Газета Завтра 253 (92 1998)
Шрифт:
Церковь далека от стремления детализировать позицию по социально-политическим проблемам, волнующим общество. Голос Церкви нестесненно и громко звучит в документах Святейшего Патриарха и Священного Синода, в выступлениях иерархов, в деятельности Всемирного Русского Народного Собора, в многообразных трудах мирян. Событием чрезвычайной важности должно стать обсуждение грядущим Поместным Собором концепции по вопросам церковно-государственных отношений и проблемам современного общества в целом.
Русское Православие стояло у истоков отечественной государственности, его животворными токами пронизано пространство национальной истории и культуры. Ныне нашей Церкви выпало стать одной из последних опор духовной целостности Отечества и, следовательно, одной из последних скреп государства. Этой возложенной на нее Богом миссии Русская Православная Церковь останется верна как в нынешних, так и в грядущих испытаниях.
А.П. В сегодняшнем общественном сознании России движутся, сталкиваются, крушат друг друга три крупных фрагмента, “три идеологии”. Русский традиционализм, основанный на христианских ценностях, на православном и монархическом идеале. Коммунистическая доктрина, исповедующая социальную справедливость, желающая “рая земного”. И либеральная доктрина, уповающая на “свободу личности”, ставящая “свободного человека” в центр мироздания. Тоска по единой, объединяющей народ идеологии очевидна. Попытки ее лабораторного конструирования кончаются неудачей. Не существуют ли внутри Церкви круги, готовые выступить с общерусской идеей, соединяющей изнуренных враждой граждан, как это сделал в свое время знаменитый монах Филофей, провозгласив формулу “Москва - Третий Рим”? Возможно ли сегодня нечто подобное, рожденное в недрах умудренного и нравственно безупречного Православия?
Владыка. Вы правы, взлелеять национальную идею в лабораторных условиях так же невозможно, как вырастить лес в городской квартире. Зато можно и нужно облекать в форму социально-политических программ вызревающие в народной среде чаяния и идеалы, здоровые установки общественного сознания, традиционные онтологические ценности нации. Ведь и рождение доктрины “Москва - Третий Рим” в XVI веке вовсе не предшествовало выработке государственного курса великого князя Василия III и царя Ивана IV, но явилось его знаменательным увенчанием и ярким идейным оформлением, исходившим из состояния народного сознания.
На мой взгляд, приоритетной задачей в условиях современной России становится формулирование и утверждение в общественном и государственном бытии национальных культурно-цивилизационных стандартов. На фундаменте протестантской этики покоится современная англо-американская цивилизация, исламская этика определяет путь исторического развития арабского мира. И лишь нынешнее российское общество, лишенное собственных культурно-цивилизационных стандартов (философских, ценностных, экономических, образовательных, информационных, поведенческих), которые содержали бы в свернутом виде всю полноту национального миросозерцания, вынуждено носить идеологические одежды с чужого плеча. А это и неудобно, и некрасиво, и непрактично. Ибо, как заметил один разумный экономист, для построения шведской модели социализма в России слишком мало шведов, а для построения американской модели капитализма - слишком мало американцев. Зато здесь в достаточном количестве русских, и они имеют право на достойную жизнь в соответствии со своими культурно-историческими представлениями о народном и личном благе. Исходя из вышесказанного, я убежден, что правительственный курс, проводившийся в течение последних семи лет, ныне потерпел не только экономическое или политическое поражение, но в первую очередь идеологический крах. Дай Бог, чтобы чувство меры не оставляло земных владык, а Россия обрела гармонический баланс между верностью своим интересам и открытостью внешнему миру.
Враги Церкви Христовой любят выставлять ее в качестве архаичного, косного организма, вечно опаздывающего со своими ответами на вызовы времени. Однако, верная принципу древних поспешать медленно, в решающие для Отечества моменты, она неизменно оказывается впереди суетных политиканов с коротким дыханием. Сберегаемые ею до сего дня великие духовные ценности нашего народа непременно будут востребованы при выработке и утверждении в современном российском обществе национальных культурно-цивилизационных стандартов, которые определят пути России в грядущем веке.
А.П. В 1996 году, в преддверии президентских выборов, в околоцерковных кругах обсуждался якобы существовавший “Президентский проект Церкви” - выдвижение на пост президента России одного из влиятельных иерархов. Этот “проект” тогда не получил огласки и развития. Можно ли предположить, хотя бы гипотетически, что на следующих выборах Церковь выдвинет православного президента, объединит вокруг него патриотическое большинство народа, избавит Россию от изнурительных предвыборных состязаний и распрей, социальной вражды и раскола? Такой объединяющий христолюбивый президент мог бы провозгласить уже в период президентской кампании долгожданный гражданский мир, сделать его содержанием своего правления, с его помощью столкнуть Россию с “точки катастрофы”, направить к возрождению.
Владыка. Такие идеи существовали в светской общественности не в 1996, а в 1991-1992 годах. По чисто каноническим причинам, запрещающим служителю алтаря Господня одновременно с церковным послушанием принимать на себя какое-либо гражданское и тем паче государственное служение, они с самого начала были нереалистичными. Царство Христа лежит не там же, где Царство Кесаря. Соответствующее Апостольское правило гласит: “Не подобает епископу или пресвитеру вдаватися в народныя управления, но неупустительно быти при делах церковных. Или убо да будет убежден сего не творити, или да будет извержен. Ибо никтоже может двум господам работати, по Господней заповеди (Мф. 6. 24)”. Сверх того, Архиерейский Собор Русской Православной Церкви 1994 года воспретил клирикам участвовать в выборах всех уровней в качестве кандидатов, а также принимать участие в политических кампаниях, поддерживая кого-либо. Запрещение в служении и последующее извержение из сана Г.П.Якунина было связано как раз с отказом последнего следовать этому установлению. Таков строго юридический формат затронутой проблемы.
Ближайшее к нам по времени исключение из канонического правила восходит к президентству архиепископа Кипрской Церкви Макариоса во времена глубокого кризиса межнациональных отношений на его родине. С формальной точки зрения нечто подобное имело место и в нашей истории, когда святитель Алексий был фактическим регентом при малолетнем князе Димитрии Иоанновиче (Донском). А Патриарх Московский и всея Руси Филарет даже носил титул “Великого Государя” в качестве соправителя своего юного сына - царя Михаила Феодоровича Романова. Но то была эпоха Смутного времени, и к тому же смены династии Рюриковичей династией Романовых. Более того, даже в древние времена участие иерархов в решении мирских вопросов не воспринималось народом так уж однозначно, а президентское правление архиепископа Макариоса даже фактически вызвало раскол в Кипрской Церкви. Бог да избавит в грядущие времена Предстоятеля Русской Православной Церкви от бремени тяжкого выбора: продолжать свое святительское служение, или - за неимением других средств - спасти гибнущее государство, стать у кормила гражданской власти. Церковь по своему призванию и назначению в этом мире имеет иной род служения и иную меру ответственности перед земным нашим Отечеством и его народом.
Другой вопрос, что человек, которому Бог вверяет управление такой страной, как Россия, по определению не может быть чуждым русской православной традиции, национальной культуре и идее исторической преемственности. О ниспослании нам такого правителя и об успехе его служения Церковь всегда будет возносить свои молитвы.
А.П. Часть патриотов деликатно упрекает Церковь в архаичности, в избыточной традиционности, в равнодушии, а подчас и враждебности по отношению к тому, что именуется прогрессом, развитием, государственным строительством. К той технической материальной культуре, которая делает государство могучим, армию непобедимой, заводы конкурентоспособными, космические корабли - способными достичь Марса. Все это уступает место заботам о душе, о приуготовлении ее к Царствию Небесному, к последним временам, которые олицетворяются бездуховной цивилизацией и “Великим компьютером”. Каково истинное отношение сегодняшней Церкви к проблемам души и машины, прошлого и грядущего, традиционно русского и всемирного? Не является ли отражением этих противоречий внутрицерковная дискуссия об экуменизме?
Владыка. “Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?” - вопрошал учеников Господь наш Иисус Христос (Мф. 16. 26). Ныне те же слова Церковь с полным основанием обращает и к “совопросникам века сего”. Она вовсе не против развития науки и техники, новых открытий и прогресса. И между душой и машиной нет противоречия до тех пор, покуда душа не машинизируется, а бездушный механизм не начинают любить больше, чем своего ближнего. Церковь выступает лишь за то, чтобы человек в обуявшей его страсти к бесконечному умножению сущностей памятовал о самонужнейшей необходимости - заботиться о сохранении в себе образа и подобия Божия и быть верным заповедям Господним. Как мудро говорил один из Отцов Церкви, возлюби Господа - и делай что хочешь. Но в том-то и заключается спасительный парадокс, что человек уверовавший очень скоро обнаружит: все ему возможно, но не все полезно для спасения души. А будучи лишен чувства ответственности перед Творцом за свои дела или возомнив себя равным Ему, человек неизбежно окажется в ситуации доктора Франкенштейна или строителя очередной Вавилонской башни.