Гай Мэннеринг (ил. Б.Пашкова)
Шрифт:
Вид ее поразил Мэннеринга. Это была женщина шести футов ростом; поверх платья на ней был надет мужской плащ, в руках она держала здоровенную терновую дубину, и вся ее одежда, если не считать юбок, более походила на мужскую, чем на женскую. Ее черные волосы выбивались из-под старомодной шапочки, извиваясь точно змеи Горгоны и еще более усиливая необычайную суровость ее загорелого лица, на которое падали их тени, в то время как в блуждающих глазах горел какой-то дикий огонек то ли подлинного, то ли напускного безумия.
— Вот это хорошо, Элленгауэн, — сказала она, — леди уже слегла, а я тем временем на ярмарке в Драмсхурлохе. Кто же стал бы отгонять от нее злых духов? А если, помилуй бог, на младенца напали бы эльфы и ведьмы? Кто бы тогда прочел над бедняжкой заклинание святого Кольма? — И, не дожидаясь ответа, она запела:
Клевер, напорота цвет Отгоняет ведьм навет, Кто в Андреев день постится, С тем беда не приключится. МатерьОна пропела это дикое заклинание высоким резким голосом и, подпрыгнув три раза вверх так высоко, что едва не стукнулась о потолок, в заключение сказала:
— А теперь, лэрд, не угостите ли вы меня стаканчиком водки?
— Сейчас тебе подадут, Мег; садись там у двери и расскажи нам, что нового на ярмарке в Драмсхурлохе.
— Верите, лэрд, очень там не хватало вас и таких, как вы. Уж больно девочки там хорошие были, не считая меня, и ни один черт ничего им не подарил.
— Скажи-ка, Мег, а много ли цыган в тюрьму посадили?
— Как бог свят, только трех, лэрд, на ярмарке-то больше их и не было, кроме меня, как я вам уже сказала, и я даже удрала оттуда, потому не к чему мне в разные ссоры ввязываться. А тут еще Данбог прогнал Реда Роттена и Джона Янга со своей земли — будь он проклят! Какой он дворянин, ни капли в нем нет дворянской крови! Места ему, что ли, не хватало в пустом доме, что он и двоих бедных людей не мог у себя приютить! Испугался он, должно быть, что они репьи у него с дороги оберут иди из гнилой березовой коры кашу себе сварят. Но есть и повыше его, кто все видит, — так вот, не запел бы еще как-нибудь на зорьке у него в амбарах красный петух.
— Тише! Тсс, Мег! Не дело говоришь!
— Что это все значит? — тихо спросил Мэннеринг Сэмсона.
— Пожаром грозит, — отвечал немногословный Домини.
— Скажите же, ради всего святого, кто она такая?
— Потаскуха, воровка, ведьма и цыганка, — ответил Сэмсон.
— Вот уж истинно говорю вам, лэрд, — продолжала Мег, пока они перешептывались между собой, — только такому человеку, как вы, можно всю правду выложить; говорят, что этот Данбог — такой же дворянин, как тот нищий, который там вон внизу себе лачугу сколотил. А вы ведь, лэрд, действительно настоящий дворянин, и не первая сотня лет идет уже вашему дворянству, и вы никогда не будете бедных со своей земли гнать, как бездомных собак. И знайте, что никто из нас на ваше добро руки не подымет, будь у вас одних каплунов столько, сколько листьев на дубе. А теперь взгляните кто-нибудь на часы да скажите мне точно час и минуту, когда дитя родится, а я скажу вам, что его ждет.
— Ладно, Мег, мы и без тебя все узнаем, у нас тут есть студент из Оксфорда; он лучше тебя его судьбу предскажет — он ее по звездам прочтет.
— Ну, конечно, сэр, — сказал Мэннеринг в тон простодушному хозяину, — я составлю его гороскоп по закону тройственности, как учат Пифагор [39] , Гиппократ [40] , Диоклес [41] и Авиценна [42] . Или я начну ab hora questionis [43] , как учат Хейли, Мессагала [44] , Ганвехис [45] и Гвидо Бонат [46] .
39
Пифагор (ок. 580 — 500 до н.э.) — древнегреческий математик и философ, считавший число сущностью всех вещей, а вселенную — гармоническим сочетанием чисел.
40
Гиппократ (ок. 460 — 377 до н.э.) — выдающийся греческий врач, основоположник античной медицины.
41
Диоклес — греческий геометр (V в. до н.э.).
42
Авиценна — латинизированное имя среднеазиатского ученого, врача, философа и поэта Абу Али Ибн Сины (980 — 1037).
43
С того часа, когда мы начали рассмотрение дела (лат.).
44
Хейли — имя нескольких арабских астрологов Х — XI вв.
45
Мессагала Маха Аллан — еврейский астроном и астролог (IX в.).
46
Гвидо Бонат (Бонатус) де Форливио — итальянский астролог XIII в.
Одной из черт характера Сэмсона, особенно расположивших к нему Бертрама, было то, что он не догадывался, когда над ним подтрунивали, так что лэрду, чье не слишком удачное остроумие не шло дальше самых плоских шуток, было особенно легко потешаться над простодушным Домини. Сам же Домини вообще никогда не смеялся и не принимал участия в смехе, поводом к которому служила его собственная простота; говорят, что он рассмеялся всего только один раз в жизни, и в эту достопамятную минуту у хозяйки его квартиры сделался выкидыш, то ли от удивления по поводу столь неожиданного события, то ли от того, что она испугалась ужасных конвульсий, которыми сопровождалось это разразившееся вдруг громыхание. Когда он в конце концов понимал, что над ним подшутили, то единственным, что изрекал этот мрачный человек, были слова: «Удивительно!» или: «Очень занятно», которые он произносил по слогам, не дрогнув при этом ни одним мускулом лица.
В данном случае он подозрительно и странно посмотрел на юного астролога, как будто сомневаясь в том, правильно ли он понял его ответ.
— Боюсь, сэр, — сказал Мэннеринг, оборачиваясь к Сэмсону, — что вы принадлежите к тем несчастным, которым слабое зрение мешает проникнуть в звездные сферы и разгадать тайны, начертанные на небесах; недоверие и предрассудки заслоняют таким людям истину.
— В самом деле, — ответил Сэмсон, — я держусь того же мнения, что и Исаак Ньютон [47] , кавалер, директор монетного двора его величества, что наука астрологии есть вещь совершенно пустая, легковесная и ничего не стоящая, — с этими словами он сомкнул свои широко разъятые, как у оракула, челюсти.
47
Ньютон Исаак (1643 — 1727) — гениальный английский физик, механик, астроном и математик, открывший закон всемирного тяготения. С 1695 г. Ньютон был смотрителем, а с 1696 г. — директором Монетного двора в Лондоне.
— Право же, — возразил ему Мэннеринг, — мне очень грустно видеть, что человек вашего ума и образования впадает вдруг в такое удивительное заблуждение и слепнет. Может ли сравниться коротенькое, совсем недавно получившее известность и, можно сказать, провинциальное имя Исаака Ньютона со звучными именами таких авторитетов, как Дариот [48] , Бонат, Птолемей [49] , Хейли, Эцтлер, Дитерик [50] , Найбоб [51] , Харфурт, Заэль [52] , Таустеттор, Агриппа [53] , Дурет [54] , Магинус [55] , Ориген [56] и Арголь [57] ? Разве не все, как христиане, так и язычники, как евреи, так и правоверные, как поэты, так и философы, — разве не все они признают влияние звезд на судьбу?
48
Дариот Клод (1533 — 1594) — французский медик и астролог.
49
Птолемей Клавдий (II в.) — греческий астроном и географ, разработавший геоцентрическую систему мира (его труд «Альмагеста» в течение почти тысячи лет был энциклопедией астрономических знаний).
50
Дитерик Гельвиус (1601 — 1655) — немецкий врач и астролог.
51
Найбоб Валентин — автор нескольких астрологических книг.
52
Заэль Бенбрир (IX в.) — арабский астролог.
53
Агриппа Неттесгеймский (Генрих Корнелиус, 1448 — 1535) — немецкий врач, философ, алхимик.
54
Дурет (Дуретус, 1590 — 1650) — французский астроном, среди работ которого — «Новая теория планет» (1635).
55
Магинус — Антуан Маджини (1555 — 1617), итальянский математик, астроном, астролог, известный как мастер составления гороскопов.
56
Ориген (185 — 253) — христианский богослов и философ, прозванный Адамантом.
57
Арголь — Джованни Арголи (1609 — 1660), итальянский поэт и автор ряда работ по археологии и филологии.
— Communis error — всеобщее заблуждение, — отвечал непоколебимый Домини Сэмсон.
— Нет, это не так, — возразил ему молодой англичанин, — это твердое и обоснованное убеждение.
— Это уловки обманщиков, плутов и шарлатанов, — сказал Сэмсон.
— Abusus non tollit usum — злоупотребление какой-нибудь вещью никак не исключает законного ее применения.
Во время этого спора Элленгауэн был похож на охотника, который неожиданно попал в поставленный им же силок. Он поочередно поворачивал голову в сторону то одного, то другого собеседника и, видя, с какой серьезностью Мэннеринг парировал доводы своего противника и сколько учености он выказал в этом споре, начинал уже, кажется, верить, что тот не шутит. Что касается Мег, то она уставила на астролога свой дикий взгляд, потрясенная его абракадаброй, еще более непонятной, чем ее собственная.