Гаяна (Художник П. Садков)
Шрифт:
— Здравствуйте, ани, — сказал мальчик. — Вы помните меня?
— Кто ты? — спросил я.
— Меня зовут Оу, ани. Когда вы первый раз были у долгожителя Гана, я включился в его Телепатон… Вы обещали прилететь к нам…
— Вспомнил, — кивнул Шелест. — Спасибо за приглашение. Это я заверил тебя, и мне неловко…
— Я понимаю, ани, — быстро заговорил Оу. — У вас столько дела. Но сейчас у меня есть кое-что, возможно, интересное для вас. Учитель говорит: мысль новая. Генеральный Проблематор подтвердил его слова. Я хотел бы кое-что показать и поделиться предположениями.
— Как
— Не возражаю, — ответил я. — Слетаю…
— Хорошо, Оу, — повернулся к Телепатону Шелест и кивнул в мою сторону. — Вот он прилетит к тебе.
— Спасибо. Я жду тебя, долгожитель! Доставить меня на юг Урела взялся все тот же Рат, почти ежедневно бывавший у нас в гостях и узнавший о просьбе Оу.
— Я помогу тебе, ани, — предложил он. — Я тебя высажу в интернате и отправлюсь по своим делам. А на обратном пути — прихвачу… Заодно покажу тебе новинку! Пока о ней знают лишь авиаторы.
— Какую, Рат?
— Самолет, ани, — скромно ответил конструктор. — Небольшой, двухместный.
— Этим не удивишь!
— Потом скажешь… Утром я жду тебя на аэродроме Тиунэлы, в ангаре экспериментальных машин.
2
Утром, как условились, я был на месте. В узком отсеке ангара стоял… круглый фюзеляж, длиной метров десять, с классическим самолетным хвостом и крепкими, утолщенными стойками ног шасси, без колес. Не было и крыльев.
— Впервые вижу такой самолет, — смущенно улыбнулся я. — Или он еще не собран?
— Нет, ани, он готов к полету хоть вокруг Гаяны.
— И именно на нем мы сейчас отправимся?
— Да, ани.
— Со скоростью ракеты?
— Нет, ани: это же самолет. Садись…
Лезу в пилотскую кабину и располагаюсь правее Рата. Подлокотники кресла изогнулись под прямым углом внутрь и как бы законтрили меня без привязных ремней.
Рат включил двигатель. В моторном отсеке послышалось приятное жужжание. Самолет (все-таки этот недомерок впоследствии оказался превосходным самолетом!) чуть приподнялся.
Открываю форточку и выглядываю: у ног шасси выросли прозрачные голубовато-зеленые поплавки! Рат слегка увеличил мощность, и фюзеляж вырулил из ангара — поплавки переползли порожек так, будто его и не было.
— Объясни, Рат, не томи…
— Хорошо? — осклабился инженер. — Это Z-поле, сформованное специальной антенной. Смотрите дальше, ани! Есть уже и крылья…
Из фюзеляжа выползли телескопические лонжероны с ажурным набором тонких нервьюр: теперь я сам догадался, что это тоже антенны Z-поля, наподобие огромного зонта у «Юрия Гагарина», на котором мы прилетели с Земли.
Мгновение — и стали видны прозрачные фиолетово-зеленые крылья с обычным аэродинамическим профилем. Рат вырулил на старт и пошел на взлет. В момент отрыва от земли у меня екнуло сердце: фюзеляж зрительно держался на тонких трубах и чуть ли не на проволочном каркасе-антенне крыльев.
Но все было нормально, и самолет ринулся в набор. Слегка прижало к сиденью, и мне вспомнилась далекая
Как ты сейчас поживаешь, мой родной Аэрофлот? На каких крыльях летают твои пассажиры? Какие космические рейсы прибавились в расписании? Скоро мы начнем долгий путь к тебе. Кого увижу? Нет уже, наверное, знакомых бетонных полос: на их месте пластмассовые аэродромы; новые пассажиры теснятся на перронах, незнакомые летчики в кабинах ростовских самолетов Сколько же тебе лет сейчас, Аэрофлот? На какой, по счету, твой день рождения я попаду?..
Выйдя за облака, Рат перевел машину в горизонтальный полет и стал разгонять скорость. Крылья-антенны отогнулись назад, профиль стал тоньше и изменил форму на более выгодную при сверхзвуковой скорости.
Взяв курс на юг, Рат включил автопилот и повернулся ко мне:
— Ну как, ани?
— Отлично!
— И представь себе, ани, — сказал Рат, — что это лишь первая часть новой программы нашего конструкторского бюро.
— Что же тогда будет… в последней?!..
— Надо научиться формировать из Z-поля не только крылья, но и многоцелевые роботы… Не из вещества, понимаешь, а из поля! Такие роботы проникнут в самую глубь планеты без буровых скважин, будут ремонтировать шахты, подводные туннели — что угодно, без демонтажа… Сразу не предусмотришь, где они найдут применение. Пусть пять, десять лет — задача под силу нашей науке.
3
Меня встретил Гар — руководитель интерната, невысокий (не в пример большинству Гаянцев!), моложавый.
В центре площади было несколько нарядных учебных корпусов, похожих на оранжереи, вокруг — одноэтажные домики ярких расцветок: жилье преподавателей и учеников.
— У нас каникулы, ани, — сказал Гар, — тебе не удастся побеседовать со всеми: я отвезу тебя прямо к Оу. Он никуда не уехал, во всяком случае, пока…
Познакомив меня с Оу, Гар покинул нас, а мы прошли к озеру.
За высоким сетчатым забором, на крутом берегу — вольер. В клетках без дверок, в домиках, в норах живут сотни зверьков, птиц, змей, даже насекомых. В прозрачной воде «на участке Оу» скользят рыбы с щупальцами, лениво посапывают у поверхности крупные морские животные, напоминающие дельфинов, ползают по камням прозрачные, как медузы, крабы. И вся эта живность узнавала Оу, несомненно, слушалась его, по-своему выражала радость при его появлении.
Мы присели на гладкий, точно отполированный, черный ствол старого дерева, и я по-настоящему узнал маленького гаянского Дурова.
— Ты дрессировщик, Оу?
— Не совсем, долгожитель, — ответил мальчик, хотя и понимавший, что с точки зрения Гаянцев я молод, но из-за моей предательской седины настойчиво обращавшийся ко мне так уважительно. — Как и все остальные юннаты, я использую аппаратуру… Ее лучи могут вызывать у животных ярость или испуг, возбуждать либо угнетать, могут усиливать инстинкты. Очень важно точно и вовремя дозировать облучение и знать повадки своих животных. Каждое по-разному реагирует на облучение. Я разыскиваю подходящих чуть не на всей Гаяне.