу поспешной уверенностью и сели смиренно, с осторожно-почтительным выражением лиц.
— Я заглянул в судовую роль, — продолжил Джек, — и обнаружил, что вы уже отбыли срок своей
— Да, сэр, — сказал Мэйтленд. — Я отслужил полные шесть лет, и все действительно на море, сэр, а Хани не хватает всего двух недель.
— Вот как, — высказался Джек. — И мне кажется, вы могли бы попытаться пройти экзамен на лейтенанта, как только мы вернемся на Мальту. Двое из присутствующих в комиссии капитанов — мои друзья, и хотя я не утверждаю, что они будут вам неподобающе благоволить, но, по крайней мере, не станут заваливать, что уже немало, если вы волнуетесь, а большинство людей на экзамене волнуются. Я сам таким был. Если вы решите ждать до Лондона, тогда увидите, что это куда более непростая задача. В мои дни можно было экзаменоваться только в одном месте: в Департаменте военно-морского флота в Лондоне, даже если приходилось ждать этого год за годом, пока не удастся вернуться с Суматры или побережья Коромандела.
Джек снова вспомнил каменное великолепие Сомерсет-хауса в ту первую среду месяца, огромный круглый зал с тридцатью или сорока длинноногими неуклюжими юношами, прижавшими к себе сертификаты, каждый с кучкой родственников, иногда очень внушительных и почти всегда враждебно настроенных к другим кандидатам: швейцар вызывает по двое. Нужно подняться по лестнице, одного приглашают, а второй ожидает около белых округлых поручней, напрягая слух, чтобы различить вопросы: слёзы на глазах вышедшего парня, когда входил он сам...
— А здесь, видите ли, больше похоже на семейные посиделки.
— Да, сэр, — хором ответили мичманы.
— Я не боюсь того, что вас завалят в морском деле, — продолжил Джек. — Нет. Вас обоих может погубить навигация. Что до этого, — он поднял работы молодых джентльменов, которые и старшие, и младшие мичманы должны были передавать морскому пехотинцу у двери его каюты каждый день, как только определят положение корабля в полдень, — они весьма хороши, и так случилось, что данные точны. Но получены они скорее на основе вашего опыта, и я боюсь, если вас спросят о тонкостях теории — а сейчас экзаменаторы делают это все чаще — то вы смешаетесь. Хани, предположим, вы знаете снос корабля и его скорость по данным лага. Как вы определите угол поправки, чтобы проложить истинный курс?
Хани выглядел ошеломленным и ответил, что сможет найти угол, если ему дадут время и бумагу. Мэйтленд сказал, что сделает так же. Формула есть у Нори.
— Осмелюсь предположить, вы это сделаете, — ответил Джек. — Но вся суть в том, если вы летите в Тартар, то не сможете заглянуть в книгу, не будет у вас ни времени, ни бумаги. Вы должны сразу заявить, что скорость корабля соотносится к синусу угла сноса, так что снос есть синус угла поправки. Я не думаю, что нужно многое исправлять, так что если хотите, можете приходить сюда после обеда, постараемся отточить ваши навигационные знания.
Когда они ушли, Джек записал некоторые особенно затруднительные моменты, с которыми необходимо разобраться — с прямым восхождением солнца и звездным дополнением — всё то, что пришло на ум, когда он разговаривал с Секстаном Дадли, капитаном и ученым, который презирал простых моряков и мог оказаться членом экзаменационной комиссии наряду с близкими друзьями Джека. Потом Джек вышел на палубу. «Сюрприз» уже преодолел половину бухты Кутали и несся с наветренной стороны конвоя, как элегантный лебедь в стае обычных и грязноватых гусят.