Гавань Семи Ветров
Шрифт:
— Не тебе, — равнодушно вставил он.
— Пусть не мне, — легко согласилась она. — Пусть я сегодня умру, давай, я готова. Но ты… никто и никогда не мог устоять перед Гильдией, тут ведь дело не во мне одной, ты способен это понять? Ты вырезал подчистую Семью… да, я знаю все, что ты можешь сказать. Что они были убийцами, что они заслужили наказание… И если бы ты перебил воинов, то… это было бы понятно. Но дети, что они тебе сделали? Их-то за что?
— Если не выпалывать семя сорняка, сорняк прорастет снова.
— Да что ты можешь знать о сорняках, демон? О том, кто есть сорняк, а кто нет? Я, глава Гильдии, объявила Большую
— Как я понимаю, первоначально это был самый обычный контракт, верно?
— Верно, демон. За твою шкуру заплатили хорошо… как я теперь понимаю, это была смехотворно маленькая сумма.
— Кто хотел моей смерти?
Взгляд Черри стал жестким.
— Я не скажу тебе. Гильдия никогда не выдает заказчиков. Это тоже закон.
— Ты хоть понимаешь, что я могу заставить тебя сказать мне все? — тихо спросил Тернер, чувствуя, как в глубине его души появляется пока еще слабенькое, но несомненное восхищение мужеством женщины, одной ногой уже стоящей в могиле. Точнее, находящейся буквально в полушаге от очень болезненной и очень мучительной смерти. Поистине эта красавица была достойна преклонения.
Черри встала с кровати, сделала шаг по направлению к Тернеру. Затем еще один.
— Я знаю, что тебе вполне по силам меня убить. Даже голыми руками. Я не боюсь смерти. Она и так скорее всего наступит, когда завершится Большая Охота. Так что я готова встреться с ней — а раньше или позже, так ли уж это важно. Я понимаю, что ты можешь причинить мне боль. Если желаешь, попробуй, смогу ли я вынести ее. Но даже у убийц есть своя гордость… и своя честь. Я ничего тебе не скажу.
Внезапно Тернер, еще мгновение назад сидевший в кресле оказался рядом с ней. Женщину отбросило к стене, и тут же сильные пальцы сдавили ее горло. Лицо мужчины стремительно изменялось, превращаясь в ужасный лик чудовища. В лицо Черри пахнуло смрадом и вроде бы даже запахом гари, а из распахнувшейся пасти, украшенной страшными клыками, послышался уже другой, не имеющий ничего общего с человеческим голос:
— А если я буду у тебя на глазах рвать на куски твоих друзей? Ты дашь им умереть?
— Любой из них скорее расстанется с жизнью, чем пожелает, чтобы из-за него глава Гильдии нарушила закон и свое слово чести. — Ее голос дрожал, но слова были тверды. Сейчас она и в самом деле не боялась смерти, уже смирившись с ее неизбежностью, ожидая ее, и мечтая лишь о том, чтобы Эрнис даровала ей силы принять эту смерть достойно.
— Я уничтожу и тебя, и твою Гильдию. Всех до одного.
— Значит, такова судьба. — Черри задыхалась, но старалась смотреть чудовищу прямо в огненно-красные глаза. — Ты, кажется, сказал, что нам уничтожить тебя не по силам… я найду тех, кто сможет. Или они найдут тебя сами.
А в следующее мгновение она вдруг поняла, что куда-то летит. Прямо на нее стремительно надвигалась стена, и Черри отчаянно попыталась выставить руки, чтобы хоть немного смягчить столкновение. И видела, что не успевает. От сильного удара она потеряла сознание…
Когда она очнулась, ночь за окном уже сменилась днем. В комнате никого не было, и лишь
А спустя всего лишь несколько часов по городу поползли слухи, что Гильдия убийц предлагает совершенно невероятную сумму в пятьсот золотых авансом любому магу, готовому принять участие в Большой Охоте, и двадцать тысяч тому, кто сумеет принести убедительные доказательства гибели существа, именующего себя Тернером. Двое остальных пока подождут…
Городок назывался очень оригинально — Синие Холмы. Говорят, в незапамятные времена какой-то полоумный маг пытался в здешних местах управлять погодой, после чего тутошние холмы чуть не половину зимы покрывал снег приятно синего цвета. Уже давно истерлись в памяти людской и очевидцы тех событий, и имя неумехи-волшебника… а название осталось. И в таверне вам с удовольствием расскажут о тех голубых снегах, каждый раз приукрашивая историю все новыми и новыми деталями.
Людей здесь жило немного — сотни четыре, от силы — пять. Но гостиница была на диво неплоха — в этих местах имперский тракт был довольно оживленным. По крайней мере в другие времена года, например, летом, когда через городок непрерывным потоком шли богатые караваны, когда зажиточные торговцы останавливались на постой и щедро платили за комнаты и угощения. Или осенью — когда местные жители торопились сбыть то, что осталось от урожая после выплаты налогов и заполнения закромов на предстоящую зиму. Но то летом или осенью — а сейчас здесь было довольно пусто. В этом можно было обнаружить и свои плюсы — в изобилии имелись свободные комнаты, на всех немногочисленных постояльцев хватало горячей воды, а жаркое явно было приготовлено с душою и в небольшой емкости, а не в чане, из которого можно накормить центурию голодных легионеров.
Большое здание — частично даже каменное, что и вовсе в этих местах было редкостью, — встретило усталых путников гостеприимно распахнутыми дверьми, откуда доносился восхитительный аромат ужина.
Таяна, увидев чистые простыни, даже застонала от предвкушения удовольствия. Последние три дня пути были отнюдь не усыпаны розами, пару раз им пришлось ночевать в крестьянских домах… О да, конечно, платили они полновесным серебром, и им предоставили все возможные удобства. Возможные, ясное дело, для хозяев. А это означало ведро подернутой ледяной корочкой воды для умывания, миску отварной картошки на ужин и тюфяк, набитый соломой, в качестве постели. И пусть даже картошкой дело не ограничилось и магические способности Таяны обеспечили им — и хозяевам тоже разумеется, — роскошный ужин… Но никакая иллюзорная пища не способна надолго заменить еду настоящую. Особенно для того, кто осознает ее иллюзорность.
Услышав же теперь от хозяина, немало обрадованного появлением в его доме платежеспособных посетителей, выгодно этим отличающихся от местных мужиков, так и норовящих выпить в долг под доходы от следующего урожая, о том, что для госпожи готова бадья с горячей водой и вдосталь мыла, Таяна и вовсе разомлела. А Денис понял, что придется отложить дальнейший путь хотя бы на день. Девушке жизненно необходим отдых — путешествие летом, когда вокруг тепло и зелень радует глаз и добавляет сил, сильно отличается от зимней дороги — серой, мрачной и холодной.