Гавана
Шрифт:
— Фрэнки, предположим, я скажу тебе, что полицейские топтуны видели его в доме Колорадо за день до покушения. Он стоит за всеми этими событиями. Он мозг, в котором рождаются замыслы. Он дает распоряжения, а всякие тупицы делают дело, лезут в огонь и, случается, сгорают.
— Ублюдок! Пулю в башку — вот и все, чего он заслуживает.
— Ты мог бы это сделать?
— И глазом не моргнув. Это я умею лучше всего.
— Хорошо, Фрэнки, мой мальчик. И вот тут-то ты и наладишь отношения с капитаном Латавистадой.
— Ну?
— Ну. Ведь он из военной разведки, так что приглядывать за этим парнишкой — как раз его работа. Боюсь, адвокатишка окажется слишком скользким, чтобы ты справился с ним сам, без помощников. Ты ни за что не сумеешь загнать
— Я ваш, мистер Лански, — ответил Фрэнки, всем своим существом согласный с этими словами.
26
Орел парил в воздухе. Он был огромен, размах крыльев не менее двенадцати футов, каждое перо имело идеальное очертание и чуть заметно упруго трепетало в воздушном потоке. Его клюв угрожающе целился вниз, взгляд дальнозорких глаз, озиравших горизонт в поисках опасности, был проницателен; казалось, что птица охраняла свободу, готовая ринуться вниз и уничтожить любую угрозу своими могучими, острыми как бритва когтями. И в то же время она сама являла собой свободу. Являла, но все же не совсем, поскольку никуда не летела. Это было бронзовое изваяние, укрепленное на мраморной перекладине между двумя мраморными колоннами.
Эрл стоял перед скульптурой, опираясь на трость и пытаясь не обращать внимания на боль, которую не смогло усмирить огромное количество аспирина. Он находился у подножия ступенек, на тридцать футов ниже насеста бронзовой птицы, а за спиной у него бурлила оживленная улица Малекон. Если бы он лишь чуть-чуть повернул голову направо, то за плечом увидел бы на вершине зеленого холма сверкающие башни-близнецы отеля «Насьональ», самое красивое здание современной Гаваны, окруженное зелеными садами.
— Эрл, вы знаете, что это такое? — спросил Роджер.
Разве не должны были они сейчас ехать в аэропорт? Разве Эрла не поджидал «констеллейшн» компании «Эр Кубана», вылетавший рейсом в 6.05 в Нью-Йорк, где нужно было пересесть на рейс 10.15 в Сент-Луис, там переночевать в гостинице и в 8.30 утра вылететь в Литл-Рок, чтобы в три часа дня уже оказаться в городке Блу-Ай, штат Арканзас, дома, с женой и ребенком?
— Конечно, я знаю, что это такое, — ответил Эрл.
Бронзовая птица на двух столбах была памятником кораблю ВМФ США «Мэн» [42] ; от него остались две пушки, вмурованные в бетонный фундамент монумента, да несколько медных слов на мемориальной доске, обращенной к пустынному морю, над которым висело горячее солнце. Само судно взорвалось в какой-нибудь полумиле от этого места, но ничто в море не напоминало о том, что оно вообще когда-либо существовало.
42
«Мэн» — военный корабль США, взорвавшийся по неизвестным причинам в гавани Гаваны 15 февраля 1898 г. Его гибель, наряду с несколькими другими подобными инцидентами, послужила поводом для начала американо-испанской войны и вторжения войск США на Кубу, где уже около трех лет шло восстание против испанского владычества. Существует мнение, что уничтожение корабля было провокацией американцев, которая дала им повод развязать войну.
— Эрл, вы знаете, сколько народу здесь погибло?
— Нет. Человек сто?
— Триста шестьдесят два, в один момент. Бац — и все, никого нет.
— Я запомню, — ответил Эрл и поглядел на часы. — Нам пора ехать. У меня самолет.
— Еще одна остановка, Эрл, — сказал Роджер. — Никаких лекций, никакой болтовни, никаких гип-гип-ура и патриотических поучений со стороны людей, к которым вы должны относиться как к мальчишкам, потому что они не сделали и одной десятой того, что смогли вы. Но все же остановимся еще в одном месте. Это совсем рядом.
Роджер помахал рукой, подъехал автомобиль, и Эрл взгромоздился на заднее сиденье, стараясь не сгибать раненую ногу. От непривычного напряжения при ходьбе с проклятущей тростью у него вдобавок разболелись голова и плечо.
— Вам дали какое-нибудь обезболивающее?
— Я принимаю аспирин. Не хочу ничего более сильного. К хорошему слишком быстро привыкаешь. Впрочем, поначалу в этом нет ничего плохого. Плохо становится потом.
— Могу поспорить, что вы могли бы рассказать множество увлекательных историй.
— Я не рассказываю историй, мистер Эванс.
— Я знаю, Эрл. Это всего лишь фигура речи.
Автомобиль пробирался через плотный поток машин, из которых чуть ли не каждая, судя по виду, была сделана еще в тридцатые годы. Мужчины носили соломенные шляпы и льняные костюмы, а женщины с обнаженными плечами щеголяли на высоких каблуках. В ушах гремел испанский язык в его наиболее экстравагантном варианте, косые солнечные лучи пробивались сквозь пальмовые листья, облака пыли, крики и сливавшиеся в сплошной вой сигналы автомобилей. Дети на тротуарах продавали лотерейные билеты, бананы, кофе, вырезанные из дерева фигурки и родных сестер. Но очень скоро автомобиль въехал в какие-то ворота и оказался в саду, где среди темно-зеленой травы росли хорошо ухоженные деревья, а за садом находился дворец или, по крайней мере, особняк. Рядом с дверями красного дерева Эрл увидел начищенную медную доску и понял, куда попал.
Они поднялись по лестнице. Конечно, внутри было безлюдно. Этот дом не был объектом туристского бума да и самих кубинцев тоже не интересовал. Его существование свидетельствовало только о своего рода национальном тщеславии и было посвящено отнюдь не кубинской нации.
МУЗЕЙ ИСПАНО-АМЕРИКАНСКОЙ ВОЙНЫ
Внутри было тихо, как в церкви, и явственно ощущалось присутствие призраков. За стеклом стояли манекены без лиц, одетые в форменные костюмы цвета хаки, с лихо заломленными на бок шляпами, что должно было свидетельствовать об энергичности, храбрости и готовности исполнить свой долг. Мундиры были украшены золотыми кантами и галунами, ноги защищены крагами, а на поясах с гнездами для патронов крест-накрест висели кавалерийские кобуры с огромными откидными клапанами.
Опираясь на трость, Эрл шел по залу мимо стендов и витрин, где были выставлены медали, карты, сделанный из папье-маше макет холма близ Сантьяго, на котором краской и флажками обозначалось расположение войск: синим были отмечены позиции американцев, а красным — испанцев. Кухонные принадлежности, заголовки газет, карманные ножи, компасы — все это, чистое, блестящее или аккуратно расправленное, лежало под стеклом, покрытым довольно толстым слоем пыли.
— Вот, Эрл, посмотрите сюда. Американцы умирали и на других островах: Иво, Сайпан, Тарава, Гуадалканал, Микронезия [43] . И еще на многих.
43
Острова, на которых происходили ожесточенные бои между американскими и японскими войсками во время Второй мировой войны.