Газета Завтра 205 (44 1997)

Газета

И хотя Гоша еще пытался разжать наливающиеся силой руки хозяина, подступала темнота, Гоша сам слышал свой сиплый хрип, затем что-то опять случилось. Тяжесть сползла с него, и он, еще жадно хватающий свободно хлынувший в грудь прохладный воздух, различил высоко над собой квадрат серо проступившего и приблизившегося неба и даже звезды. И, услышав шорох рядом, поведя глазами, увидел лицо Вани, стоявшего рядом с ним на коленях, и сначала не узнал его, и ничего не мог понять.

— Я, кажется, тебя подвел, — хрипло шепнул он, оживая, и в глазах мальчика, до этого застывших и пустых, что-то дрогнуло. — Ты был прав. Сволочь, он у меня внутри что-то сорвал. Подожди чуть, сейчас соберусь, отойду…

Тут

Ваня встал, настороженно и привычно оглядываясь, и Гоша увидел тяжелый молоток — мальчик сильнее сжал его рукоятку и еще раз оглянулся. И тогда Гоша понял — мальчик был совсем здоровый, с двумя руками и никакой не калека, и Гоша ничего больше не хотел знать волна темной радости обрушилась на него и смяла душу.

— Ну, вставай, пошли, пока его дружки не хватились, — сказал мальчик просто и буднично. — Я его в арку затащил, рядом тут, тяжелый… Правда, сразу не увидишь-то возле стенки…

ОТЛЕЖАВ В ГОСПИТАЛЕ почти два месяца, Гоша выписался раньше, чем предполагалось, и, без звонка открыв дверь, невольно услышав бодрый говорок тети Аси, задержался в передней.

— Нет, нет, Ванек, — говорила тетя Ася с какими-то совершенно не свойственными ей мягкими грудными интонациями. — Ты меня слушайся, ты этого еще не понимаешь… да! Мы с тобой должны до возвращения Гоши эту книжку осилить. Ну, плохо пока читаешь, станешь лучше. Ты парнишка способный. Человека с книгой никому не одолеть! И стесняться нечего, у тебя впереди вся жизнь. Ты же еще совсем ребенок…

— Я не маленький! — возразил ей знакомый Гоше и в то же время совершенно иной мальчишеский голос. — Вы меня еще не знаете, тетенька Ася… да!

— Ох, подумаешь, загадка! — засмеялась тетя Ася в ответ, и Гоша, внезапно обессилев, привалился спиной к стене.

ТАК

М. Ковров

Как известно, диссертация Бориса Матвеевича Чубайса называлась “Полная и окончательная победа социализма в СССР — главный итог деятельности партии и народа”. Но сейчас этому все равно никто не поверит, так как тема диссертации Игоря Борисовича Чубайса была хотя и помельче, но прямого действия: “Воздействие телевидения на формирование общественного мнения”. Обеспечение воздействия Борис Матвеевич возложил на Анатолия Борисовича Чубайса.

Хотя, надо сказать, Анатолий Борисович упирался: он тоже хотел быть ученым-философом, им даже был предложен показатель “Формы морального поощрения исполнителей”, который определялся (с. 74 диссертации Анатолия Борисовича) “по формуле mфакт/mобщ, где mфакт — фактическое количество применяемых форм морального поощрения из следующего перечня: занесение в Книгу Почета, награждение Почетной грамотой, награждение значком “Победитель соцсоревнования”, занесение на Доску Почета; mобщ — общее количество применяемых форм морального поощрения (mобщ = 4)”. Но несмотря на то, что расширение показателя “Формы морального поощрения исполнителей” включением в него награжденных знаком “Ударник пятилетки” было запланировано Анатолием Борисовичем для докторской диссертации, все это как-то бледнело перед идеями полноты и окончательности Бориса Матвеевича и тезисом Игоря Борисовича о формировании мирового социалистического общественного мнения (с. 145 диссертации Игоря Борисовича). Научная карьера Анатолия Борисовича была прервана, и он был направлен на обеспечение воздействия.

Тексты Бориса Матвеевича уже давно классика: “В настоящее время в мире нет и уже никогда не будет сил, которые могли бы одолеть СССР и сплотившиеся с ним социалистические страны ни экономическими, ни политическими, ни непосредственно военными средствами. Социалистическая экономика, политика и военная организация стали неодолимыми. Это и значит, что социализм в СССР одержал окончательную победу” (с. 185

диссертации Бориса Матвеевича).

Открытие Борисом Матвеевичем полноты и окончательности сразу поставило его в один ряд со Спинозой и Кантом. Оно было озвучено Никитой Хрущевым на партийном съезде.

Борис Матвеевич учил: “Диктатура пролетариата необходима рабочему классу для того, чтобы подавить сопротивление эксплуататорских классов, а затем и ликвидировать их”.

“Так оно и будет”, — на этой ноте заканчивает Борис Матвеевич. Никогда ни одна диссертация мира не оканчивалась так просто и убедительно: “так оно и будет” — и подпись: полковник Б. Чубайс.

“Так оно и будет”, — услышал я из репродуктора знакомую фразу. Мне объяснили, что по внутризаводской радиосвязи по пятницам транслируется многосерийный спектакль “Радиообращение к народу”. Обычно очередная серия оканчивается именно этой фразой.

М. КОВРОВ

ПАТРИОТЫ СМОТРЯТ В «ЗАВТРА» ( КАРТИНКИ С ВЫСТАВКИ “ПРЕССА-98” )

ТИТ

Всероссийская (всеэсенговская) выставка “Пресса-98” разворачивалась в пространстве зеркального павильона имеющего по новому уставу бывшего ВДНХ реестровый нумер 69. Пустынный второй этаж павильона занимали чопорные застекленные магазинчики — эдакие хрустальные призмы. Их внутреннее, заставленное товарами или завешанное шмотками, пространство украшали по-библейски оцепеневшие печальные фигуры породистых русских продавщиц…

Не то было внизу — внизу творилось черт знает что. Народу уйма. Весь зал разделен на множество белых пластиковых кабинок-ракушек, нутро которых — это свой маленький мир, своя, так сказать, реклама, своя спесь и своя особая (иногда уж совсем писклявая) заявка на существование…

— Да-с, мы есть-с. Извольте нас лицизреть-с.

При оформлении стендов некоторые издания и издательские корпорации не смогли отказаться от привычных пошлостей — надувных шаров, гирлянд и т.д., что создавало колорит присущий детскому утреннику или комсомольской свадьбе времен застоя… Однако довлеющим стилем был холодный и выверенный компьютерный дизайн — цветные плакаты, прямоугольные фотографии на стенах… По числу участников (более шестисот наименований) и по своей географии выставка “Пресса-98” оказалась весьма представительной. Было много всяких курьезов и неожиданностей. Например, некая минская газета (зам. редактора П. Шеремет) имела на выставке свой стенд, украшенный уморительными коллажами — пасквилями на Лукашенко, Ельцина, Селезнева, Явлинского и всех, всех, всех… А в радиусе пятнадцати метров в кружении бестолковых толп мелькали все три “Правды”, из которых линниковская — украшенная фотографиями советской поры — смотрелась гораздо более “правдоподобно”, чем все остальное.

Из карнавальных и художественных затей самыми выдающимися были ежедневное порхание двух рекламных ангелов, нанятых журналом “Лица”, и, конечно, выступление ребят из группы “Слепые” (Анна Кузнецова, Александр Маргорин). Последние в день открытия выставки пришли поддержать “Завтра” и, надо сказать, потрясли циничную и обычно индифферентную выставочную публику.

Их странные фигуры — с летящими, в мельканьи спиц, чакрами во лбах — несли на себе огромных осклабившихся жестяных рыб, на рифленых боках которых проступали надписи “День” и “Завтра”. Местные остряки весело закричали: “Вон, акулы пера плывут!” Однако скоро веселье остряков пропало — людорыбы, воспользовавшись тонкими кленовыми палочками, начали вдруг клепать по своим металлическим жабрам, выбивая жестокий и странный призывный маршевый ритм. На минуту суета, царящая в нижнем ярусе павильона 69, — прекратилась. Народ встал полукругом и стал напряженно внимать звукам Левого марша как последнему эху мистерий двадцатых годов двадцатого века.