Газета "Своими Именами" №44 от 30.10.2012
Шрифт:
«Мы все теперь жили на острове доктора Моро, раскинувшемся между пятью морями».
«Как большинство граждан страны, я давно привык к шутовским, смещённым, вывернутым наизнанку отношениям и знал: чтобы выжить в новых условиях, главное – им соответствовать».
«Яд его слов я проглотил как лекарство, они были справедливыми. Действительно, принадлежа к гнилой прослойке, я давно и без него знал, что в массе своей интеллигенция не что иное, как сточная яма, куда нация столетиями сливала энергетические отходы – вот и досливалась. Окрепший на народной халяве монстр второе столетие методично пожирал свою прародительницу с безрассудным упорством саранчи…».
«Я никогда по-настоящему не ощущал своей принадлежности к ней. Больше того, когда другие называли меня интеллигентом, всегда испытывал нечто вроде стыда. Особенно это ощущение усиливалось после того, когда властители дум начали писать коллективные доносы и бегать к пьяному царю на дачу, умоляя раздавить какую-то гадину».
«Я бы не удивился, если бы кто-то из этих господ возмущённо поднялся со своего кресла, ткнул в меня пальцем и потребовал выкинуть самозванца, переселить куда-нибудь поближе к параше. Ощущение для меня отнюдь не новое, да и каждому руссиянину, у которого не сломана психика, оно хорошо знакомо, Он всегда будет чувствовать себя неприкаянным на чумовом пиру эпохи. Не с того ли денно и нощно бьются в истерике на экране творческие интеллигенты, убеждая друг дружк, как им хорошо, вольготно живётся на крысином рынке, ибо они имеют теперь счастливую возможность даже среди ночи выскочить на улицу и раздобыть себе водки и девку?..».
Не могу отказать себе в удовольствии привести некоторые высказывания Афанасьева, которые при условии, что его последняя книга, как и предыдущие, издалась бы стотысячным тиражом, могли стать «крылатыми» среди «руссиян».
Кстати, отчего автор употребляет понятие «руссияне» вместо русских или россиян? Наверняка неспроста. Не без основания ли считает, что русские остались в прошлом, россияне – продукт настоящей рыночной трансформации, усиленно внедряемой властью, «русские» не выговаривающей, а «руссияне» - будущее, презрительное определение быдла, в которое превращают народ внешние и внутренние враги?
Помните заявление главного американского специалиста по России Збигнева Бжезинского, сделанное им ещё в августе 1991 года? – «Новый мировой порядок при гегемонии США создаётся против России, за счёт России и на обломках России»!
Что за порядок, читайте у Афанасьева – он Бжезинского понял раньше многих и в продолжение последующих лет красноречиво описывал этот «порядок» в книгах.
«Если надо «во имя демократии» устранить человека, организацию или даже народ, то никто из демократов не задумается: они не боятся крови», - пишет некий отечественный биограф американского ястреба.
Однако вернёмся к «крылатым выражениям».
«Отвечать никому не придётся. У нас свободная страна».
«В том театре абсурда, который являла собой нынешняя Москва, да и вся Россия, слишком резко рванувшая за благословенным Западом, роняя собственные мозги, всё чаще появлялись очень странные персонажи, один чудней другого, лишь внешне похожие на людей.
«Тем интереснее, - уверил Климов, - и потом, покажите мне наверху человека, кто не прохвост».
«Яков Михайлович непростой человек. Можно сказать, вперёдсмотрящий. Отменную школу прошёл на партийной работе… Год в исполкоме похлеще, чем спецназовский курс выживания».
«Митяй, ты в законе никогда не был?
– Почему спросил?
– Уж больно деньги легко считаешь, как мусор.
– Они и есть мусор. Никогда в этом не сомневайся».
Там много ещё, но читайте сами. Читайте Анатолия Афанасьева, господа и товарищи! Для начала что полегче, бандитскую серию («Первый визит сатаны», «Грешная женщина», «Московский душегуб», «Зона номер три», «Радуйся, пока живой», «Гражданин тьмы» и другие), а втянувшись, и «Объятья олигарха». От последней книги иные шарахаются, как чёрт от ладана. А прочим не лучше ли начать с неё, чтобы не было никаких иллюзий насчёт будущего российского капитализма.
И пусть не смущает натурализм писателя, в конце концов ТВ намного натуралистичней и порнографичней. Натурализм – не порнография, можно и стерпеть, даже если не нравится. Главное, Афанасьев правдив насколько можно в наше подлое время. Не за то ли и пострадал?
Впрочем, не надо думать, что писатель занят лишь тем, что доводит до логического конца нашу неприглядную действительность. «В объятьях олигарха» заканчивается жертвенным подвигом во имя освобождения. А в продолжении («Укус бабочки», под одной обложкой с первым романом) тот же герой выступает в роли «терминатора», вернувшегося в наше время, к истокам порабощения, с целью его предотвратить.
Продолжение в каком-то смысле страшнее первой книги. Ибо в будущем наконец-то состоявшееся Сопротивление пришло к выводу, что всё решается в наше время.
Трудно ли догадаться: автор хочет, чтобы мы справились с проблемой сами, без фантастического терминатора. Надо ли проверять? Стоит ли ждать двадцать лет, чтобы убедиться в правоте предвидений автора? Не лучше ли сегодня исключить позорное будущее?
Закончить хотелось бы поучением, коим напутствует молодого бойца умудрённый опытом боевик сопротивления: «Как думаешь, - сощурился Лёха, - Россию отдали и назад не заберём? Зачем тогда жить»?
– Митю поразил и сам вопрос, и какая-то неожиданная злоба, проступившая в голосе мирного ратоборца. Злоба, не сулившая ничего хорошего. Никому. И её носителю тоже. Митя ответил растерянно:
– Как вернёшь, она давно не наша. – Кто тебе наплёл? Болтуны московские?
– Это правда, Лёха. Пустыми мечтами бабы себя тешат. История обратного хода не имеет. Наши предки всё просрали.
– Предки, значит, виноваты? Злоба в зрачках и в голосе не утихала, и Мите показалось, опекун нацелился врезать ему по рогам.