Газета "Своими Именами" №48 от 27.11.2012

Газета Своими Именами (запрещенная Дуэль)

И поэтесса – дура, и женщины на тяжелом труде, и чувство вины, и боль в сердце поэта, и утрата друзей юности – всё это трагедия.

«Три мальчика, три козыря бубновых...» А был ещё четвертый - «суровый мальчик из Москвы», погибший на войне. О нём в 42 году Смеляков писал:

И если правда будет время,

Когда друзей на Страшный Суд

Из всех земель с грехами всеми

Трикратно трубы призовут, -

Предстанет за столом судейским

Не бог с туманной бородой,

А паренёк красноармейский

Пред потрясённою толпой...

Он всё увидит, этот мальчик

И ни йоты не простит,

Но лесть от правды, ложь от фальши

И гнев от злобы отличит.

* * *

О Роберте Рождествеском могут сказать: «Но ведь его подпись стоит под позорно знаменитым письмом «Раздавите гадину!», с которым 5 октября 93 года после расстрела Дома Советов наша либеральная интеллигенция обратилась к Ельцину: «Пора научиться действовать. Эти тупые негодяи уважают только силу... Они будут всех нас вешать...» Это о нас, защитниках Дома Советов...

Да, подпись стоит. Но тут я должен рассказать одну поучительную историю.

6 июня 2008 года в «Литературной России» была напечатана моя статья, в которой я очень неласково говорил о тогдашних стихах Константина Ваншенкина и Андрея Дементьева, напечатанных главным образом в «Литгазете». Через несколько дней Дементьев позвонил мне и сказал, что в целом согласен с моей критикой – редчайший, в моей жизни только третий, случай в нашей литературной жизни! Но вот, мол, я негодую по поводу его подписи под письмом 5 октября 93 года, а я, говорит, его не подписывал. Как так? И он рассказал, что в те дни в Москве не был, находился в Пятигорске, но покойный поэт Владимир Савельев, подпись которого там есть, позвонил жене и спросил, можно ли поставить имя Андрея. Верная супруга, хорошо зная умонастроение мужа, сказала, что да, конечно, о чём тут говорить! И подпись появилась. Есть веские основания думать, что так же появились там подписи и Роберта Рождественского, и Михаила Дудина. Все трое они были очень популярны, Дудин ещё и Герой Социалистического Труда - то и другое весьма желательно и полезно для такого письма. В самом деле, как можно сопоставить никому неведомою Татьяну Бек и всем известного Дементьева, почти безвестного Нуйкина и популярнейшего Рождественского, литературную перепёлку Чудакову и героя-фронтовика Дудина!

Рождественский и Дудин в ту пору уже тяжело болели, и по одному этому могли быть непричастны к письму. До того ли им было... Первый умер через десять месяцев после письма, второй не прожил и трех месяцев. А главное, супруги всех троих – духовные сёстры жены Роберта, которая, повторю, сейчас говорит о себе: «Я всегда была самой крупной антисоветчицей» (если смотреть со спины).

Разговор о гнусном письме 5 октября возникал в нашей печати неоднократно, и те, чья подпись оказалась там невольно, случайно, могли заявить об этом публично. Рождественский и Дудин не могли сделать это из-за болезни и скорой смерти. Но никто не раскаялся и из тех, у кого было достаточно времени. А сейчас, насколько мне известно, из 42 подписантов благополучно здравствуют Зорий Балаян, Борис Васильев, Александр Гельман, Даниил Гранин, Андрей Дементьев, Сергей Каледин, Татьяна Кузовлева, Александр Кушнер, Андрей Нуйкин, Александр Рекемчук, Андрей Чернов и Мариэтта Чудакова – всего 12 человек. И все до сих пор молчат...

Дементьев, в разговоре со мной свалив вину на супругу и вроде бы оправдавшись, отринув это письмо, осудив его, однако же потом вновь заявил: «Письмо я не подписывал. Меня вообще не было в Москве» (подчёркнуто им). Мало того, попытался и оправдать это письмишко: «оно было подписано академиком Д.С. Лихачёвым, Белой Ахмадулиной, Виктором Астафьевым, Василием Быковым, Булатом Окуджавой, Робертом Рождественским, Владимиром Войновичем, Юрием Левитанским и другими... Оно было продиктовано тревогой за зарождающуюся в стране демократию» («Тверская газета», 12.2.12). Дудин не назван...

Нет, это была не тревога за демократию, а страх за собственную шкуру: «Они нас всех перевешают!..» Знали, что заслужили это тем, что уже несколько нет помогают установлению в стране под видом демократии бандитского режима ограбления и истребления народа. Нет, Михаил Дудин и Роберт Рождественский не могли быть с вами, висельники.

* * *

Вдова Роберта вот уже не раз устраивала в Переделкине грандиозные вечера, посвященные его памяти. Их показывают по телевидению. Прекрасно.

Но в этих вечерах большой советский поэт предстаёт как чистый лирик, певец любви и дружбы. Всё советское в нём, всё, что делало невозможным его подпись под таким письмом рядом с подписями Бакланова и Дементьева, Разгона и Чудаковой, Нуйкина и Окуджавы, - всё это изгнано, вытравлено и даже не упоминается...

Когда я смотрю на эти шоу, мне невольно вспоминается, как однажды в расписном кафе ЦДЛ Роджественский подошел ко мне (может быть, после того, как в 1971 году стал секретарём правления Союза писателей) и вдруг спросил: «Старик, тебе нужна какая-нибудь помощь?». Помощь, конечно, была нужна хотя бы в том, чтобы для блага детей получить дачу в Переделкине или протолкнуть книгу стихов, которую в «Совписе» мурыжил Егор Исаев, но я растерялся и сказал, что мне ничего не надо, спасибо. А сейчас хочется сказать ему: «Роберт, помоги своей вдове представить тебя в истинном свете – большим советским поэтом».

Владимир Бушин

УБИТЬ ЧКАЛОВА

Убили ли В.П. Чкалова в 1939 году или он погиб в результате случайной катастрофы, доподлинно неизвестно и вряд ли вопрос когда-нибудь прояснится. По поводу кончины таких людей всегда много мнений и разночтений. Но вряд ли можно сомневаться, что память о Чкалове убивают очередным сериалом. Достаточно посмотреть его, чтобы убедиться.

Сделать из великого лётчика дурачка не удавалось никому – это ещё одна попытка. С самого начала фильма я ждал, когда же герой начнёт свершать подвиги? Так и не дождался! А между прочим, для нас Валерий Павлович что Илья Муромец. И как же так? Как сумели авторы выхолостить биографию героя до такой степени, что в ней ничего героического не осталось – одна пьяная удаль да бесшабашность? Суметь надо! Воистину: если очень хочется, то можно.

Ладно, с 1924-го по1927 год чего только ни творил, и так ведь вплоть до полёта через Северный полюс в Америку! Неужто пил без просыпу пока не свершил великий подвиг?

Впрочем, с последним звонком до меня наконец дошло, что фильм совсем не о подвиге и не о герое, а об отношениях между женщиной и мужчиной. О том, как нехорошо знаменитым забывать своих скромных жён. Но, по сути, и не о том ли, как плохо увлекаться водкой и гулянками? Диву даёшься терпению Ольги Эразмовны – другая уже давно бы от такого Чкалова сбежала!

О том, что у сериала простое содержание, развенчивающее народного героя, говорит удивительная концовка: точка поставлена в момент его примирения с женой. Впереди была лебединая песня великого лётчика, испытания истребителя И-180, впереди было всенародное признание и трагическая гибель, но авторов уже ничего не интересовало. Чкалов помирился с супругой, и более от жизни ждать нечего!

Можно бы понять, если бы показали, как после бурной молодости, в которой и злоупотреблял, и сидел, остепенился. Но не показали же! А между тем герой в 1930 году, восстановленный в звании, работает в НИИ ВВС РККА лётчиком-испытателем и за два года совершает более 800 полётов на новых самолётах, осваивает до 30 типов, изобретает две фигуры высшего пилотажа – восходящий штопор и замедленную бочку!