Газета "Своими Именами" №26 от 25.06.2013
Шрифт:
А вот для евреев,как видите, немцы предусматривали все виды образования, которые евреи сами в состоянии дать еврейской молодежи!
Но особенно интересно то, что немцы евреев, у которых родным языком был идиш, заставляли учить древнееврейский язык, являющийся в Израиле единственным государственным языком, - иврит. Зачем же это делать, если немцы собирались уничтожать евреев хотя бы в перспективе?
Совершенно очевидно, что немцы до нападения на СССР и, скорее всего, сразу после нападения, ни на каких уровнях не предусматривали уничтожение советских евреев, как говорится, не ведали об этом ни сном, ни духом! Они собирались сохранить их и подготовить для переселения в Палестину.
Но ведь вместо этого – убили! Что случилось? Откуда такой резкий поворот?
А если нацистские бонзы поддались чувствам и решили получить удовольствие об убийства ненавистных евреев? Но ведь они их лично не убивали, кроме этого, американцы провели исследования умственных способностей попавших им в руки нацистских руководителей и определили, что по формальным критериям они были не глупее даже тогдашних американских руководителей, скажем, коэффициент умственного развития (IQ) Германа Геринга – 138, а заканчивающего войну Гарри Трумэна - 132.
Какими бы немцы ни были антисемитами, но убийством сотен тысяч советских евреев и даже всех европейских ничего не решалось – евреи продолжали жить в остальных странах мира. Но зато на Германию были бы спущены цепные псы всех СМИ мира – оно умным немцам надо было?
Так ведь на самом деле убили же! И не побоялись цепных псов!
Ну так ведь потому и убили, что не боялись, – знали, что цепные псы мировых СМИ на это убийство не прореагируют! Когда в своей ноте, опубликованной 6 января 1942 г., народный комиссар иностранных дел СССР В.М. Молотов заявил о том, что в Бабьем Яре расстреляно 52 тысячи евреев Киева, американские сионисты тут же заявили, что это не более, чем большевистская пропаганда. Сионисты лгали, чтобы скрыть преступление немцев?? Их или своё?
Сведя все факты вместе, получаем, что с нападением Германии на СССР, убедившись, что советские евреи попадут в больших количествах в руки своих союзников-нацистов, сионисты убедили нацистов устроить показательную расправу над советскими евреями как бы местным населением. И нацисты не устояли - не сумели сионистам отказать в этой небольшой услуге, тем более что нацисты уже сами опустили себя - приступили к массовому уничтожению нежелательных контингентов, к примеру, комиссаров или тех же пленных польских офицеров.
И директивы Розенберга в отношении организации жизни евреев на Востоке оказались не нужны – не осталось евреев на территории СССР, оккупированной немцами.
Таким образом, то, что немцы не были инициаторами уничтожения советских евреев и до начала войны с СССР не собирались их уничтожать, – это факт!
И то, что советские евреи начали уничтожаться почти сразу после начала войны – это тоже факт!
Связать эти факты воедино может только сионизм.
Ю.И. МУХИН
На фото: зверства фашистов по отношению к евреям на временно оккупированной советской территории.
ИСТОРИЯ
«ДЕНЬ ЛИТЕРАТУРЫ» ПОДДЕРЖАЛ ГЕББЕЛЬСА
В апрельском номере «Дня литературы» помещена большая статья А. Лисина «Офицеры Катыни», в которой он полностью солидаризовался с версией Геббельса. Критический разбор статьи, подготовленный для «Своими именами», я не сумел (по субъективной причине) в мае передать по e-mail. А мои возражения и замечания, посланные в «ДЛ», были им опубликованы, но в его собственной редакции. При этом из текста было устранено понятие «версия Геббельса», что исказило смысл напечатанного материала вплоть до полной потери смысла отдельных фрагментов. Возможно, что «Своими именами» будет интересен прилагаемый текст с суждениями по некоторым аспектам Катынского дела, который не прошёл «белую цензуру». Этот текст частично переработан по сравнению с публикацией в «ДЛ».
В «Дне литературы» (№4 за апрель 2013 года, с.4) помещена (в рубрике «Версия») большая статья Александра Лисина «Офицеры Катыни». В ней он обосновал свою уверенность «в абсолютной бессмысленности, невыгоде и даже вреде всех катынских расстрелов прежде всего для нас, советского государства». Напомнив «о прямоте и правоте кремлёвских вождей», Лисин правильно указал, что «не следует лепить из Сталина доверчивого недотёпу». Но всё это, к удивлению, не уменьшило уверенности автора «газеты русских писателей» в том, что «сорок с лишним тысяч польских офицеров» были расстреляны служащими НКВД СССР по решению Сталина. В принципиальном вопросе все рассуждения Лисина остались в рамках той антироссийской версии, которую впервые выдвинула нацистская пропаганда во время Великой Отечественной войны вскоре после разгрома гитлеровцев под Сталинградом и пленения Ф. Паулюса. Пропагандистскую машину «Третьего рейха», как известно, возглавлял и направлял доктор Геббельс, сподвижник Гитлера, и, согласно общепринятой международной практике, указанная версия должна называться его именем.
Выступая в поддержку версии Геббельса, Лисин не ограничился простым изложением только своего видения Катынского дела. Он посчитал необходимым в подробностях напомнить читателю ещё два варианта мотивов «катынских расстрелов», которыми в конце зимы – начале весны 1940 года мог бы, по его разумению, руководствоваться Сталин. Во-первых, как «пример преступной классовой борьбы» (со ссылкой на безымянного «приятеля», естественно, «убеждённого демократа»). Во-вторых, как «месть за 20-й год» (уже без всякой ссылки). Но проведённый самим же Лисиным скрупулёзный анализ показал, что каждый из этих (ходячих среди «демократов») вариантов «не выдерживает никакой критики». Вступив далее «на зыбкую почву домыслов и догадок», Лисин выстроил свой, третий вариант, не слишком отличающийся, как будет показано, по обоснованности от двух уже рассмотренных. Похоже, любая конкретизация и детализация версии Геббельса противоречит фактам или достоверным сведениям.
Согласно Лисину, «Гитлеру перед походом к Ла-Маншу… следовало гарантированно обезопасить тыл. И Гитлер, конечно, боялся, что поляки вместо лесоповала окажутся однажды на его территории, развернут партизанские действия и ему прямо в спину внезапно и мощно ударят». Якобы этих «сорок с лишним тысяч польских офицеров» с территории СССР «следовало вернуть на Родину» (а тогда это была территория Германии или германского генерал-губернаторства), по предположению Лисина, «по тогдашним международным соглашениям». Но в начале осени 1939-го Гитлер в блицкриге разгромил регулярную польскую армию, не испугавшись французской и бельгийских армий в своём «тылу». Отчего же весной 1940-го он должен был опасаться польских партизан? Каким образом вернувшиеся (очевидно безоружными) бывшие военнопленные смогли бы молниеносно организоваться и мгновенно вооружиться (хотя бы на территории генерал-губернаторства, контролируемой гитлеровской администрацией)? А заметно ли повлияли на устойчивость германского Восточного фронта в 1941…1944 годах боевые успехи «Армии Крайовой» в его «тылу»? Ведь Лисин правильно заметил, что «это и была реанимированная польская буржуазная армия». Об этих простых, но неизбежно возникающих вопросах он явно не догадался.
Нет, Лисин уверенно заявил, что по выявленному им убеждению Гитлера, «польские офицеры ни при каких обстоятельствах не должны были вернуться домой». И якобы из-за этого Гитлер предъявил Сталину «безвариантно жёсткий… ультиматум: или немедленный расстрел поляков, или немедленный разрыв дипломатических и всех торговых отношений». При оценке (за Сталина) последствий отклонения «ультиматума» Лисину померещилась кошмарная картина того, как «эшелоны с войсками и техникой, нацеленные на Париж, будут немедленно переориентированы на Москву и перегнаны к нашим границам. А эскадрильи бомбардировщиков будут немедленно подняты в воздух с приказом тотальных бомбёжек наших приграничных городов». Не позавидуешь тому государству, в котором Лисин согласился бы занять пост главнокомандующего. В 1914-м кайзер повелел перенести главный удар с Франции на Россию. Но его генералы смогли объяснить, что попытка поспешного изменения ранее разработанных планов, уже введённых в действие, дезорганизует армию и приведёт к её скорому разгрому. И кайзер всё это тогда понял – он согласился на продолжение развёртывания в духе «плана Шлиффена».