Газета День Литературы # 125 (2007 1)

День Литературы Газета

Бобок с телевизором

Повествование Арабова, как начиналось с анекдота, так анекдотом и заканчивается. На этот раз – литературным. Вослед "Бобку" Достоевского герой "Флагеллантов" самозакапывается на кладбище, не забыв прихватить с собой миниатюрный телевизор, дабы и под землёй не расстаться с единственной духовной составляющей своей жизни – мелькающими телеакадемиками. Что ж, как говорится, перечитали и осовременили классику.

Однако не без пользы, и если спасти роман-сценарий Арабова уже невозможно, то привести в некое соответствие даже нужно. Стоит только

переназвать из "Самобичующихся" ("Флагелланты") в "Замозакапывающихся" (подыскать латинский эквивалент).

Что уже в полной мере адаптирует текст российского автора хрюкающей философии "Кода да Винчи".

Елена Павлова ПУТЬ ОПРИЧНИКА

Сорокин В. День опричника. Роман. М.: Захаров, 2006. – 224 с.

Роман "День опричника" читается в один присест, чему способствует не только легкий, ясный, экономный стиль, но и небольшой размер сочинения. Несомненно, задумывалось оно как ядовитый пасквиль. Собственно, если смотреть с узко литературной точки зрения, Владимир Сорокин, как опытный и умелый сочинитель, поставленную перед собой профессиональную задачу выполнил, и даже не без блеска. Возможное (хотя, где там, если говорить честно) установление в стране угрюмо-самодержавно-православного режима с дыбами, домостроем, "словом и делом" вызывает у него ужас и брезгливость, и он на эту тему высказался без околичностей и умолчаний.

То есть, если судить автора по законам, которые он над собой признал, то все в порядке – законопослушен до бюргерского уровня. И есть даже отличия от прежнего Сорокина в лучшую сторону. Например, его герои едят не фекалии, как обычно, а вот такое:

" – Водочка ржаная с золотым и серебряным песочком, икорка осетровая шанхайская, балычок тайюаньский, груздочки соленые и в сметанке, холодец говяжий, заливной судачок подмосковный, окорочок гуандунский… Ушица стерляжья, борщ московский, утка с репой, кролик в лапше, форель на угольях, поджарка говяжья с картошкой".

Приятно читать, слюнки текут. А это плюс автору, несомненно. Умение вкусно описывать еду уступает по профессиональному значению только умению описывать любовь.

Китайские мотивы в этом меню не случайны. По мнению автора, православное самодержавие неизбежно закончится полной китаизацией русских территорий и рестораций. Почему именно так, он объяснять не считает нужным. На уровне старого – "есть мнение", и всё. Хольм ван Зайчик выводит такой итог хотя бы из факта объединения империй, русской и китайской, в одно государство Ордусь. Сорокин ниоткуда не выводит, просто ляпает – будет вам повсеместный Китай за непомерное усиление русскости.

Вот такое отсутствие мотивировок в узловых местах образной системы романа не единственный недостаток. Во-первых, идея слишком не оригинальна, при всем расчёте на сногсшибательную оригинальность. Сорокин собрал вместе, сгустил, как ему кажется, до состояния мозговой тошноты у читателя признаки известной триады: самодержавие, православие, народность, и считает себя молодцом. Но нельзя забывать, что всего несколько лет назад у нас в стране был издан замечательный роман современного англичанина Джулиана Барнса "Англия, Англия...", где тот же прием был применен в отношении "доброй старой Англии". Эксцентричный британский миллиардер купил остров недалеко от берегов Альбиона и устроил там резервацию антикварной английской жизни. Файв о клоки, кэбы, пудинги, крикет, Шекспир и т.д. Барнс подробно исследовал, что стало с островом и что

стало с реальной Англией в результате этого эксперимента. Отличие от Сорокина только одно: проделано это было с большой, пусть и драматической, любовью к отечественному прошлому. Автор подкладывает памперсы старушке Англии без брезгливости. Важно еще и то, что его ностальгический памфлет написан в ответ на памфлет сердитый, выполненный на ту же тему за полвека до этого небезызвестным Джорджем Оруэллом. Оруэлл Англию не столько любил, сколько порицал. Я это замечаю к тому, что поднятая нашим отечественным автором тема не нова, а, наоборот, стара.

Чем-то свежим могло бы повеять от той сцены у Сорокина, где собравшиеся на свой праздник опричники устраивают в бане свальный гомосексуальный шабаш. Цепочка ассоциаций понятна: Рем, штурмовики, фашизм. Но и тут, как назло, сразу вспоминаются предшественники. Да те же Стругацкие, которые доказали в "Трудно быть богом", что фашистскую тему можно пришпандорить к чему угодно, если надо. Хоть к средневекового пошиба герцогству с другой планеты. Сорокин считает опричнину интимной родственницей СС. А через это большим гнездом нового фашизма объявляет русскую православно-самодержавную государственность. Получается – своею правой рукой за чужое левое ухо. Нечестно? Зато очень хотелось.

Но империя наносит ответный удар. "Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется."

Чтобы моя мысль была понятнее, приведу пример. Один мой знакомый дипломат как-то оказался на приеме у Ким Ир Сена. Поскольку он знал корейский язык, то рассмотрел на корешках книг, что стояли в кабинете, фамилию Солженицын. Он спросил у сопровождавших, не ошибся ли он: действительно ли Великий Вождь читает Александра Исаевича? Да, ответили ему. Особенно "Архипелаг ГУЛАГ". Оказывается, он видит в этой книге не обличение страшного тоталитарного режима, а идеальное руководство по наведению порядка в стране. Так и Макиавелли ныне читают не для того, чтобы ужаснуться, а чтобы научиться.

Какое это имеет отношение к Сорокину и его книге "День опричника"? Выступая как-то в аудитории продвинутых молодых людей, юристов-экономистов, еще недавно в большинстве читавших и почитавших Вудхауза, я подняла тему православного фашизма: пугает ли она кого-нибудь? Слушатели сами набрели на "День опричника" в своих ответах, и я узнала много забавного. Например, очень многим это произведение кажется реально пропагандирующим высокий положительный патриотический идеал. А один будущий топ-менеджер так прямо и заявил, что у него в машине над приборной доской уже давно висят и песья голова, и маленькая метла. В одну шестую натуральной величины. И Сорокину эти люди благодарны за правильное направление их мыслей. Единственное, что вызывает неприятие, – голубая оргия. Но, по общему мнению, глава эта смотрится в тексте инородно, в сравнении хотя бы с главой о коллективном изнасиловании, где всё жизненно и узнаваемо.

Так что выходит, что писатель Сорокин, потерпев поражение на "Пути Бро", кажется, нашёл многочисленных и незаурядных последователей, предложив нашей думающей патриотической молодежи "Путь опричника".

СЕРДИТАЯ РЕПЛИКА

С интересом прочитал пасквиль на "Сормовскую лирическую" в номере 11 (123). Автор Михаил Кураев не оставил меня равнодушным проницательной остротой ума, граничащей, прямо скажу, с "паранойей" (кстати, он применил это слово в эпиграфе, прежде чем начать излагать свою галиматью). Лучше бы М.Кураев начал повествование с эпиграфа из современной песни, в которой я, как и он, изменю слово: "Восемнадцать мне уже, Поцелуйте меня в "ж"..."