Газета Завтра 199 (38 1997)
Шрифт:
Но теперь пошел в темноте, оскальзываясь на намокших камнях, цепляясь за колючие кусты. Куртка скоро набрякла на плечах и отяжелела. Он шел, подставляясь струям дождя, чувствуя себя легким, молодым, исцеленным. Может быть, на самом деле исцеленным…
В этом Гении, которого он нес сейчас в себе, благовестно, страшась расплескать, было то же, что принимал он, сидя недавно над морем, или когда впервые слушал тот гул колокола у древнего монастыря, прошедший под вздрогнувшим небом от скалы к скале, этому подчинился,
Что это было?.. Я бы сказала — Бог…
Сел на камень, улыбаясь, утирал с подбородка текущую от намокших волос воду кругом был слышен шелест струящихся капель, внизу светились в мокрой черноте огни города. Он промок насквозь, но не замерз, не боялся ничего, был уверен, что чудо произошло, Господь его услышал, он будет жить…
7. Он умер, не приходя в себя, на каталке в коридоре первого хирургического отделения Боткинской больницы от отека мозга.
Его привезли ночью, и наша палата проснулась: была она расположена как раз там, где в коридоре ставили каталки с безнадежными, либо когда не было мест. Проснулись оттого, что он громко кричал и ругался, потом ему, видно, сделали укол, он затих, заснули и мы.
Утром, идя умываться, я обратила внимание на его молодое холеное безумное лицо. Узнала его: он сидел наискосок от меня на концерте Гения в маленьком зарубежном городке год назад. С трудом, но узнала.
— Что с ним? — спросила я пожилую женщину, плакавшую над ним. — Отчего это?..
— Пришел с работы… Предприниматель он… — охотно ответила она. — Навеселе пришел, но не пьяный… И вдруг заговариваться стал… Вызвали скорую… Господи, да что же это такое, отчего?.. И врачи не подходят, не интересуются…
— Может, суррогат какой выпил? — предположила я. — Теперь ведь столько всего…
— Да уж они хорошую-то от плохой на нюх отличают… Сами занимаются…
Он умер в реанимации в ту же ночь, так и не придя в сознание.
Умер сорок дней назад и тот, Великий, подаривший ему, а возможно, и мне, еще сколько-то жизни.
“…Кто ты, странник с глазами грустными и влажными, как лот, который из всякой глубины вновь выходит на свет Божий, что искал ты в глубинах?.. Почему так скоро утратил, найдя?.. Отдохни теперь. Этот приют гостеприимно открыт для каждого…”
ЮЖНЕЙ МОСКВЫ
Александр Бобров
* * *
Южней Москвы — значительно южнее -
Во время экзотичных перемен
Я остаюсь хотя бы в мыслях с нею,
Хотя бы по картинке Си-Эн-Эн.
На ней опять — кремлевские интриги,
Но, кроме эха бесконечных свар,
В дороге есть классические книги,
Воспринимать и помнить Божий дар.
Объять весь мир отнюдь не ставил целью.
И сравнивал с Москвою вдалеке
Все города, открытые веселью
И больше всех понятной нам тоске.
КРАСНОЕ МОРЕ
Едва самолетный утишился гул,
Другой обозначился вскоре:
Я после столицы прохладной нырнул
В прогретое Красное море,
В целебное! — так я поверить хотел
Средь солнечных бликов не меркших
И пальм полинявших, и скопища тел,
Как водится, больше немецких.
Я с этой природою не был знаком.
На пляже в диковинку было,
Как черная цапля, дрожа хохолком,
Рыбешку в прибое ловила.
Ее бы уже шуганули у нас,
А может быть, камнем прибили…
Здесь зыбкая синь непривычна для глаз,
Другие прибои и штили,
Но мир этот яркий до самой Москвы
Дотянется словом всевластным.
Кораллы погасли, поскольку мертвы,
А море — останется Красным.
АРАБСКОЕ ШОУ
От ямщика до первого поэта
Мы все поем уныло. Грустный вой
Примета русская…
А. Пушкин
Представление трогает душу,
Если, весь как из трепетных струн,
Начинает разбег под “Катюшу”
Тонконогий арабский скакун.
И внутри обрывается что-то,
И царит в аравийской ночи
Запах пряностей, конского пота,
Благовоний, верблюжей мочи.
Ощущенье достойно восторга,
Но среди европейских гостей
Я приемлю загадку Востока
С ожиданьем вестей — не затей.
И одно мне понятно хотя бы:
Так пустынно и тягостно тут,
Что в песках беспросветных арабы
Заунывнее русских поют.
БУНИН
Здесь ранним утром горизонт лазурен,
Чуть окаймлен бесцветностью песков.
Со мною вновь заветный томик — Бунин
Со свежестью и зоркостью стихов.
Я повторяю путь его восточный
Не по морским — заоблачным путям,
Но этот слог, возвышенный и точный,
Конечно, неподвластен скоростям.
Вода в заливе — ярко-бирюзова,
На глубине — синя до черноты.
Я только прикоснулся к тайне слова,
Как ночью теплой снова снилась ты…
В НОЧНОЙ ПУСТЫНЕ
Есть какая-то тоска
Даже в праздном интересе.
Запах пыльного песка
В полусонном “мерседесе”.
Вновь дорогой связан мир
Нескончаемой и близкой -
Из Хургады мчим в Каир
По пустыне Аравийской.
До спасительной реки,
До живительного Нила.
Но пустыня огоньки
По дороге обронила.
С незабвенных школьных пор
Подводить привыкли базис:
Зданье, пальма и забор -
Это, видимо, оазис?
Он светло глядит во тьму
В электрическом прибое…
Как завидует ему
Край богатый наш — Приморье!
ТЕЛЕКАНАЛЫ
В жарком Египте во время маршрута
Много программ поменял,