Газета День Литературы # 112 (2005 12)
Шрифт:
Моё смирение, "маэстро"
Меня на улице, встречая, называют.
На разных поэтических концертах,
Казалось, неплохие сочиненья
Элите и богеме я читал.
Но оборвал я их аплодисменты,
Сказав, что, строго говоря,
В моих поэзах точной правды нет.
И
Приговорив свой дар к безмолвью.
И ещё скажу:
Когда-то я мечтал, что можно
Всё обновить, и мир омолодить,
И сделать честными
Поэтов, критиков, весь сброд политиканов.
Что за безумное желанье побуждает
Бросать всю жизнь
На смелую борьбу
С бессмертным, неизменным мраком глупости?
Венеция, 1960
(Перевод С.Красовицкого)
Томас ВЕНЦЛОВА
San Michele
Щель, как двуликий Янус, оперлась
О лодку, что прибой однажды вынес
На пристань. Так и возникает связь
Меж куполом, зрачком, белесой высью.
Стучит мотор среди белесых вод,
И глину борт изъеденный бодает.
Среди слепящих стен в июне — под
Прозрачным солнцем — Орк нас поджидает.
Трава и камни. Тот же остров. Вот
Спешит расслышать странник, каменея,
Как над кустами тишина плывёт,
Как сфере глухо вторят сферы неба.
Как режет воду клин известняка,
Покуда мозг, оцепененьем полный,
Уже не боль пробудит, но пока —
Не пароход, не дерево, не волны.
1998
(Перевод В.Куллэ)
Владимир ВЕЙДЛЕ
Riva degli Schiavoni
(Берег славян)
Золотисто здесь стало и розово:
Ветерок. Он под осень бывает.
Ветерок, ветерок, от которого
Сердце ослабевает.
Заслужило оно благодать
Под крыльцом у цирюльника Чезаре
Розовым камнем спать.
1965
Иосиф БРОДСКИЙ
В Италии
Роберто и Флер Калассо
И я когда-то жил в городе, где на домах росли
Статуи, где по улицам с криком "растли! растли!"
Бегал местный философ, тряся бородкой.
И бесконечная набережная делала жизнь короткой.
Теперь там садится солнце, кариатид слепя.
Но тех, кто любили меня больше самих себя,
Больше нету в живых. Утратив контакт с объектом
Преследования, собаки принюхиваются к объедкам.
И в этом их сходство с памятью, с жизнью вещей. Закат;
Голоса в отдалении, выкрики типа "Гад!
Уйди!" на чужом наречьи. Но нет ничего понятней.
И лучшая в мире лагуна с золотой голубятней
Сильно сверкает, зрачок слезя.
Человек, дожив до того момента, когда нельзя
Его больше любить, брезгуя плыть противу
Бешеного теченья, прячется в перспективу.
1987
Евгений РЕЙН
Спичечный коробок
Приходи к "Флориану", когда стемнеет,
Слышишь, ветер с лагуны вовсю сатанеет.
То оркестр сквозь порывы играет Шопена,
Вот теперь и обсудим мы всё откровенно.
Лев читает нам книгу с невысокой колонны.
Лодки бьются о пристань и считают поклоны.
И последний прохожий пропал за Сан-Марко.
Начинается ночи немая запарка.
Видишь, купол над нами всё тяжеле и уже,
Флориановы тени во тьме разутюжа,
Ночь приходит из нашей с тобой половины.
На стене Арсенала Алигьери терцины.