Газета "Своими Именами" №12 от 19.03.2013
Шрифт:
Казалось бы, что стоило царю растянуть уплату налогов по году, скажем, по кварталам? Нет, царь требовал уплатить всё сразу и именно в начале осени, когда крестьяне снимали урожай, и у них появлялось что продать. А купцы осенью снижали цены на зерно, зная, что крестьянин всё равно его им продаст. В результате крестьянин вынужден был продавать не только яровые культуры, предназначенные для продажи, но и рожь, оставляя семью без необходимого запаса хлеба. После чего уходил на заработки, а заработанные деньги весной тратил на покупку хлеба для семьи. А в это время купцы как раз и повышали цены.
Система царской власти, повторю, совершенно открыто преследовала цель – удобство сдирания с крестьянина трёх шкур.
Наткнулся на рассказ добровольца-москвича, ездившего в начале прошлого
Однако вернемся к вопросу, как стать кулаком – «рачительным хозяином». Положим, этот «рачительный» крестьянин в несколько лет сэкономил на чем-то, и у него образовался некий капиталец, скажем, рублей 100. И вот крестьян его села подпирают платежи, или у кого-то лошадь сдохла, или корова, а денег нет. В принципе крестьяне могут взять в долг у ростовщика, но тот запросит от 60 до 200% годовых. А тут свой «рачительный хозяин» дает вообще без процентов! Да и без обязательств возврата денег. Он говорит: вот ты работаешь с конем по найму у помещика за 1-20 в день, а пешим – за 50, а жена твоя – за 30 копеек в день на своих харчах? Ну так и у меня отработаешь долг за эту справедливую плату, и всех делов! (Думаю, что платил он меньше, чем помещик, но ладно). Выгодно? Честно? Вроде да.
И тогда «рачительный хозяин» арендует у того же помещика землю и луга, скажем, вдвое превышающие его собственный надел, и предлагает должникам их обработать. Ну и что? – скажете вы. А то, что сельскохозяйственные работы имеют жёсткий временной характер – пахоту, сев, косьбу сена и особенно уборку урожая нужно проводить в сжатые сроки. Если, начав жать еще зеленую, едва начавшую желтеть рожь, не уберешь ее в две недели, она осыпется. Чтобы убрать десятину за 4 дня, нужна была семья из двух взрослых и пары подростков, даже по военным положениям для наряда на уборку хлеба нужно было выставлять команду в 5 солдат на десятину в день. Ситуация с этими работами была такова, что самый смертный месяц в России был август – время уборки урожая, настолько все надрывались. Военное министерство обсуждало вопрос снижения призывного возраста с 21 года до 18 лет потому, что треть новобранцев к 21 году уже была жената. И жената не по любви – крестьяне заставляли сыновей рано жениться, чтобы к их призыву в доме была дополнительная пара пусть и женских, но рабочих рук.
Вот этот наш «рачительный» хозяин и предлагает должникам обрабатывать свою землю, разумеется, именно тогда, когда его должникам нужно обрабатывать свою. И не откажешь, ведь ты, когда брал деньги в долг, знал, что у «рачительного» хозяина другой работы не будет. И получалось, что кулак осенью, как бы не имея в собственности ни земли, ни рабочего скота, получал тройной высокий урожай, а его должники со своей земли не получали даже того урожая, который могли бы получить. Это причина того, почему кулаки имели второе имя – мироеды. Они дачей денег в долг жрали мир – своих односельчан – не хуже какого-нибудь еврейского шинкаря, дающего в долг под 200%. За это кулаков люто ненавидели. И ненавидела не Советская власть – её функционерам было выгодно рассчитываться именно с богатыми крестьянами, и не коммунисты – для них крестьяне были мелкой буржуазией, которая вся подлежала упразднению как класс. Кулаков ненавидели односельчане.
Сегодня любят говорить, что коммунисты, дескать, забрали весь хлеб у кулаков, раскулачили их и сослали. Какие коммунисты? Откуда они в то время на селе в таком количестве? И откуда им знать, где и что кулак прячет? На то время в стране даже путёвой армии не было! Кулаков уничтожили сами односельчане, их уничтожил мир.
И не из зависти к их рачительности.
Помню, было мне лет 13-14, я ехал на автобусе в село Николаевка к дедушке Федору и бабушке Агриппине вдвоем со своим родным дядей Илларионом. А по дороге на дядю Ларика нахлынули воспоминания о временах, когда он был таким, как я, и он рассказал, что мой дед и его отец, Федор, был стельмахом – строил телеги. И вот в 28-м или 29-м году за зиму он построил их штук 20, зацепил одна за другую и парой лошадей отвез на базар в Новомосковск, а там удачно их продал, и на радостях купил помогавшему ему Иллариону, который был как раз в моем возрасте, велосипед. Это был первый велосипед в очень большом селе, и многие завидовали богатству деда. Поэтому, когда началось раскулачивание, нашлись инициаторы раскулачить и Федора Мухина, поскольку у деда было голов 6 лошадей и голов 10 крупного рогатого скота, не считая овец и свиней. Но мир не дал! Поскольку у Федора Мухина за стол садилось 19 человек семьи. Он не использовал наемный труд, все работы во дворе и в поле делала семья, миру не за что было на него обижаться.
Поэтому, когда начинают стонать о рачительных крестьянах-кулаках, которых коммунисты и сельские бездельники ограбили и сослали, то у меня подспудно возникает мысль, как у персонажа фильма «Берегись автомобиля», сыгранного А. Папановым: «А не надо было своих односельчан грабить!».
За достаток при честной работе не выслали бы.
Ю.И. МУХИН
(Окончание следует)
ПРИТЯНУТО ЗА УШИ…
В марте 1951 г. в Москве был намечен съезд молодых писателей, число которых росло год от года. Поэтому в предсъездовский период в молодёжных и литературных изданиях закономерно увеличилось число публикаций на наиболее острые темы, волнующие молодых писателей с активной гражданской позицией.
Так, в «Комсомольской правде» от 27 февраля 1951 г. была опубликована статья писателя М. Бубеннова под названием «Нужны ли сейчас литературные псевдонимы?» Несмотря на казалось бы простоту поставленного вопроса и чёткого недвусмысленного ответа, неразоблачённые космополиты и скрытые еврейские буржуазные националисты (сионисты), тайно воюющие с Советской властью во всех областях хозяйственной и культурной жизни страны, усмотрели в ней угрозу.
Они дали отповедь М. Бубеннову, использовав перо уже известного писателя Константина (Кирилла Михайловича) Симонова, в то время главного редактора «Литературной газеты», который охарактеризовал автора статьи «молодым и талантливым», но «крикливым», «бесцеремонным» и «зазнайкой».
Однако позицию М. Бубеннова поддержал Михаил Шолохов, опубликовавший в той же «Комсомольской правде» от 8 марта 1951 г. статью под названием: «С опущенным забралом…», где написал, что использование литературных псевдонимов порождает в литературной среде «безответственность и безнаказанность», и кроме того, в случае неудачи молодые писатели с лёгкостью меняют не только псевдонимы, но и профессию литератора на профессию «скорняка или часовых дел мастера».
Предлагаю читателям познакомиться с названными статьями М. Бубеннова и М. Шолохова, чтобы ещё раз убедиться, что сионисты использовали любую зацепку (и даже без неё), чтобы борьбу Советской власти с врагами народа – реставраторами капитализма – представить как борьбу с евреями, то есть как антисемитизм.
К наиболее ярым современным разоблачителям «антисемитизма» сталинской эпохи можно отнести Г.В. Постырченко, бывшего советского (советского ли?) руководителя центрального отраслевого архива одного из министерств оборонной промышленности, вдруг «прозревшего» в 1991 году под воздействием публикаций западных антисоветчиков: Конквеста, Пайнса, Такера и др.