Газета "Своими Именами" №9 от 28.02.2012
Шрифт:
Надо сказать, реализация принципа оплаты по труду в форме заработной платы особых вопросов не вызывала. Заработная плата — и повременная, и, в особенности, сдельная — всегда казалась оплатой труда, платой за работу, а отсюда и до оплаты по труду, вроде, недалеко. Правда, экономическая теория отдавала себе отчет, что так только кажется, но при этом не отказывалась от формы заработной платы, и не ставила вопрос о качественно иной форме, а уходила в бесконечное, бесперспективное обсуждение вопроса о дифференциации заработной платы в зависимости от количества и качества труда. Пыталась то, что кажется, превратить в то, что есть.
Вместе с тем в последние советские десятилетия в ходе движения за коллективную организацию труда, получившего особенно широкий размах в конце 70-х — начале 80-х годов, стремление реализовать принцип распределения по труду вызвало к жизни имманентную форму этого распределения.
Так, в начале 1980-х годов в одном из звеньев колхоза им. Ленина Кишертского района Пермской области молодые механизаторы при обсуждении условий коллективного подряда здраво рассудили: если вам (начальству) надо, чтобы мы больше вырастили и при этом меньше затратили, платите нам твердый процент от разницы между стоимостью продукции и затратами на ГСМ, запчасти, удобрения и т. п. Все равно лучше и проще не придумаешь.
И ведь верно, что может быть проще и лучше естественных отношений, если, конечно, не клеветать на человеческую природу и не менять местами добро и зло.
Общую, коллективную оплату работники обычно делили между собой по трудовому участию. Древнее распределение «в меру созданного и в меру участия в создании», по сути, рождалось заново, в формах пропорционального валовому доходу трудового заработка и пропорциональных вычетов труда (валового дохода) в общественные фонды. После долгого и мучительного переходного периода русская, советская цивилизация тогда вплотную приблизилась к выходу за пределы отношений капитала как такового.
Новые формы организации труда возникали в сельском хозяйстве, строительстве, на транспорте, в других отраслях, как в отдельных звеньях, бригадах, цехах, так и в масштабе предприятий. С доперестроечных времен до настоящего времени пропорциональное разделение труда (валового дохода) успешно осуществляется в дагестанском колхозе (впоследствии «союзе собственников-совладельцев») «Шухты». Широкую известность получило применение пропорционального разделения труда в МНТК «Микрохирургия глаза».
Типичной для всех случаев реализации формы пропорционального заработка была резкая активизация созидательной активности работников, рост их ответственности, творческого подхода к делу, согласованности коллективных усилий. Производительность труда за короткое время возрастала в несколько раз, в некоторых случаях в десятки раз (например, в коллективе М. Чартаева за 10 лет она выросла в 64 раза). Обычные люди буквально преображались на глазах, распрямлялись, становились, как писал В. Сериков, государственными людьми, которым до всего было дело и которых хватало на все. Сказывалась не только сама по себе материальная заинтересованность в результате труда. Куда более мощное психологическое воздействие оказывало устранение отчуждения и самоотчуждения, присвоение работниками вместе с результатом труда (определенной его долей) своей человеческой, общественной сущности, раскрывавшейся во всей полноте ее проявления. При пропорциональном распределении валового дохода каждый коллективный работник становился совладельцем не только дохода от производства, но, де-факто, и самих средств производства, воспроизводимых этим доходом. Предприятие, обретая подлинную коллективность, превращалось в свободную трудовую ассоциацию производителей.
Но, появившись под конец советской эпохи, упомянутые здесь и аналогичные им примеры оплаты по валовому доходу должного теоретического осмысления не получили — официальная экономическая теория к этому была не готова и потому их предпочитала не замечать. А примерно с начала-середины 80-х годов прошлого века она, похоже, у себя в стране уже ничего и не искала, почти целиком развернувшись лицом на Запад.
Говоря об особенностях и противоборстве русской и западной цивилизаций, следует подчеркнуть, что русская цивилизация шире русского этноса. Наряду с собственно русскими она включает в себя и все те народы, которые веками жили бок о бок в поле русского культурно—исторического тяготения, взаимообогащая друг друга. Очень хорошо об этом сказал М. Чартаев: «Специфика, на которую часто ссылаются, отмахиваясь от нас, действительно есть, но она не в особенности горного климата, не в сельскохозяйственном характере нашего труда и уж подавно не в форме носа наших собственников-совладельцев. Это чисто российские условия нашей прошлой и нынешней жизни, потому наш союз собственников—совладельцев — это наш российский вариант, наш путь в будущее».
Этот путь в будущее есть путь преодоления капитала. Если валовой доход предприятия, в котором выражен труд его работников, делится пропорционально, тогда нет и неоткуда взяться экономическим формам зарплаты и прибыли. Они изначально, в исходном пункте, замещаются принципиально иными экономическими формами (пропорциональным труду заработком и пропорциональными вычетами труда в общественные фонды). Заработная плата и прибыль перестают воспроизводиться. Вместе с ними устраняются все отношения капитала — им не из чего расти. И, что самое важное, становится очевидным, что для современного производства, как и для общественного воспроизводства вообще, капиталистические отношения также не нужны и вредны, как они были не нужны и вредны для развития русской железоделательной промышленности XVIII века, как не нужна была частная собственность для вывода первого спутника на орбиту.
В начале советского периода объективная необходимость приведения экономической формы заработка в соответствие с провозглашенным принципом распределения не была осознана, а, стихийно возникнув в его конце, соответствующая этому принципу особая, некапиталистическая, точнее, посткапиталистическая экономическая форма не привлекла к себе должного внимания ни властей, ни общественности, ни науки.
Почему так получилось? Наверное, сейчас, задним числом, виднее. А тогда сам факт и смысл появления новой экономической формы, те возможности, которые она открывала перед обществом, были малоизвестны и неясны. Если они и осознавались, то немногими и не в той мере, чтобы оказать заметное воздействие на ход событий. Поэтому русская цивилизация (в ее советском исполнении), преодолевшая перед тем неимоверные трудности, проскочила свой звездный час и, упустив блестящую историческую перспективу, соскользнула на новый круг еще более тяжелых испытаний. Крот истории роет основательнее, чем нам хотелось бы и чем это кажется на первый взгляд.
Код русской цивилизации — совесть. Код западной цивилизации — выгода. Эти коды несовместимы и взаимоисключающи. На Западе выгода настолько потеснила совесть, что некоторые народы утратили само это понятие. Сейчас в России идет упорная, вязкая, чаще невидимая борьба, результат которой еще не определился. Одно из двух. Либо экспансия западной, капиталистической цивилизации вытеснит и уничтожит русскую цивилизацию вместе с ее носителями, в том числе, и в исконно русских областях. Это, собственно, уже и происходит. Либо русская цивилизация, мобилизовав силы и волю своих носителей (не только русских), вытеснит со своей территории проникшие в нее капиталистические нравы, отношения, институты и восстановит естественные, отвечающие социальной природе русского человека некапиталистические отношения и институты. Но не в точности те, что уже были в ней некогда, в том числе и исторически недавно, а уже выражающие приобретенный исторический опыт, посткапиталистические отношения на основе пропорционального разделения труда (его результатов).
Как будет выглядеть эта новая Россия, очищенная от приставшей к ней скверны капитализма?
В отличие от разобщенного в человеческую пыль гражданского общества, посредством которого эгоистический индивид связан с правовым государством, некапиталистическое общество структурировано.
В традиционном русском обществе его основной структурой и связующим звеном между соборной личностью и государством были сельские общины. Как это характерно для элементов любого традиционного общества, они были слабо связаны между собой. Любопытно, что, касаясь этого вопроса применительно к России, К. Маркс заметил: несвязность общин легко можно преодолеть простой заменой волости (правительственного учреждения) «собранием выборных от крестьянских общин, которое служило бы экономическим и административным органом, защищающим их интересы». Через четверть века так и произошло. В ходе революции 1905–1907 годов именно такие, стихийно возникавшие собрания выборных от общин (крестьянские советы) обеспечили чрезвычайную согласованность и сплоченность действий крестьян на больших территориях. От крестьян советы переняли рабочие, а в результате Октябрьской революции они стали основой всей советской государственности. Иными словами, само появление и установление власти Советов было не случайным и не привнесенным в нашу историю извне. Советы возникли естественно и стали не столько разрывом с традицией народной жизни, сколько средством ее сохранения и продолжения, ответом народа на угрозу установления в стране гибельного для русской цивилизации капиталистического строя.