Газета День Литературы # 87 (2004 11)
Шрифт:
Может быть, и не надо было Александру Исаевичу отвечать клеветникам своей статьей в "Литературной газете", лишний раз называть имена обидчиков, тем самым занося их в будущие комментарии учебников литературы и хрестоматий на века вперёд. Но и здесь не может удержаться русский человек, сколь можно терпеть обиды понапрасну?
Что касается горделивости Александра Исаевича, так и русский народ хоть и простачком прикидывается, а цену себе знает.
Я-то думаю, что даже если и наговорил за свою жизнь (особенно в самые крутые и несправедливые времена для русского народа) и даже написал что-то лишнее Александр Исаевич, разбираться в том будущим историкам (как разбираются
Даже если взять этот нынешний двухтомник "Двести лет вместе" — зачем он ему по-писательски, по-житейски понадобился? Ни славы, ни денег, ни литературной значимости на будущее не добавил. Может тот же Марк Дейч или кто другой из оппонентов ответить, зачем и кто нашептал этому горделивому старцу еще и эти лишние два тома? Антисемитизм — кричат вокруг, и сами же не верят. Нет в Александре Исаевиче Солженицыне, как нет и в самом русском народе, этого природного антисемитизма, который присущ скорее многим европейским народам. Пусть и подавляют они до поры до времени нынче это чувство. А нам русским — и подавлять нечего.
Накричаться русский мужик сгоряча, наверное, и может, а потом сам же с тем же Семёном или Марком пойдет песни петь, водку пить и девок целовать… Да и русская национальная интеллигенция сроду ксенофобией не отличалась. Вспомним хотя бы Сергея Есенина и его друзей и подружек, вспомним веселую компанию Вадима Кожинова… Нет, угрюмый и скучный последовательный антисемитизм не для русского народа, что прекрасно знают и сами евреи. Впрочем, и почитав воспоминания Солженицына, о каком антисемитизме можно говорить?
Нет, и "Архипелаг ГУЛАГ", и "Двести лет вместе" были ему предначертаны свыше. Для понимания нас самих как народа.
Впрочем, и Марк Дейч не по своей еврейской горячности или озлобленности, особенной обидчивости, думаю, набросился неожиданно на писателя. Дело не в его национальности, так же как не в национальности еще десятка таких же как Дейч яростных ниспровергателей, дело в их природной революционности. Мне кажется, есть такой тип людей — русских ли, грузин, евреев, подверженных особой революционности. Дедушки бомбы в монархистов бросали, в чекистах сидели, а внуки с такой же искренней яростью насаждают нечто противоположное. Я уже давно думал, почему целый ряд вполне искренних героев перестройки, лютых антисоветчиков, ринулся ломать наше государство без всякого покаяния за деяния своих отцов и дедов. И почему эти гайдары, аксеновы и окуджавы оказывались частенько обязательно из рода пламенных чекистов ли, цекистов, секретарей обкомов, горкомов, а если из крестьян, то из той голи перекатной, что и в царской деревне пожары устраивала? Не в национальности дело, а в революционизме. Я не знаю, из какого рода Марк Дейч, но больно уж революционная фамилия у него. Неужто однофамилец? Вот бы и рассказал, покаялся бы за деяния своих предков или однофамильцев из основателей российского марксизма или же одесских чекистов. Не по нутру ему пламенные реакционеры и консерваторы.
Такие же "революционисты" набрасывались на того же Александра Исаевича в былые годы и в Америке, и в Советском Союзе. Они чувствовали чужесть его природной народности, его природного консерватизма. А народность всегда держится за землю, за Матрёну, за Ивана Денисовича в любой стране, в любые времена…
Мне искренне жаль, что так ещё и не прочитано по-настоящему в России его "Красное колесо". Сколько там ярких и интересных, чисто русских национальных характеров. Хочется мне еще при жизни Александра Исаевича уехать куда-нибудь на месяц со всеми томами солженицынской эпопеи под мышкой и не спеша перечитать заново, может быть, открыв для себя уже другой, подлинный смысл романа. Политика вся уже давно ушла в сторону, даже Столыпин и Ленин читаются в романе как яркие исторические
А для этого не обойтись без литературы. Как другой наш нобелевский лауреат говорил: "За равнодушие к культуре общество, прежде всего, гражданскими свободами расплачивается. Сужение культурного кругозора — мать сужения кругозора политического…Ничто так не мостит дорогу тирании, как культурная самокастрация…".
Вот и надо нам вновь не спеша читать непрочитанные романы: и Леонида Леонова "Пирамиду", и Владимира Личутина "Раскол", и Александра Солженицына "Красное колесо"… Авось и поймём что-нибудь в трагической истории ХХ века.
Я считаю Александра Исаевича Солженицына русским национальным явлением еще и потому, что в герои-то свои он тоже выстраивает не высоколобую интеллигенцию (та и сама о себе и своих страданиях напишет), а людей народной судьбы, народного понимания, не обязательно простых крестьян Ивана Денисовича, или Матрёну, а ещё и врача (в "Раковом корпусе"), офицера (из романтической комедии "Пир победителей") или даже крупного советского промышленника (рассказ "На изломах") — всё из того же народного сословия.
Мне кажется, что у Александра Солженицына, достаточно хорошо знающего нашу интеллигенцию, есть к ней определенное недоверие из-за её излишней революционности и, как правило, антирелигиозности. Он ведь и себя не отделяет от неё. И на себя берет вину: "Да не в том ли заложена наша старая потеря, погубившая всех нас, что интеллигенция отвергла религиозную нравственность, избрав атеистический гуманизм…"
Сам когда-то в юности начинавший с романтических революционных утопий типа "Люби революцию", то есть пройдя и путь бунтаря, он сумел понять, что русскому народу для нормальной жизни необходимо подвижничество и служение, бескорыстие и отзывчивость, а не жестокие и сокрушительные ломки. Он выбрал путь русского народного консерватора и прошел этот путь до конца.
К тому же русский консерватизм, как и литературный консерватизм самого Солженицына, как не раз отмечалось, всегда открыт для нового. Разве сам роман "Красное колесо" не пример консервативного авангарда, где умело используется и документальная хроника и киномонтаж, и так называемые конспективные "обзорные" главы? Разве это не новаторство в русском традиционном романе? Конечно, можно назвать и его предшественников, того же Евгения Замятина или Джона Дос-Пассоса. Но я бы назвал ещё одного, чье влияние на творчество Александра Солженицына несомненно, это — Михаила Шолохова. И кстати, не только "тиходонские" следы можно нащупать в романах и повестях Солженицына. Им бы и быть близкими друг другу, увы, судьба развела. Жаль. Но так часто бывало в русской литературе. Примем как должное. Вспомнив хотя бы отношения Толстого и Тургенева, Достоевского и Гоголя, Маяковского и Есенина. Примиряет всех сама Россия, сама русская литература, которую, кстати, не в пример многим другим, Александр Исаевич знает блестяще.
Последние годы раскрылся Солженицын и как тонкий и вдумчивый критик. Почитайте его "Литературную коллекцию", его рецензии — одну за другой, он блестяще чувствует любой текст, он умело анализирует не только прозу, но и поэзию. Его критические статьи полезно читать молодым литераторам — вот она, настоящая школа литературного мастерства. Я жду не дождусь отдельно вышедшей книги всех его критических трудов по современной литературе. От поэзии Галича до прозы Леонова. Как критик он всегда подчеркнуто независим и внимателен. И у него просто нет общих слов, ни к чему не обязывающих предложений.