Газета Завтра 793 (57 2009)
Шрифт:
Братья Стругацкие — это не сёстры Кутеповы. С кинематографом им не везло никогда. В отличие от гораздо менее знакового Кира Булычёва, который каким-то шестым чувством сразу вышел на Ричарда Викторова, Данелию, Павла Арсенова, над прозой "Натанычей" куражились как могли. Тарковский и Сокуров просто ваяли нечто своё, бесконечно далёкое от книжек, которые, напомним, издавались "Молодой гвардией" и "Детгизом". "Таллинфильм" превратил "Отель "У погибшего альпиниста" в "жёлтую" готику итальянского кошмара, а некий Бромберг сделал из самой популярной повести для младших научных сотрудников разлапистый мюзикл "Чародеи". Исключением остаётся "Трудно быть богом" (1989) Питера Фляйшмана, фильм сложной судьбы. И с ним не всё гладко, оригинальному
Если прикинуть, то любой из крепких мастеров киноиллюзиона 60-х (там, за океаном; здесь таковых, как и самого жанра, не водилось) мог бы сделать из "Обитаемого" отменный фильм. В стиле "Запретной планеты" (1956) Маклеода Уилкокса или изначальной "Планеты обезьян" (1968) Франклина Шеффнера; на один зубок пришлась бы эта задача и Ричарду Флейшеру. Но янки были заняты своими делами: устраивали Марши Мира, жгли вьетконговцев, готовились к Уотергейту. И, как водится, шанс свой прошляпили. Именно они виноваты в том ужасе, который по прошествии лет обрушился на наши и без того больные мозги.
"2157-й год. Полдень человечества". Космический робинзон, курсант Максим Каммерер (ударение на последний слог) совершает вынужденную посадку на поверхность планеты Саракш, где правит бал технократическое средневековье. Оно решено в истерической манере песни Бутусова "Шар цвета хаки": по всей чужбине с носорожьим топотом маршируют орды новых тевтонцев, в доспехах и с автоматами: "Марш, марш левой!" Военные трибуналы, застенки, отрезанные уши. Разрозненные княжества, хронический во всём недопочин. Муштра, лай команд, военщина. Именно так (по его словам) Фёдор Бондарчук представляет себе национал-социализм. Под стать концепции и детально разработанная геральдика, довольно-таки, как выражается Рената Литвинова, "аляпистая".
Впрочем, беседуют герои исключительно на злобу дня: развалили империю, нахапали себе богатств, подкладывают бомбы под дома; звучит и не снившееся Стругацкому даже в пьяном бреду (Борис, что характерно, не пил) слово "зачистка". Конечно же, всё неправда, просто деспоты-олигархи зомбируют население при помощи излучателей, замаскированных под защитные башни, но отчего же всё так беспомощно и напоминает зачем-то нарисованный прогульщиком-школьником агитплакат? Впрочем, мы отвлеклись. Попав в такую нецивилизованную компанию, Каммерер, не имея возможности вызвать своих "прогрессоров", которые быстро навели бы на Саракше глянец, поступает в гвардию. И, по мере сил стараясь не участвовать в зверствах, пытается решить, что тут можно придумать.
Крайне неудачным представляется — с позволения сказать — кастинг и выбор актёра на главную роль в частности. Каммерер в исполнении Василия Степанова мало похож на себя из книги. Из финальных титров мы узнаём, что этот герой "хочет вывернуть мир наизнанку". Что ж, дело достойное. Не знаю, как насчёт мира, а вот с литературным первоисточником эта варварская операция проделана мастерски.
Перед нами предстаёт претенциозный юноша бледный со взором бессмысленным, с гривой ухоженных волос: такой мантии позавидовал бы и павиан гамадрил (papio hamadryas). Сложно понять, как человеку, в общем-то, служивому разрешили отправиться в "Свободный Поиск" со стрижкой, больше подходящей для женоподобного глэм-рокера. Но зато этот воитель обладает определёнными способностями: умеет снимать боль, умеет причинять боль, прямо как тот пацанчик из уличного рэпа, который "кому-то решал, а кому-то создавал проблемы". И пули его не берут, если, конечно, рикошетом не попадут в дурную голову. В контексте сюжета Каммерер небезуспешно выдаёт себя за местного горца, на которого похож ещё меньше, чем на человека коммунистической утопии.
Казалось бы, какое личное счастье может достаться такому никчёмному типу? Но нет, с первых же минут он влюбляется в Раду (Снигирь), сестру своего конвоира, капрала Гая Гаала (Фёдоров), бравого парня, отличника строевой подготовки, правда, с непонятным ирокезом на голове. Откуда взялась эта напасть с причёсками? Неужели и вправду рок — музыка будущего? Зато у Рады, хотя она и называет элементарный нуль-передатчик "ноль-передавальщиком", с волосами всё в норме: они не заплетены в растафарианские косички и не выкрашены в фиолетовый цвет. Хоть это примиряет с действительностью. В остальном же ситуация обстоит скверно: чтобы запасть на такую заунывную девушку, необходимо, наверное, не видеть до того ни одной другой; даже на картинках. Апофеозом любви Максима и Рады служит односекундная лирическая сцена поцелуя, тонированная под "Голубую лагуну", но лишённая эротического томления оной. Во время исполнения сложного эпизода артисты "очень стеснялись".
Теперь вы понимаете, какому поруганию нас подвергли Франклин Шеффнер и — чуть не забыл его — Джон Ли Томпсон, а также их боссы, прожжённые сигарным пеплом дельцы с кокаином распятого Сансета? А ведь это ещё далеко не вся правда. А спецэффекты, на уровне самого забубённого кино Франции 90-х, после которого лягушатники до сих пор не пришли в себя? Или то, что жители разных звёздных систем спокойно болтают между собой, как родные? И то, о чём они разговаривают? Среди прочих аттракционов нам предъявлена "психопанорама", популярное развлечение на Саракше: "- Записывают бред разных сумасшедших, потом показывают на экране. — А где это делают? — На телецентре, наверное".
Киношпилька в адрес ТВ понятна, но уж лучше, наверное, сиднем сидеть, уткнувшись в "фонарь для идиотов" (я не пробовал), чем раз увидеть "психопанораму" от создателей "Девятой роты". Здесь я хотел написать фразу "нашумевший фильм Бондарчука", но вовремя понял, что для мало-мальски вменяемого читателя "фильм Бондарчука" всё-таки означает нечто иное, и оставил эту затею. А то ещё перепутают с "Судьбой человека"… Тем более, что мои друзья наверняка прицепятся к слову "нашумевший" и будут правы: в своём референтном кругу я ни разу не слышал не только обсуждений фильма "Обитаемый остров", но даже упоминания о нём. Понятное дело, что это не показатель.
Особым же аттракционом стал "Фильм о фильме", в кратчайший срок показанный сразу по двум каналам. О, это было зрелище, перекрывающее даже конечный результат! Самодовольство, с которым мастера кино рассказывали о своём детище, оставляет далеко позади "очарованного собой" Гребобора (Гребенщикова Бориса Борисовича) и напрямую выходит на уровень артиста по имени Никита Джигурда.
О попытках придать эквиваленту романа хоть какую-то связность, не было произнесено ни слова. Зато рефреном звучала фраза в духе друга нашей редакции, металлиста Паука: "Вот "Звёздные войны", например, отдыхают, в общем-то!" Во время работы раздавались реплики "Где трава?" и "Уйди отсюда!" Участники съёмок наперебой хвалились умением превратить списанную армейскую технику в нечто "инопланетное", вспоминали, как издевались над линией горизонта, при помощи ЭВМ выворачивая её краями вверх. Актёры почём зря уродовались, нарочно накачивая бицепсы, что в мировой практике является большим нонсенсом. Если режиссёру для его целей нужен мускулистый парень, то он и возьмёт на эту роль мускулистого парня, а если нужен совершенный амбал, то пригласит культуриста, какого-нибудь Стива Ривза, Гордона Скотта, Кирка Морриса или губернатора Арни Шварца.
Особую гордость создателей фильма представлял образ голована. Голован был плох. Вот (открываем наугад) как точно и тщательно братья преподносят голована во второй части своей трилогии о КОМКОНЕ: "Щёкн уже рядом, готовый к немедленной и решительной схватке — поворачивается на вытянутых напружиненных ногах, выжидательно поводя из стороны в сторону лобастой головой". Сразу представляется кто-то хороший, наделённый разумом. Но в нашем кино разум включать не принято. Вместо голована получилась, и это ещё мягко сказана, кикимора болотная; она бешено скачет, страшно скалит зубы, но по большому счёту, как и любая нечисть, безотрадно скучна. Под хвост этой кикиморе и пошла вся этика Стругацких, включая и их вечную "тему выбора". В первом фильме, к нашей радости, псевдоголован лишь мелькнул. Во втором их будет побольше.