Газета "Своими Именами" №29 от 17.07.2011
Шрифт:
28.03.11 моя жалоба была рассмотрена в Тракторозаводском районном суде Челябинска судьёй Е.С. Агеевым. Тем же, который вынес постановление о проведении обыска в моей квартире. Между прочим, по табличкам на дверях, можно было отметить, что фамилии судей в Тракторозаводском суде в основном мужские. И сами судьи, иногда появлявшиеся в коридорах, были дядьками внушительной мужской внешности. Как говорил один из героев Шукшина, об их лбы шестимесячных поросят бить можно. Присутственное место ничем не напоминало о "бабьей морде беззакония"4. Вот и судья Агеев, мало того что мужчина, так и его возраст разительно отличался от возраста пубертатного созревания — дядьке всяко не меньше 50.
Он выслушал мои претензии, внешне
Она заявила, что не сообщала мне, в чём я подозреваюсь, в интересах следствия. Типа тайна следствия и всё такое. Следователь, мол, лицо самостоятельное и может самостоятельно направлять ход расследования. Представитель прокуратуры Т.Б. Соловьёва поддержала её: мол, когда надо, следователь может и не сообщать подозреваемому, в чём тот подозревается. В интересах следствия. По сравнению с которыми статьи УПК вроде 46 или 223.1 — беллетристика.
В том, что судья откажет в удовлетворении жалобы, сомнений не было. Вызывало интерес, как он это сформулирует. Ничего особенного. Моя просьба выглядела так:
Обязать старшего следователя СО по г. Челябинску СУ СК РФ по Челябинской области Котову Е.Г. устранить допущенные нарушения, разъяснив существо подозрений с описанием преступления с указанием места, времени его совершения, а также других обстоятельств, подлежащих доказыванию в соответствии с п.п.1,4 ч.1 ст.73 УПК РФ.
Агеев же в своём постановлении излагает, будто я ходатайствовал перед следствием указать на высказывания в статьях, по которым было возбуждено уголовное дело. Типа, скажите же мне, что тут следствие считает оскорбительным, каким неловким словом я кого-то обидел. И полагает, что мои претензии относятся к ходу расследования, направлять которое следователь, будучи должностным лицом, уполномочен самостоятельно. Поэтому решение следователя в виде отказа в удовлетворении ходатайства не причиняет ущерб моим конституционным правам и свободам. Агеев вынес постановление не по моей жалобе, а по собственному произвольному конструкту. Так удобнее. Отказывая мне, пришлось бы объяснять, на каком основании следователь не уведомила меня под роспись об имеющихся в отношении меня подозрениях с описанием преступления — указанием места, времени его совершения, а также других обстоятельств, подлежащих доказыванию в соответствии с пунктами 1 и 4 части первой статьи 73 УПК РФ. Пришлось бы объяснять, почему иногда, когда это надо следствию, можно считать преступлением некоторое деяние, несмотря на то, что отсутствует объект уголовно-правовой охраны, которому этим деянием нанесён вред.
Брутальный Агеев не стал париться: он вообразил жалобу, по поводу которой он может без труда вынести устраивающее следствие постановление, и вынес это постановление. Я подал кассационную жалобу на его решение.
А зачем Агееву надо действовать в интересах следствия, вопреки закону? Зачем судья потакает беспределу следователя, который, не исключено, и обвинение хочет втайне держать? Надо полагать, и приговор потом объявят примерно так же: "Именем Российской Федерации… вам пять лет колонии, а за что, мы вам не скажем, ибо — тайна".
Зачем судье это надо? Ему ведь никто не звонил и не говорил о том, какое решение надо принять. Если по каждой проблеме беспринципного следствия хвататься за телефон, ни на что другое времени не останется.
А не надо звонить. Судьи и без подсказки сверху знают, какие решения можно принимать, а какие лучше не стоит. Самоцензура элемента вертикали власти ("Элемент вертикали власти", "К барьеру!", № 10, 28.07.09.) в действии. Разумеется, в первую очередь эта самоцензура обусловлена системой иерархических связей — и суд, и прокуратура неотделимы от власти. Кому обязаны карьерой судьи? Тому, кто назначает их на должность, — президенту. А кто готовит президенту списки? Его администрация, в составе которой есть комиссия по кадровым назначениям. Этакое сито для излишне самостоятельных судей.
Глубинные же, сущностные, истоки самоцензуры — в осознании всеми представителями правоохранительных и судебных органов, в частности, государственных вообще, принадлежности к особой корпорации. Касте внутри неё. Какие бы внутренние противоречия, обусловленные различием статусов внутри касты и, как следствие, различием политического веса и влияния её ни раздирали, против овец, то есть налогоплательщиков, они все дружат. Сплочённо и неумолимо. Эта дружба инстинктивная, на уровне спинного мозга — своим надо помогать. "Свои" ведь делают полезное дело — очищают общество от всякого сброда. А против других дела и не возбуждаются, судьи знают — сами бывшие опера и прокуроры. Цель оправдывает средства — ради очищения можно и законы нарушить.
Окончание же спинного мозга оперирует менее возвышенными ценностями, ощущая, что несоблюдение корпоративной этики чревато финансовыми и кадровыми последствиями. Все в одной вертикали.
Почему Котова держит от меня в секрете, в чём я подозреваюсь, а судья Агеев ей потакает? Элементарно. Судья, прокурор, следователь, дознаватель не могут участвовать в производстве по уголовному делу, если они являются потерпевшими по данному уголовному делу. Установление фашизма в стране, в которой формально действуют демократические законы, дело непростое. Как только в ч.1 ст.282 появилось понятие "социальная группа", представители власти немедленно себя записали во всевозможные группы, характеризующиеся принадлежностью к власти.
Вот и Котова пытается выяснить у экспертов, принадлежат ли представители прокуратуры, суда, МВД, государственные служащие, депутаты Государственной Думы РФ к какой-либо социальной группе?
А если принадлежат, Елена Геннадьевна, что вы делать-то будете вместе с настрочившим донос представителем управления Ы, прокурорами, судьями и прочими государственными служащими? Я сразу обжалую сообщение о преступлении, заявлю отвод вам, прокурору, судье и остальным, до какой бы стадии вы ни довели дело. Никто из вас никогда не сможет участвовать в производстве по моему уголовному делу, ибо вы все являетесь заинтересованными лицами — потерпевшими в данном преступлении. Вы же решили, что вам пропёрло с формулировкой ч.1 ст.282, и начали оптом плющить всех, кто косо смотрит в вашу сторону? Теперь думайте, как обеспечить независимость правосудия.
По уму-то как надо было делать? Как это предусмотрено законом для всех, кто к касте не относится. Е.Г. Котова со своим коллегой А.А. Коловым и начальником С.И. Шульгой должны были в индивидуальном порядке написать заявления в прокуратуру о том, что я оскорбил их честь и достоинство, оклеветал и всё такое. Делом бы, возникшим из частного обвинения, занимались другие следователи, которые, в отличие от вас, не увидели в себе сходства с описанными мной пособниками фашизма, насильственно меняющими основы конституционного строя, посему отводу не подлежащими. Правда, в этом случае пострадала бы отчётность по экстремистским делам.