Газета "Своими Именами" №49 от 03.12.2013
Шрифт:
ТАСС уполномочен заявить, что это подозрительно крикливое сообщение Домей Цусин, позаимствованное у неизвестного корреспондента Юнайтед Пресс, представляет плод больной фантазии его автора. Тов.Кузнецов пребывает в Москве, а не в Тегеране, никакие подлодки или миноносцы из района Балфлота не перебрасываются в Каспийское или Черное море, никакой “концентрации крупных военных сил” на западных границах СССР нет и не предвидится. Крупица правды, содержащаяся в сообщении Домей Цусин, переданная к тому же в грубо искаженном виде, состоит в том, что из района Иркутска перебрасывается в район Новосибирска - ввиду лучших квартирных условий в Новосибирске - одна стрелковая дивизия. Всё остальное в сообщении Домей Цусин - сплошная фантастика». («1941 год», Книга 2, с.178-179.)
После этих событий военное ведомство наверняка получило взбучку от Правительства за утечку важнейшей информации. Если такой скандал разгорелся, когда войска еще не трогались с места, то что будет, когда они в массовом порядке двинутся в сторону немецкой границы – по железной дороге и своим ходом? Обжегшись на этом деле, НКО и Генштаб во избежание подобных эксцессов стали впоследствии перестраховываться и дуть уже на воду, систематически (о чем еще будет сказано) тормозя процесс приведения войск в боевую готовность. К сожалению, это наиболее важный, с позволения сказать, «урок», который извлекли из того случая военные.
Из этого события извлек уроки и Сталин, но его выводы были совсем другого плана. Плестись в хвосте событий, оправдываясь перед врагами – не его стиль, поскольку заведомо проигрышное дело. Для упреждения реакции противника и ее нейтрализации все последующие крупные этапы приведения войск в боеготовность уже активно прикрывали специальными пропагандистскими операциями.
Через месяц пришло время первой такой операции.
13 июня 1941 года стало важным этапом в предыстории Великой Отечественной войны. В этот день Советское правительство распространило свое Заявление, наделавшее много шума не только тогда, но и по сию пору вызывающее прямо противоположные оценки. Поскольку в советских газетах его опубликовали утром следующего дня, то у нас оно стало известно как «Заявление ТАСС от 14 июня».
13 июня первым заявление получил немецкий посол в Москве фон Шуленбург. Текст заявления был следующим:
Сообщение ТАСС
[13 июня 1941 г.]
Еще до приезда английского посла в СССР г-на Криппса в Лондон, особенно же после его приезда, в английской и вообще в иностранной печати стали муссироваться слухи о “близости войны между СССР и Германией”. По этим слухам: 1) Германия будто бы предъявила СССР претензии территориального и экономического характера и теперь идут переговоры между Германией и СССР о заключении нового, более тесного соглашения между ними; 2) СССР будто бы отклонил эти претензии, в связи с чем Германия стала сосредоточивать свои войска у границ СССР с целью нападения на СССР; 3) Советский Союз, в свою очередь, стал будто бы усиленно готовиться к войне с Германией и сосредоточивает войска у границ последней.
Несмотря на очевидную бессмысленность этих слухов, ответственные круги в Москве все же сочли необходимым, ввиду упорного муссирования этих слухов, уполномочить ТАСС заявить, что эти слухи являются неуклюже состряпанной пропагандой враждебных СССР и Германии сил, заинтересованных в дальнейшем расширении и развязывании войны.
ТАСС заявляет, что: 1) Германия не предъявляла СССР никаких претензий и не предлагает какого-либо нового, более тесного соглашения, ввиду чего и переговоры на этот предмет не могли иметь места; 2) по данным СССР, Германия также неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы, а происходящая в последнее время переброска германских войск, освободившихся от операций на Балканах, в восточные и северо-восточные районы Германии связана, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям; 3) СССР, как это вытекает из его мирной политики, соблюдал и намерен соблюдать условия советско-германского пакта о ненападении, ввиду чего слухи о том, что СССР готовится к войне с Германией, являются лживыми и провокационными; 4) проводимые сейчас летние сборы запасных Красной Армии и предстоящие маневры имеют своей целью не что иное, как обучение запасных и проверку работы железнодорожного аппарата, осуществляемые, как известно, каждый год, ввиду чего изображать эти мероприятия Красной Армии как враждебные Германии по меньшей мере нелепо. (Там же, с. 362.)
Это Заявление кто только ни мазал черным цветом – и наемные историки, и многие участники тех событий, написавшие свои воспоминания. В послесталинское время этот акт толковался практически только как оказавший расхолаживающее и разоружающее действие на советский народ и его вооруженные силы. (Из крупных военачальников, пожалуй, только А.М. Василевский относительно правдиво осветил отдельные аспекты дела, умолчав при этом о других, более важных.) Зачастую Заявление подавали так, будто бы оно совершенно парализовало и дезориентировало наших военных, не дав им подготовиться к войне:
«Тревожное настроение, достигшее особой остроты к середине месяца, как-то было приглушено известным Заявлением ТАСС... Такого рода выступление авторитетного государственного учреждения притупило бдительность войск. У командного состава оно породило уверенность в том, что есть какие-то неизвестные обстоятельства, позволяющие нашему правительству оставаться спокойным и уверенным в безопасности советских границ. Командиры перестали ночевать в казармах. Бойцы стали раздеваться на ночь». (Сандалов Л.М. Пережитое
Мол, руки-ноги у комсостава отнялись, голова перестала работать. По такой логике после Заявления в Красной Армии должна была наступить «расслабуха» и умиротворение вплоть до роковой ночи на 22 июня. Не смог обойти его и бывший начальник Генштаба РККА маршал Г.К. Жуков, вспомнивший Заявление весьма оригинально:
«13 июня С.К. Тимошенко в моем присутствии позвонил И.В. Сталину и настойчиво просил разрешения дать указание о приведении войск приграничных округов в боевую готовность и развертывании первых эшелонов по планам прикрытия.
И.В. Сталин сказал:
– Сейчас этого делать не следует, мы готовим сообщение ТАСС и завтра опубликуем его.
– Ну, что? – спросил я.
– Велел завтра газеты читать, – раздраженно сказал С.К. Тимошенко и, поднявшись из-за стола, добавил: - Пойдем обедать!». (Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. В 3-х т. –М.: АПН, 1990. Т.1, с.366.)
Итак, если верить Жукову, 13 июня Сталин якобы отказался приводить в боеготовность первый стратегический эшелон. Но это фактически то же самое, что поставить страну на край гибели! Что оставалось делать настоящему военному при таком неподдающемся логике упрямстве главы государства? Выход был один – спасать страну несмотря ни на что. Поэтому, пообедав, начальник Генштаба пошел на отчаянный шаг. Пока Сталин с Молотовым готовили в Кремле свое Заявление, Жуков (видимо, предварительно уговорив своего наркома или подделав его подпись) составил и, подвергая себя смертельной опасности, в тот же день тайно отправил в Киев следующий документ: