Газета "Своими Именами" №44 от 30.10.2012
Шрифт:
В XVI веке Предкавказье было малолюдной страной, открывавшей большой простор для разных промысловых предприятий – рыболовства, охоты, пчеловодства и для колонизации, но главной приманкой для Персии (Ирана) и Турции служила большая торговая дорога между Каспийским и Чёрным морями. К полному восстановлению над нею контроля и было соперничество между этими двумя странами. А также власть над многочисленными воинственными племенами аборигенов (кумыки, абазинцы, черкесские племена, чеченцы-мечкисы), самым многочисленным народом были кабардинцы, принадлежащие к группе адыгского, или черкесского корня. Они-то первыми и попросились под надёжную руку Московского царя, что никак не устраивало ни Турцию, ни Персию. Третий был лишним. С тех пор натравливание на русских местных народов стало приоритетной политикой Турции, Иран со временем отошёл. И когда сегодня высокие политики и политологи рассуждают о чеченском вопросе, они почему-то зацикливаются на самой Чечне и Дагестане, забывая вдохновителя Турцию. Не потому
Но вернёмся к истории. Вот как пишет об этом известный русский историк, приемник В.О. Ключевского, академик Матвей Кузьмич Любавский (1860-1936): «Все эти многочисленные народности (Северного Кавказа. – В.К.) находились в состоянии непрерывной внешней и внутренней борьбы. С одной стороны на них напирали турки, стремившиеся подчинить себе черкесские племена, ногаев, татар, с другой наступали персы, стремившиеся к господству над кумыками, чеченцами и дагестанцами. При всём том турки и персы не могли разделить между собой сферы господства и влияния, соперничали и боролись друг с другом, втягивая в борьбу и туземные кавказские племена. Край раздирался, сверх того, нескончаемыми мелкими усобицами кабардинских князей, их столкновениями с шамханами Тарковскими и ещё чаще с кумыцкими беками и чечней, столкновениями других черкесских племён между собой и с абхазцами. Столкновения происходили из-за земель и угодий, а чаще всего из-за кражи скота и людей. В большом кумыцком местечке Эндери, стоявшем при входе в горы, на большой торговой дороге между Каспийским морем и Чёрным, существовал постоянный торг краденными и пленными людьми, которых, сковывая попарно, евреи-торгаши уводили в Крым для перепродажи в Константинополь». Одна только эта цитата из монографии Любавского о начале колонизации Северного Кавказа в XVI веке говорит о многом не только историкам, но и здравомыслящим политикам. Но…
К русским кавказских туземцев, особенно кабардинцев и других «черкесов», располагала надежда на помощь со стороны московского государя против стремившихся поработить их турок и персов. В русских они видели воинственных людей, способных и за себя постоять и оказать поддержку тому или иному из враждующих соседей (чего мы не наблюдаем сегодня). Как только пали Казань и Астрахань, один за другим стали являться в Москву кабардинские, бесленейские и даже ближайшие к Крыму жанейские князья адыгской крови с просьбами о принятии их в подданство и на службу государству Московскому. Некоторые из этих князей оставались навсегда в Москве, крестились в русскую веру и становились московскими боярами.
Таким образом, с 1557 года присутствие русских на Северном Кавказе становится постоянным, их влияние на местные условия усиливалось с укреплением самой России и ослабевало, когда Россия переживала неудачи, что мы наблюдаем и сегодня. Из ближайшей истории видно – сильный Советский Союз сумел стабилизировать обстановку на всём Кавказе, этом паровом котле, но никто не воспользовался этими плодами, а наоборот, допустили внешнее влияние в этом регионе. Теперь мы пожинаем «чеченские плоды».
В течение длительного времени казаки, основные освоители этого края, жили в мире и приятельских отношениях с мало воинственными и немусульманскими ещё тогда чеченскими обществами, из которых даже брали себе жён. Но в конце XVII века среди чеченцев распространился воинственный ислам и долго длившаяся приязнь к гребенским казакам начала остывать и со временем перешла во вражду. Был упущен момент для сближения народов, как и сегодня происходит с ваххабизмом. Между эндрийскими и чеченскими кутанами (хуторами) с одной стороны, и станицами городками, с другой, стали всё чаще и чаще происходить баранты, т.е. угоны рогатого скота, лошадей и захваты пастухов. Не выдержав натиска горцев, казаки в 80-х годах XVII столетия покинули свои станицы, сады и виноградники и поселились на мысу, образуемом слиянием Сунжи с Тереком. Здесь они прожили около 30 лет, когда в 1711 г. Пётр 1, не обошедший своим вниманием и Кавказ, послал казанского губернатора П.М. Апраксина во главе военной экспедиции на Кубань, чтобы образовать в интересах большей безопасности города Терека укреплённую
Пётр приобретал Кавказ в борьбе с Персией, но императрица Анна Иоановна прекратила борьбу с Персией и, заключив в 1735 г. союз с шахом, возвратила ему все завоевания русских. Все гарнизоны и казаки были отведены на Терек, который и остался рубежом со старыми укреплениями. На его притоке Кизляре, в большум отдалении от моря, чем Терек, в 1736 г. была построена новая крепость Кизляр, на долгие годы ставшая опорным пунктом русских на Северном Кавказе.
Новое наступление по освоению Кавказа началось при Екатерине Великой. В 1783 г. признало над собою власть России Крымское ханство. Вместе с этим отходили к России и прикубанские степи, где кочевали зависимые от Крыма татары и ногаи. По Ясскому миру 1791 г. Турция признала за Россией эти её новые приобретения. Но для фактического утверждения русской власти в Прикубанье надо было оградить эту область со стороны Кавказских гор от вторжений воинственных горских племён, умиротворить племена, жившие на равнинах, и так или иначе заселить область русскими людьми. Занять Кубанскую область было необходимо и для обеспечения приазовских и прикаспийских владений России от разных диверсий Турции со стороны Кавказа. Казацкие селения на верхней и средней Кубани явились продолжением укреплённых поселений по Тереку и верхней Куме.
Начальствующий на Кавказе в 1816-1828 гг. генерал А.П. Ермолов продолжал укреплять присутствие русских в Предкавказье созданием военных поселений и укреплённых линий, замиряя воинственных горцев силой оружия. Его политику продолжил и граф Паскевич. В высшей степени тревожную жизнь приходилось вести обывателям станиц на линиях, особенно по соседству с чеченцами. Черкесы нападали в большинстве случаев открыто, но чеченцы были настоящие шакалы в деле засады и внезапных нападений. При малейшей оплошности казаков они появлялись как из-под земли, мгновенно производили резню и хватали добычу: угоняли скот и лошадей, уводили в плен детей; чего нельзя было унести, они разрушали или сжигали. В тёмные ночи они подползали вдвоём или втроём под самые городки, вырезали кинжалами проходы в плетневой ограде и похищали волов и коров. Эта тактика процветает и сегодня среди так называемых чеченских боевиков. Гены народа-разбойника проявились через 300 лет. Но кто сегодня учитывает исторический опыт? Наверное, больше всего отрицательные силы.
Усмирение Предкавказья и воинственной Чечни было завершено при князе А.И. Барятинском, который отдал эту честь непосредственному исполнителю генералу Николаю Ивановичу Евдокимову: «…Обрадовали занятием Аргунского ущелья, потому что всем и каждому на Кавказе известно, какое с этим словом связано прошлое и будущее. Удивили - неимоверно малою потерею людей…» (письмо 30.12.1856 г.). А в обращении к Армии 7.4.1859 г. Барятинский все кавказские победы отдаёт Евдокимову: «Войскам левого крыла Господь Бог за великие труды и подвиги ваши наградил вас победой, неодолимые доселе преграды пали, Веден взят и завоёванная Чечня повергнута вся к стопам великого Государя. Слава генералу Евдокимову! Спасибо храбрым сподвижникам его». Нам бы сегодня таких генералов!
С умиротворением Кавказа и прекращением военной казацкой колонизации Предкавказья не прекращалось заселение этого края промышленными элементами, только характер изменился. С начала 70-х годов XIX столетия возобладала уже мирная земледельческая и торгово-промышленная колонизация. Это успокоило многих, и вопрос политики, национальной и религиозной, был если не забыт, то по крайней мере, отошёл на второй план. Но как показывают сегодняшние события на Кавказе, политика не терпит кампанейщины. Нужна твёрдая многовековая политическая программа, удовлетворяющая чаяния всех народов, населяющих данный регион. Центр, к сожалению, до сих пор её не имеет, мечется в сиеминутных решениях, а люди продолжают гибнуть во имя амбиций больших и малых руководителей, как в своё время гибли во имя славы князей и мюридов. Пора задуматься об этом и извлечь уроки из вековой истории.
В статье трудно осветить все вопросы и нюансы истории освоения и развития Северного Кавказа, но при её изучении немало всплывает моментов, подтверждающих истину – «наступаем на грабли не дважды, а во много больше раз, а ведь этого можно было и избежать». Наверное, кавказский вопрос будет существовать до тех пор, пока существует Турция, Грузия и другие «суверенные» государства Малой Азии, плюс к этому амбициозная Чечня, претендующая на самостоятельную роль на Северном Кавказе в обход России. С воцарением клана Кадыровых в руководстве Чечни этого не видит только слепой.
Как во все века, Россия, защищая народы Северного Кавказа от произвола завоевателей, не может по-умному защищать свои интересы в этом регионе – вечные уступки за счёт русского народа никогда до добра не доводили. Надо опираться на простой народ Северного Кавказа, который устал от кланового засилья и бандитских разборок, но это не выгодно нашей «элите». Почему? Это другая тема.
И это не история, а действительность наших дней!
Вадим КУЛИНЧЕНКО
КУЛЬТУРА И КУЛЬТПАСКУДСТВО