Газета Завтра 204 (43 1997)
Шрифт:
И вот эти ребята попадают в тюрьму.
И мой вместе с ними. 18 апреля 1997 года произошел этот случай. Сын никуда не прятался, нигде не скрывался, а тут смотрю, ведут его в наручниках.
После этого я занялась капитально томской тюрьмой. Так занялась, что сейчас — подите и узнайте-ка ее! Одна из лучших тюрем — санаторий! Но сейчас сына переводят в Новосибирск. Слышала я много о новосибирской тюрьме, но когда я туда приехала, то ужаснулась. И опять пошла как танк. Мне уже ничего не страшно.
Представляете, приезжает с Черепановского района мать, замучена, тащит в мешке из-под картошки последнее и
Вскоре от сына пришло письмо. Пишет, что даже кот есть, и просит принести Кити-Кэт, корм для кошек. Я дома для кота ни разу его не покупала, а тут принесла. Вот в камере кошка ест Кити-Кэт…
Клондайк горя, страдания русского народа! Если хочешь увидеть стон, скорбь народную, горечь, как Некрасов писал, приди к тюрьмам. Почему все боятся слова тюрьма?..
Сейчас сына обвиняют в квартирном мошенничестве, а главный организатор квартирных махинаций продает в Томске свой особняк. И думаете кому? Директору фонда имущества! А директор этот не так давно был под следствием, а перед этим он мне все рассказал, что он еле живой удрал, бросил этот фонд к черту, чувствует, что там тюрьмой пахнет. И вот эта баба мафиозная просит у меня, чтобы мой сын Андрей не говорил, что занимался квартирами с ним. Боится…
Настораживает меня продажа продуктов на территории тюрьмы. Там есть некая фирма, которая отоваривает на 350000 рублей. Они нам: зачем тащите в такую даль тяжесть, купите у нас. Но вот что смущает: там продукты могут быть некачественные. Надо проверить.
У меня сейчас денег ни копейки нет. Зашла в церковь, свечку дали — поставила, помолилась. Была толстая такая, а теперь похудела и похорошела. Один знакомый меня увидел и говорит: жениться готов на тебе!
…Я дала сыну свою фамилию и воспитала его по своему подобию. Яблоко от яблони далеко не падает, что ж я, мать-убийца, что ли? Мой сын курице голову не отрубил никогда. Чтобы он послал кого-то на убийство?
Дело сфабриковано. Если бы Андрей был виновен, я бы перед вами здесь не откровенничала. Мое сердце бы лопнуло. Но какая-то сила божественная мне говорит: неправда, он не виновен. Если бы это было не так, я бы его сама разорвала на части. Его вина только в том, что он знал о покушении, знал, что будет расстрел. А что ему было делать? К кому обращаться?
Позавчера только я была у тюрьмы, сегодня опять пришла. Пять часов стою с больным сердцем. Дождь льет, сумку пятнадцать килограммов притащила. А в камере, кто успел, тот и съел. Говорю матерям: девочки, давайте при какой-то редакции, при какой-то организации создадим общество тюремных матерей. Есть матери солдатские, будут и тюремные. А что делать? Сейчас вся Россия или на кладбище или в тюрьме. Я не прекращу борьбы никогда! Молодежь губить никому не позволю! Пусть мой сын будет распятым, но я буду биться до последнего.
Записал Егор ТИХОЙ
Томск
В ОКОПАХ ИНФОРМАЦИОННОЙ ВОЙНЫ
Антон Суриков
Анатолий Чубайс как-то поведал публике, что этим летом на него выходила группа банкиров в попытке столковаться о выгодных для себя параметрах приватизации холдинга “Связьинвест”. “Молодой реформатор” с возмущением осадил толстосумов: “Халявы не будет. Кто даст больше денег, тот и выиграет”. В ответ магнаты пригрозили первому вице-премьеру всяческими карами, обещая “наезд” по полной программе. И слово свое сдержали.
Впрочем, остается неясным, до какой стадии дошло выяснение отношений. Так, нет ответа на вопрос: кто “завалил” близкого к “главному реформатору” вице-губернатора Санкт-Петербурга Маневича, имя которого, как и имена главы ОНЭКСИМ-банка Потанина и бывшего руководителя Госкомимущества Коха, стали своего рода псевдонимами Анатолия Борисовича. На похоронах Маневича Чубайс обещал “достать” злодеев. Вряд ли это произойдет. А вот ближайших соратников самого приватизатора уже почти “достали” как через правоохранительные органы, так и путем развязывания информационной войны. При этом, что любопытно, “наезды” правоохранителей до последнего времени довольно четко координировались с выступлениями СМИ, входящих в империи Бориса Березовского и Владимира Гусинского, структура которых, в представлении сотрудников российских спецведомств, соответствует приведенной на рисунке схеме.
Необходимо отметить то обстоятельство, что в “замечательном тандеме” банкиров ведущую роль концептуолога “информационного наезда”, безусловно, играет Березовский. Гусинский чаще всего выполняет функции ведомого, закрепляющего в массовом сознании “вброшенные” Борисом Абрамовичем “наработки”. Это не удивительно, если принять во внимание специфическое окружение Владимира Александровича, присутствие в “Мосте” Филиппа Бобкова и иных бывших сотрудников 5-го управления КГБ. Сформированные в столь любопытном подразделении менталитет и привычки, безусловно, сделали питомцев Филиппа Денисовича сильными тактически. Однако стратегически они беспомощны, не способны просчитывать ситуацию более, чем на два-три хода вперед. Плюс к тому излишне острожны, если не безынициативны, склонны действовать по шаблону.
Наиболее яркая иллюстрация указанных недостатков — ведущий “аналитик” НТВ Евгений Киселев. Если верить недоброжелателям, сценарий своих передач, вплоть до мелочей, Киселев согласовывает “наверху”. Причем настолько, что Гусинский публично демонстрировал свою осведомленность, что “Женя” скажет в ту или иную минуту. Иными словами, трудно отделаться от мысли, что на экране не мэтр тележурналистики, а всего лишь заштатный секретный сотрудник, над головой которого красуется слоган: “Неукоснительное следование инструкции -долг каждого чекиста”.
Совсем иное дело Березовский. Вряд ли можно представить себе картину, как Борис Абрамович разжевывает истеричному Сергею Доренко или “респектабельному” Виталию Третьякову детали информационного “наезда”, положим, на Коха. Конечно, без установочных инструкций и здесь не обходится, но лишь в самом общем виде. А далее — полная свобода “творчества” исполнителей. Подобный подход объясняется личными качествами замсекретаря Совбеза, его необычайной “гибкостью”, сочетающейся с неординарностью мышления. В этом смысле наш герой во многом напоминает Остапа Бендера.