Газета "Своими Именами" №17 от 22.04.2014
Шрифт:
Андрей Сидорчик
«ЕСТЬ ЛИ СОВЕСТЬ У ЭТОГО ГОРБАЧЁВА?»
В апреле 2012 г. на телеканале ARD состоялась премьера 89-минутного документального фильма об Э. Хонеккере. Фильм сопровождается воспоминаниями последней жены Хонеккера - Маргот, впервые согласившейся дать интервью немецким журналистам. Премьера вызвала довольно неоднозначную реакцию в немецком обществе. Часть историков поспешили обвинить супругу Хонеккера в преднамеренной лжи и идеализации ГДР.
В начале августа того же
В том же августе была переиздана книга немецкого журналиста Томаса Кунце “Staatschef A.D. Die letzten Jahre des Erich Honecker”, повествующая о последних годах жизни опального политика.
Начало своего рода “памятным мероприятиям” было положено еще в феврале, когда на полках книжных магазинов Германии появился сборник последних дневниковых записей Э. Хонеккера, написанных им в период его пребывания в тюрьме “Моабит” в 1992 г.: Erich Honecker “Letzte Aufzeichnungen. Fur Margot”. После долгих раздумий Маргот Хонеккер дала согласие на публикацию ранее неизвестных записок Э. Хонеккера. С отрывками из этой книги мы и предлагаем познакомить читателей.
Из предисловия Маргот Хонеккер: Эрих был глубоко убежден, что и в Германии снова возникнут общественные силы, которые добьются появления иных социальных отношений. Несмотря на свою неизлечимую болезнь, он до конца жизни отстаивал свою веру в это.
29 июля 1992 г.
На горизонте появился Берлин. Город в свете заходящего солнца. Мне видна телевизионная башня, за которую так сражался Вальтер. Я до сих пор рад, что тогда помогал ему в этом. Ему пришлось отстаивать свое решение. Правда, большинство было все же на его стороне.
Так это выглядело при “диктатуре”-демократии, которая была социалистической.
Башня все еще стоит на берлинской земле. Как я слышал, еще будет решаться вопрос о ее собственнике. Да... Пожалуй, об этом мы никогда и не могли подумать. Я тоже не знаю, кому она принадлежит. Раньше она принадлежала народу.
Посадка в Тегеле была мягкой. Прием подобающий. Мне представился руководитель группы по обеспечению безопасности. У него все под контролем. <...>
Затем начинается поездка на “Мерседесе” в “Моабит”. На краю дороги стоят люди, я вижу транспаранты, красные флаги, слышу дружественные и неприятельские выкрики. Приветливых слов все же больше. На Турмштассе большой прием, восклицания наших берлинцев. Ворота открываются — и мы во дворе тюремной больницы.
В больнице выдали тюремную робу. В камере предварительного заключения ведь разрешается носить свою одежду. <...>
Приходится побороться за фотографии. Две фотографии внуков все же отобрали.
В камере со мной еще какой-то цыган. Мы хорошо понимаем друг друга. С трудом получается заснуть. Принял еще одну таблетку. В будущем эта проблема, пожалуй, отпадет сама собой.
30 июля
<...> 57 лет спустя я снова вижу тюремный комплекс Моабит изнутри. В 1935 г. гестапо доставило меня сюда из своего главного здания на Принц-Альбрехт-штрассе. Тогда я находился здесь под предварительным заключением полтора года. Как долго буду в этот раз?
Те же самые коридоры, те же самые проходы. До сих пор слышу окрики надзирателя: “Г-3 на допрос!” <...>
31 июля
<...> Вчера после долгого времени мне посчастливилось снова увидеть Эриха Мильке. Во время прогулки во дворе его сопровождала медсестра. Я окрикнул его сверху. Никакой реакции.
Попробовал еще раз: “Эрих!” Затем добавил “Рот Фронт!”, громко разнёсшееся по всему двору.
Снова ничего. Даже головой не кивнул и не бросил взгляда. Стало ясно, что он просто не хотел отвечать. Я не могу и не хочу верить в то, что он так низко пал. <...>
1 августа
По радио сказали, что Маргот после 30-часового перелета наконец-то в Чили. Из-за тумана самолет не смог приземлиться и был вынужден вернуться в Аргентину. На чилийской земле ее приветствовали социалисты. Новость о ее удачном перелете стала для меня облегчением. <...>
2 августа
Давление 200 на 160, впервые такое высокое. <...>
3 августа
Из-за высокого давления пришлось идти в больницу. Персонал принял меня хорошо. Стало лучше. <...>
По радио услышал хорошую новость: парламент Чили дал Маргот разрешение на пребывание. Я часто думаю о Маргот, Роби и тех, кто мне дорог.
4 августа
Жизнь идет своим чередом. Сейчас я много читаю и слушаю радио. Мир сошел с ума — российский госбанк штампует рубли, каждый месяц по 250 миллиардов. Ельцин объявил распродажу. В отличие от русских, мне больше не надо бояться пьяницы.
5 августа
Несмотря на всё вокруг, мне продолжают поступать письма и телеграммы из Берлина и всей Германии. Почта приходит из Франции, Греции, Норвегии, Швеции, Дании, Нидерландов, Англии, Испании и даже США. Они доказывают, что ГДР не забыта. Примеров солидарности немало. Однако больше всего меня порадовало письмо из Израиля, которое мне передал д-р Вольфф. Его написала Сара Фодорова, которую я, по версии “Штерна”, якобы выдал гестапо в 1935 году. Вольфф получил письмо от некоего берлинца, гостившего в Израиле. Там он встретил Сару Фодорову, которая живет сейчас в Тель-Авиве под фамилией “Винер”. Она узнала из газет о моей судьбе и о тех обвинениях, согласно которым я привел ее в лапы гестапо. Сомневаюсь, что те газеты, которые меня клеймят “предателем”, решатся опубликовать письмо. Оно и понятно — ничего хорошего об этом преступнике!
6 августа
Заседание длилось два с половиной часа. У входа все еще ждут журналисты. Интерес огромен. Представляю, что будет во время судебного разбирательства! Не могу сказать, что мне всё равно. Однако в то же время это меня не особо беспокоит. Возможно, такое относительное равнодушие - последствие лекарства, которое я принимаю против гипертонии.
7 августа
Мир совершенно стал другим. Сопротивление империалистической политике будет расти. Это будет продолжаться. Наш процесс поспособствует этому.