Газета Завтра 271 (6 1999)
Шрифт:
М.С. Мы сразу после победы революции говорили: ни Восток, ни Запад. Причиной тому было вторжение Советских войск в Афганистан, а также поддержка Советским Союзом Ирака, которому все восемь лет войны поставлялось оружие. После вывода Советских войск из Афганистана наши отношения изменились, лидер исламской революции направил свое послание господину Горбачеву. Поездку председателя парламента Ирана в СССР мы считали новой вехой в наших отношениях, и уже тогда решили глобальные вопросы экономического, военно-технического характера, были заключены крупные контракты. После распада Советского Союза с Россией у нас установлены очень хорошие отношения, особенно за последние 4 года, и можно сказать, что они носят долгосрочный стратегический характер. Сейчас мы работаем и по проекту теплоэлектростанции, и по АЭС, наши контракты составляют порядка 5-6 миллиардов долларов. Есть и проектный портфель, который оценивается в несколько десятков миллиардов долларов. Там и подземное водохранилище, и южный нефтяной терминал в Персидском заливе, и ряд других проектов с участием России. У нас будет очень хороший рынок для российского оборудования и товаров. Уже сейчас у нас 60 миллионов населения. У вас тоже большое население — 140 миллионов человек, и я полагаю, что Иран и Россия могут взаимно дополнять друг друга. У нас прекрасная транспортная артерия, уже начало действовать паромное сообщение через Астрахань. Пять лет тому назад наш товарооборот составлял 120 миллионов долларов, а сейчас — 800 миллионов долларов, причем перспективы еще больше: реально довести его до нескольких миллиардов долларов. Укрепляются и другие, кроме экономического, аспекты нашего сотрудничества, причем на взаимовыгодной основе и без вмешательства третьих сил. Это очень важно и ценно для нас.
А.П. Вот об этих силах. Русские люди были возмущены санкциями Вашингтона по отношению к нашим научным и промышленным фирмам, обвиненным в содействии иранским ядерным и космическим проектам. Как иранское общество отнеслось к этому грубому и вульгарному нажиму американцев на русских партнеров?
М.С. Иранская общественность тоже была возмущена бесцеремонным вмешательством американцев в дела двух независимых государств. Россия — это сверхдержава, Иран тоже региональная мощная страна, какое право они имеют вмешиваться в наши отношения? Иран никогда не стремился, не стремится и не будет стремиться создать ядерное оружие. Но именно нам почему-то предъявляют претензии в то самое время, когда другие страны, которые как раз преследуют такие цели и достигают их, остаются друзьями США. Это типичный двойной стандарт, и я могу назвать американские университеты, которые имеют свои филиалы в этих странах.
А.П. И последний вопрос, господин посол. В основе любой культуры лежит глубинная религиозная идея. Различие культур — это отражение различия религий. Как вы осмысливаете возможность взаимодействия русско-православной и ирано-мусульманской культур? Что мы, представители этих двух направлений, можем сделать для развития такого взаимодействия?
М.С. Как я уже отметил, мы исходим из политики мирного сосуществования и взаимного уважения к территориальной целостности государств. Это — основа нашей политики. Россия исходит из тех же принципов по отношению к Ирану. Мы также считаем, что Божественные религии не отрицают друг друга. В нашем государстве живут представители других религиозных течений: армяне, иудаисты, — и вы знаете, что в парламенте Ирана у них есть свои депутаты. Между министерствами юстиции Ирана и России уже подписано соглашение о правовой взаимопомощи нашим гражданам. Да, у нас разные культуры, разные религиозные основы, но мы находим пути соприкосновения.
А.П. Благодарю вас, господин посол, за беседу и надеюсь, что наши встречи будут время от времени повторяться.
Купить блузы Walter Voulaz 3 в Москве.
Владимир Гнеушев “...ПРОСЫПАЮСЬ В ЧУЖОЙ СТРАНЕ”
ПИСЬМО ДРУГУ
В АМЕРИКУ
“Просыпаюсь в чужой стране...”
Наум Коржавин, Бостон
Я проснусь, но глаза не открою.
Пусть протянется в полусне
ощущенье, как жизнь, дорогое,
что живу я в родной стране.
Но уходит минута... другая...
Понимаю, что надо вставать.
И встаю, пробужденье ругая,
не желая его принимать.
Телевизор включу. И в душу
лезет мерзость, тоску неся.
Если песни —
нельзя их слушать,
если речи — понять нельзя.
А недобрые эти присловья
так и кружатся вороньем:
не полюбим —
“займемся любовью”,
не родим, а “детей заведем”.
И заводят. Как кислое тесто.
Сам я видел: в просветах листвы
словно ведьма, плясала невеста
в платье, вскинутом до головы.
И звучит не усмешкой увечной,
а позорной чертой бытия:
“Кто еще
не поспал с подвенечной?”
И жених откликается: “Я!”
Паб, Макдоналдс отныне святы,
риверз-дайджест и авеню.
Боже мой!
От ушей до пяток
я не голый уже, а ню.
На помойках дрожат собаки
от беспомощной, злой тоски
наблюдая, как лезут в баки
молчаливые старики.
И на улицах дело в том же:
под скамейками на траве,
словно оползни, преют бомжи,
чуть почесывая в голове.
Да, живу я как будто дома,
но все явственней
чудится мне:
это я, дорогой мой Нема,
просыпаюсь в чужой стране.
НА РАЗВАЛИНАХ
РОССИИ