Газета День Литературы # 130 (2007 6)
Шрифт:
О долгом пути самого автора Ильи Бояшова к своей первой литературной премии мы побеседовали с ним сразу же после вручения премии в гостинице "Астория". Читайте беседу в следующем, 25-ом номере газеты "Завтра".
Сразу же нашлись злопыхатели, обвинившие Виктора Топорова чуть ли не в коррупции, в сговоре. Хороша же коррупция – семь лет утаивать свою премию от своих же питерских авторов. Отдавая её направо и налево.
…Зал "Астории" дрожал от аплодисментов в честь первого питерца. Пожалуй, за Улицкую в этом зале не болел никто, даже её представитель. Премия, как тот самый кот Мури, побродив по Москве, Швейцарии и Латвии, вернулась в свой дом, к своему креслу. Это и есть главный итог нынешнего
Владимир Бондаренко ЮРИЙ ТРЕТИЙ
В таком обозначении – третьим, надеюсь, никто не заметит некоего принижения. К примеру, мой любимый русский император – Александр Третий.
Но так уж случилось, что в пределах одной исторической литературной эпохи Кубань дала три ярких всероссийских таланта, и все трое – Юрии. Первым появился Юрий Селезнёв, статный гигант, который, явно не считаясь ни с какими условностями и правилами приличия, пытался перенаправить русло русской литературной жизни – сначала в издательстве "Молодая гвардия", сделав заметным и литературным и общественным явлением серию "ЖЗЛ". (Удивительно, что до сих пор в этой серии не вышла книга о нём самом, а ведь популярность серии до сих пор связана с тем давним общественным интересом, вызванным к жизни Юрием Селезнёвым.) Затем он попытался переломить и заострить направленность журнала "Наш современник", из русско-советского журнала создавая по-настоящему русский национальный литературно-общественный журнал. Он был истинным подвижником, но его общественные деяния не заслоняли и собственное творчество – до сих пор помнятся его статьи, его книга о Достоевском…
Подбили на взлёте. Так и остался легендой русской критики...
Вторым был явлен миру из Кубани поэтический гений Юрия Кузнецова. С разницей всего на несколько лет, но уже как бы иная эпоха, иные ориентиры.
Юрий Кузнецов – такой же работяга, такой же подвижник, такой же переделыватель мира. И хотя у него на первом плане, несомненно, была поэзия как таковая, этаким чистым поэтом, поэтом для эстетов и ценителей красоты, создателем новых эстетических и поэтических миров он оставаться не собирался. И был прав.
Как говорил Лев Николаевич Толстой: "Мы живём в стране без идеалов. Когда есть идеалы, то во имя них создаются произведения искусства. Когда нет идеалов, то существует только игра образами, игра словами…"
У Юрия Кузнецова была и игра образами, и игра словами, и игра целыми мирами, но, прежде всего, у него были чёткие и общественные, и нравственные, и поэтические идеалы.
Последний русский поэтический гений конца ХХ века...
Юрий Павлов тоже подвижник, тоже преобразователь мира, тоже создатель общественных и литературных всероссийских явлений. Его знаменитые кожиновские чтения, отмечаемые ежегодно всероссийской прессой, стали серьёзным и значимым фактом в русской литературной и филологической жизни. Он из тех незаменимых, которые и творят живую историю. Вадим Кожинов никогда не был в Армавире, не родился, не преподавал, не издавал книги на кубанской земле. Чиновники и губернаторы поначалу удивлялись: а кто такой этот Кожинов, почему мы проводим каждый год научные чтения в его честь, какое он имеет к Кубани отношение? При всём уважении к памяти Кожинова, к его классическим историческим и критическим работам, я отвечу всем кубанским чиновникам: на вашей земле родился и вырос Юрий Павлов, он создал из ничего кожиновские чтения, сделал их событием в литературно-общественной жизни России, поэтому вы и будете проводить кожиновские чтения, ибо за ними стоит неутомимый труженик и русский подвижник Юрий Михайлович Павлов.
Первое время, как было и с Юрием Селезневым, общественные деяния как-то заслоняли от многих собственные работы Юрия Павлова. Его знали прежде всего как организатора кожиновских чтений, но постепенно место Павлова – острого и принципиального критика, систематизатора современной литературы, блестящего ученого – не заметить стало невозможно.
Не мешает ли ему провинциальность? Нужна ли ему для дальнейшей жизни Москва? Даже не знаю, что сказать. Всё зависит от внутренней свободы критика и подвижника Юрия Павлова. Знаю только, что в случае его переезда, Кубань здорово потеряет. Пусть это помнят и литературные, и просто чиновники кубанские, предоставляя ему возможность для исполнения отнюдь не эгоистических, общенациональных, общелитературных замыслов.
Юрий Михайлович Павлов достиг своей зрелости – своего пятидесятилетия. Южный кубанский ветер наполняет его пассионарностью и великими замыслами.
Дай Бог, чтобы они свершились.
Юрий Третий на боевом коне.
Автора и друга нашей газеты
Юрия ПАВЛОВА – с 50-летием!
Здоровья, творческой радости!
Редакция
Владимир Скиф БРОНЗОВЫЙ СОЛДАТ
Он тьму врага прошиб, как солнце,
Войны чудовище убил.
Спасал латвийца и эстонца
И сам себя почти забыл.
Прикрыл Европу плащ-палаткой
От смертоносного дождя.
И спас её в последней схватке,
На землю бронзой восходя.
И вот к нему пришла расплата
За то, что он победным был,
За то, что доблестью солдата
Другим бессмертие добыл.
Его сбивают с ног сегодня,
Тревожат вновь солдатский прах.
Но с ним –
высокий свет Господний,
И голос правды на устах.
Опять эстонцы и латвийцы
Фашистский пробуют замес,
И строят, будто бы арийцы,
Команды новые "SS".