Газета Завтра 189 (28 1997)
Шрифт:
Теперь приватизация ТНК будет отодвинута, а условия конкурса скорректированы не в пользу Альфа-банка. Все это грозит превратиться в очередную неудачу Альфа-банка на нефтяном фронте, и в дальнейшем может привести к полному упадку его бизнеса. В частности, оказавшись без нефти, банк может потерять пока еще прочные позиции в завидном деле бюджетного кредитования сельхозпроизводителей.
Вообще летняя нефтяная война высветила реальный масштаб интересов отечественных финансово-банковских групп, их удручающий провинциализм и мелочность. Так, например, Дубинину, видимо, пришлось выдержать согласованное давление чеченской делегации, требующей свободного доступа чеченских банков на российский валютный рынок, а также Немцова и СБ РФ, готовых обеспечить соглашение по нефтетранзиту “любой ценой”. И председателю ЦБ с трудом удалось уберечь российское финансовое пространство от появления в ней очередной “черной дыры” — Межбанковское соглашение было подписано на российских условиях.
Итак,
Хотя, понятно, основные битвы еще впереди. Конкурсы по шести нефтяным компаниям, по “Связьинвесту”, по “Норильскому никелю” назначены и будут проведены. Бюджет требует деньги, и правительство не остановится ни перед чем, чтобы получить от приватизации до конца года запланированные 11-13 трлн. руб. А это в сумме почти столько, сколько выплатил в счет долга Газпром, взяв у западных банков кредит в 4 млрд. долларов.
Очевидно, что российские банки будут не в силах удовлетворить такие аппетиты правительства из собственных средств. И уже сейчас ясно, что осенью решающее слово должны будут сказать отнюдь не отечественные деньги. Во всяком случае, банки спешно готовят “посадочные полосы” для их десантирования. В частности, ОНЭКСИМ объявил о слиянии банка МФК и инвесткомпании “Ренессанс-Капитал” — таким образом создается мощная инвестиционная структура, ориентированная на массированный приток иностранных денег.
Группа СБС-Агро с той же целью создает совместную структуру с крупнейшей американской “Альянс Кэпитал Менеджмент”, управляющей пятьюстами пенсионными фондами в 17 странах мира. И нет оснований сомневаться, что большая часть конкурсных лотов будут так или иначе уплывать к мощным западным структурам, порождая недовольство других (столь же мощных) западных структур, оказавшихся чуть менее удачливыми в том, что сейчас именуется российской политикой. Ну как тут не вознегодовать! И не попытаться переиграть уже сыгранное, схватив-таки за хвост (с его очень причудливо переливающимся политико-экономическим оперением) жар-птицу российской политики и экономики.
Как это делается — известно. Вал скандалов и взаимных разоблачений будет нарастать. А то и какие-нибудь “штучки покруче” наметятся. Так что за жарким летом непременно последует еще более жаркая осень.
А.БАТУРИН
«ГРАНИЦА» — СЛОВО СВЯТО
С командующим Тихоокеанским пограничным округом генерал-полковником
Виталием СЕДЫХ беседует
Александр ПРОХАНОВ
Александр ПРОХАНОВ. Виталий Викторович, советско-китайская граница для меня — мой первый боевой опыт. Помню март 69-го, Даманский, сырые голубеющие снега на Уссури, солнечные сопки в рыжих неопавших дубах, и на талых ручьях — красные кумачовые гробы, ветер колышет белые накидки, под ними — твердые закостенелые тела убитых пограничников, и мать падает на гроб, хватает, целует ледяные руки сына. До сих пор не забываю имен пограничных гарнизонов — Нижне-Михайловка, Иман, не забываю имен пограничников, живых и убитых — Бубенин, Бабанский, Стрельников, полковник Леонов. Не забываю убитого, впрессованного в снег китайца с пулевой дырой во лбу — меховая шапка отпала, красная рана, красная на шапке звезда.
А летом того же года — Казахстан, Джунгарские ворота, озеро Жаланашколь. Пограничники атакуют захваченную китайцами сопку Каменную, и по всей горе, где прокатилась атака, — рассыпанные автоматные магазины, кровавые бинты и недозрелые помидоры из китайских сухпайков.
Теперь, сидя с Вами, пограничником-дальневосточником, я вспоминаю те годы.
Именно тогда я понял, что граница — это далеко не романтическая среда, а место тяжелого ратного труда. В те годы поговаривали и даже писали в открытой прессе о приближении большой, крупномасштабной войны с Китаем. Китайцы формировали по ту сторону границы свои укрепрайоны, наращивали военное присутствие, и главное — витала в воздухе какая-то ошеломляющая угроза. Я хотел бы Вас спросить, что представляет собой сегодня русско-китайская граница на Вашем участке, какой она переживает момент? Я понимаю, что политическая ситуация между нашими странами, нашими народами уже совершенно другая, и это очень благотворно, но граница есть граница. В чем сегодня проблемы приморского пограничья?
Виталий СЕДЫХ. Если отвечать Вам, Александр Андреевич, коротко, то можно сказать, что сравнительно с периодом конфронтации, пик которой пришелся на 69-й год, государственная граница уже не является четкой и жесткой разделительной линией между нашими народами и государствами. Возможно, Вам мои слова покажутся странными, но русско-китайская граница сегодня — это, скорее, линия соединения. Вот доказательства тому. В 69-м году не было ни одного пункта пропуска на территории Приморского края или на участке нашего пограничного округа, через который бы проходили грузы, транспортные средства или, скажем, туристы, а с начала 90-х годов действуют уже четыре пункта пропуска, и действуют на полную мощность в соответствии с их объемом обустроенности. Причем с каждым годом объем перевозок резко возрастает, так что и китайская, и наша сторона постоянно решают вопросы о расширении этих объемов. Кроме того, если в 69-м году между советскими и китайскими пограничниками отношения были очень холодными, потому что никакой официальной основы для них не существовало, то сегодня, после ряда поездок в Пекин, реализуя установки руководителей нашего государства, директора Федеральной пограничной службы, нам удалось достичь соглашения с китайскими коллегами о взаимной охране границы. Это соглашение предусматривает порядок взаимодействий по обеспечению режима российско-китайской границы. В соответствии с ним за последние два с половиной года я как командующий округа неоднократно встречался и с командующими китайских провинциальных военных округов, и с руководителями департаментов пограничной охраны министерства общественной безопасности КНР. В результате этой работы количество нарушений государственной границы или, как мы, пограничники, говорим, попыток прорыва через границу снизилось с 768 случаев в 1993 году до 240 — в 1996-м, а за первые шесть месяцев текущего года таких попыток было всего 86.
Другой очень точный показатель — попытки нарушения режима границы, связанные с незаконным пересечением ее, но без умысла перейти на сопредельную территорию и вести там какую-либо противоправную деятельность. Количество таких нарушений режима за последние годы снизилось приблизительно в 4 раза, а на отдельных участках — в 5-6 раз. Все эти цифры говорят, что характер российско-китайской границы в корне изменился. Граница стала не местом выяснения отношений, а местом и линией укрепления дружбы и добрососедства, и это, положа руку на сердце, действительно так. Меня как военного человека, который провоевал не один год, который смотрел на противника через прицел автомата, — меня такая ситуация только радует. В воздухе на границе перестало пахнуть порохом.
А. П. Но вот когда была конфронтация — сначала явная, потом ушедшая несколько в глубину, — в условиях той напряженности держать границу было, наверное, легче. Жесткая граница, наша позиция силы и твердости — она обеспечивала больший порядок. Конечно, любая жесткость требует усилий, но нынешняя мирная граница — она как бы сложнее для вас, пограничников, стала: больше хлопот, больше новых явлений. Так это или нет?
В. С. Нет, так говорить нельзя, хотя частично я могу с Вами согласиться. Увязывать жесткость с порядком на границе нельзя, даже приведенные мною цифры об этом свидетельствуют. По крайней мере, количество нарушений границы и пограничного режима в те годы было существенно выше. Я думаю, потому, что сопредельное государство претендовало тогда на нашу территорию, вольно или невольно потакая действиям своих граждан по явочному освоению наших земель и вод. При переходе к новым отношениям китайская сторона изменила позицию, и даже на официальных встречах представители КНР подчеркивают свою заинтересованность и свои усилия по поддержанию порядка на государственной границе. В качестве примера могу привести следующий факт: именно китайцы с прошлого года начали строить со своей стороны на двух участках тоже электросигнализационные заградительные системы, причем общей протяженностью до 200 км.
Но появились, Вы это совершенно правильно подметили, новые тенденции. Они связаны с открытием пунктов пропуска, через которые пошла незаконная миграция китайских граждан — прежде всего по линии безвизового туристического обмена. Я понимаю, что эту миграцию питают экономические корни, ведь незаконные эмигранты-китайцы оседают в Приморском крае с целью занятия коммерческой, предпринимательской деятельностью. Мы, конечно, понимаем, что через этот канал осуществляются также интересы спецслужб: если бы они его не использовали, то зачем было бы содержать спецслужбы вообще? Нас беспокоило оседание китайцев, причем зрелого возраста и с такой, я бы сказал, военной выправкой, вблизи важных стратегических объектов: узлов связи, аэродромов, железнодорожных мостов и т.д. Такая тенденция была в 1994 году подмечена, и по нашей инициативе руководство Приморского края в лице Евгения Ивановича Наздратенко, а также прокурора, начальника УВД, начальника УФСБ и ряда других заинтересованных ведомств провело совещание, на котором был выработан целый комплекс мер по пресечению такой незаконной миграции, получивший название “Операция “Иностранец”, что позволило за три последних года в целом решить и эту проблему, особенно в части оседания китайцев из числа туристов-безвизовиков. Цифры здесь такие: в 95-м году 79% китайцев осело в Приморском крае и только 21% нам удалось выявить и депортировать, то есть в принудительном порядке возвратить в сопредельное государство в 96-м году мы не смогли депортировать 35% граждан КНР, незаконно находящихся на нашей территории, а в 1997 году удалось закрепиться здесь всего 1,2% китайцев. Если же говорить в абсолютных цифрах, то ежегодно от двух до четырех тысяч китайцев имели намерения и пытались не возвратиться вовремя на свою территорию. Так что о миллионах незаконных мигрантов речи быть не может.