Гаврош. Псион
Шрифт:
Теперь стоит описать, что я собираюсь делать и почему купил веревки. Когда я откопал проход к лестничной площадке, ее тоже пришлось укреплять. Я обнаружил, что сверху все смято и спрессовано, а внизу сохранилась часть пролетов, но только ходить нужно, прижимаясь к стене. Похоже, огромный кусок пенобетона рухнул вниз, ломая лестницу, но часть сохранилась. Двигаясь по кругу лестничной шахты, я нашел выход на пятый этаж подземного уровня, где и обнаружил тот резервный обучающий бокс. Все, что выше, порушено обстрелом. Ниже я спуститься не успел, дальше булыжник снес все. Я перегибался через пролом вниз, рассматривая покосившиеся створки входов еще двух уровней, но без веревки до них было не добраться. Я и свой этаж оббегал в поисках не только ништяков, но и проломов на следующий этаж. Было много разрушений и обвалов, но ни одного пролома я не нашел, так что надеюсь, что два последних этажа более-менее сохранились, хотя бы самый нижний, седьмой, мог уцелеть. Шестой, предпоследний, только если частично.
Устроившись на лежанке, я вязал узлы каждые тридцать сантиметров, чтобы удобно было лазать. Когда закончил,
За шестьдесят три года до Большой Беды король издал указ, одобренный советниками. Один ученый предложил интересное решение занятости молодежи, при этом оно шло на благо государства, это сразу оценили и после шести лет бюрократических проволочек пустили в дело. Как я уже говорил, дети до установки нейросети были не пришей кобыле хвост, то есть ими особо и не занимались, вроде как в восемнадцать лет после закачки и изучения баз все узнают сами. Предложение ученого было в том, чтобы занять подростков через гипнограммы. И когда им исполнится восемнадцать и им установят нейросеть, то это уже будут готовые специалисты, не потребуются многие годы на обучение и получение опыта. А тут до пятнадцати лет учат, после пятнадцати получают тот опыт, что им необходим. Всех военнослужащих с пятнадцати до восемнадцати лет называют «юнгами» – на всех боевых или гражданских кораблях и судах. Все это было внедрено и более чем успешно действовало, что признавали все. Вы скажете, что тут такого, а идея действительно оказалась интересной и нужной. В гипнограммах есть все: теория, знания и работа на разном оборудовании в ручном режиме, – как и в реальных базах знаний. Повторяю, в ручном режиме. А это значит через планшеты или наручные коммуникаторы. Знаний об использовании нейросетей в гипнограммах не было. Поэтому были созданы «плевки», как их прозвали курсанты. Это урезанные базы знаний для тех, кому поставили нейросеть, но знания у них неполные от гипнограмм. Например, парню-инженеру поставили специализированную сеть, но пользоваться ею он не умеет. Зато у него выучено несколько десятков гипнограмм седьмого уровня. Ему выдают такую урезанную базу знаний. Он берет «плевок» по инженерному делу и изучает эту базу уже через нейросеть. Фактически она одноуровневая, на ней только знания по управлению инженерным оборудованием через нейросеть. Именно поэтому эти базы и называют «плевками» – мол, выучить – раз плюнуть. Сколько гипнограмм у инженера выучено, столько и «плевков» ему нужно осилить, чтобы стать полноправным специалистом. На двадцать баз нужно выучить соответственно двадцать «плевков», на это уходит меньше суток. Дальше уже можно сдавать экзамены и получать сертификаты, ты готовый специалист. Схема гениальная.
К чему я это все. Такие урезанные одноуровневые базы и находились в некоторых кофрах. Видимо, бывшие юнги, что доросли до установки нейросети, на базе переподготовки должны были получить эти знания, что я сейчас держал в руках. Судя по ним, знания должны были получить два пилота-универсала, от малых до средних кораблей, один навигатор, один специалист по защитным системам и один инженер. Штуки это нужные, тем более я для медтехника шестого уровня нашел нужный «плевок». В будущем, если у меня будет нейросеть, загружу эту базу и сделаюсь полным специалистом. Все же разница по скорости выполняемых работ между ручным управлением и нейросетью огромна. Именно поэтому юнг никогда не ставят на серьезные направления, а если ставят, то не главным специалистом. Пилоты-юнги всегда третьи пилоты в штате, можно сказать резерв. Но при этом управляют кораблями и судами для получения практического опыта. Тут все от капитанов зависит. Так что к моменту получения и установки нейросети некоторые юнги действительно имеют большой багаж практического опыта, особенно в техническом, инженерном или медицинском направлении. Именно пятьдесят лет назад стали строить корабли и создавать разное оборудование, чтобы им можно было управлять вручную. Для юнг или гражданских специалистов, что не пошли по военной стезе. Таких тоже хватало. До этого управление вручную было не на всем оборудовании.
Я отложил в сторону комплекты баз по дополнению к гипнограммам. Пригодятся, я планировал стать не только пилотом, но и инженером, мне же нужно будет как-то подтверждать свои знания по гипнограммам, когда нейросеть поставлю. Да, я хотел с уверенностью смотреть в будущее.
Время близилось к обеду, но ждать я не стал. Отложив все кофры, это вообще ценный ресурс, я с бухтой веревки на плече добрался до лестничной площадки и, найдя крепкий штырь в стене от вырванной створки, привязал веревку и сбросил ее в пролет. Хм, до обломков хватило, рядом со створкой на седьмой уровень конец стал покачиваться. Ухватившись за узлы, уперся ногами в стены лестничной шахты и стал спускаться, удерживаясь одними руками. Добравшись до покосившейся и помятой створки на шестой уровень, я встал ногами на один из узлов и, удерживая равновесие, одной рукой снял с крепления на поясе фонарь. Тот уже был выставлен на мощность лазера, так что я просто срезал створку. Покосилась она в мою сторону, значит, и падать будет на меня, то есть в глубину провала. Свет я получал от факела, воткнутого наверху,
Переведя фонарь на работу прожектором, я осветил коридор.
– Неплохо. Пыли хватает, трещины, вон, на потолке, но никаких разрушений не вижу, – удовлетворенно пробормотал я.
Ухватившись за искривленную раму дверного проема и старясь не касаться места среза, где краснел раскаленный металл, я закинул ногу, перекатился и оказался на шестом, предпоследнем уровне. Серьезной защиты тут не было, как на кораблях, чтобы переборки блокировали секторы этого уровня. Обычные двери, открываются сами при приближении местного служащего. Вернее, открывались, пока тут все не разнесли, так что придется использовать лазер, благо, перед тем как спускаться, я зарядил фонарь. На срезание створок у меня ушло десять процентов заряда. Немного, однако и немало. Все двери закрыты, значит, потребуется их вскрывать, а это трата заряда. Сколько успею, сделаю, остальное уже через двенадцать дней, когда покину капсулу после обучения и сдам все, что выучил в тренажере.
Сразу за лестничной шахтой в коридоре было две двери, ведущие в разные помещения, справа и слева от меня. Я успел обдумать, что буду делать дальше. В помещении слева был техсклад, так он значился на инфокристалле. А справа – склад техинвентаря. Не знаю, что это такое, но наименование интересное. Подойдя к двери слева, я поставил фонарь на лазер и срезал замок. Это заняло минут шесть. Языки для замка не только сбоку были, но входили в пазы дверного косяка сверху и снизу. Весь косяк искромсал, на одну дверь почти тридцать процентов заряда потратил.
Когда дверь рухнула, я отскочил в сторону, кашляя и чихая от поднятой пыли. Теперь к тому месту не подойдешь, пока пыль не осядет, так что я двинул подальше от пыльного облака по коридору. На этом этаже был склад медикаментов и малое спецхранилище. Я надеялся в том или ином случае найти столь нужные мне гипнограммы. Надеюсь, что гипнограммы будут именно в этом хранилище. Добравшись до него, я обнаружил в нишах два охранных дрона. Они замерли на местах зарядок без единой крохи энергии. Знаний по ним у меня не было, так что даже подходить не стал, это меддрона я спокойно отключил и поставил на зарядку. Знания пятого уровня гипнограммы медтехника давали понять, как с ним работать, а с охранными нужны специализированные гипнограммы. Кстати, если сегодня их найду, то в другой капсуле начну учить именно их. Если удастся запустить эти боевые дроны, поставлю на охрану входа, а то открыто, заходи, кто хочешь. Меня это очень беспокоило. Я даже ловушку поставил на входе – палка держала свод прокопанного мной туннеля. Сам я со всей осторожностью протискивался мимо, собьешь ее, и камни, что держались сверху благодаря пластиковым панелям, а именно их я использовал для крепежей, рухнут, запирая меня в подземных катакомбах. Не самый надежный способ, так что дроны – самое то.
С бронированной створкой спецхранилища я возился почти час, опустив заряд фонарика практически до нуля. Но наконец и она, дрогнув, рухнула, вызвав сотрясение и снова подняв пыль. Отбежав, я не стал оставаться на месте, а освещая себе дорогу, направился к уже вскрытому техскладу. Там пыль уже осела, можно спокойно осмотреться и прикинуть, что можно использовать. Войдя в большое помещение – метров за четыреста в квадратах, сперва осветил шесть стальных истуканов, что застыли у входа. Шесть технических дронов. Хотя нет, ошибся, пять технических и один явно боевой, станковые бластеры и гранатомет вроде на нем были. Я не специалист, но все же боевой дрон от технического отличу, различий немало, не ошибешься. После этого быстро осветил полки и обнаружил на ближайших стеллажах пластиковые ящики. Открыв один, удивленно присвистнул. Фонари, точно такие же, как у меня. Взяв два, повесил на пояс, поднимусь и заряжу. Гуляя между стеллажами, я вдруг замер и рванул в соседний ряд. Так и есть, там все полки снизу до потолка занимали такие знакомые мне резервные одноразовые химические реакторы. Энергии у меня, похоже, будет хоть попой ешь, осталось только учиться. Больше не осматривая склад – оставив это на будущее, – я заторопился к спецхранилищу. Сейчас осмотрю его, поднимусь на этаж выше и, поставив фонари на зарядку, пообедаю, а то уже есть хочется, да и луч в фонарике тускнеет, режим резака почти полностью выдоил батарею. А дальше изучу этот этаж после обеда.
Коридор изгибался дальше к лифтовым шахтам. Вот они полностью засыпаны, я так откопать и не смог, да даже не пытался. На полпути к шахтам и был склад того самого спецхранилища. Я прошел по упавшей бронированной двери внутрь, освещая стеллажи и шкафы. Тут также присутствовал сейф, да еще не один, но вскрывать их мне было нечем.
– Хм, нейросети, я смотрю, тут есть, но больше усиливающих имплантов, – оглядываясь по сторонам, пробормотал я.
Как медик я разбирался в маркировках на боксах с имплантами. Двигаясь между стеллажами, изучал, что там вообще есть. Того, что нужно, не оказалось, только импланты и нейросети. Видимо, резервный фонд для установки юнгам, что прибывали на переподготовку с последующей сдачей специализированных экзаменов. Хранилище было не больше восьмидесяти квадратных метров. Закончив осмотр, я покинул его и направился к лестничной шахте. Подниматься по веревке с дополнительным грузом в виде фонарей, скажем так, было не совсем удобно. Да тяжело мне было, если честно. Однако на последних остатках сил все же смог это сделать. Перевалился через край и, лежа на спине, несколько секунд тяжело дышал, вытирая рукавом куртки пот на лице. Весь выложился в этом подъеме. Тут я ступил. Нужно было вторую веревку сбросить, налегке подниматься, а потом поднимать все находки. Так оно легче будет.