Газета Завтра 811 (75 2009)
Шрифт:
Однако свою роль играют и глобальные монополии, которые создают все более сложные и дорогие технологии, — в том числе потому, что их разработка вне данных монополий невозможна из-за сложности и дороговизны. При этом они попадаются в собственную ловушку: сложность организационных процессов начинает превышать даже их управленческие возможности, а рыночная ориентация на результат сужает возможности прорывных исследований.
Глобальные монополии (в том числе злоупотреблением своим положением под видом защиты интеллектуальной собственности) препятствуют распространению знаний, что также усложняет технологический прогресс.
Уверенность в неизбежности радикального упрощения и удешевления господствующих технологий основана на невозможности длительного масштабного торможения технологического прогресса и очевидности тупика, в который привело мир доминирование уже загнивающих глобальных монополий.
ДВА ПУТИ ПРЕОДОЛЕНИЯ МОНОПОЛИЗМА
Социальные механизмы, искусственно сдерживающие технологический прогресс, разрушаются им.
Но, когда эти механизмы (в нашем случае — глобальные монополии) оказываются прочны, они могут разрушаться вместе с самим охваченным и "замороженным" ими обществом. Это возможно под ударами внешних завоевателей, из-за экологических катаклизмов, а в случае генерирования ими внутренней дестабилизации общества — через социальные или этнические конфликты.
Одним из нетривиальных промежуточных выходов из ситуации недостаточности спроса для развития чрезмерно сложных технологий, контролируемых монополиями, может стать сужение сферы их применения при сохранении прежних доходов разработчиков технологий — глобальных монополий. Это возможно, если потребители сложных технологий будут вынужденно оплачивать разработку новых технологий, несущих благо уже не им, но наиболее развитой части человечества. Возможно, эти технологии будут призваны ускорить развитие этой части человечества, которая принципиально изменится и перестанет нуждаться в традиционных формах конкуренции и кооперации.
Это звучит фантастично — но лишь в отношении биологической, индивидуальной эволюции человека. В эволюции социальной это уже произошло в виде создания системы защиты "интеллектуальной собственности" и общедоступных технологий формирования сознания. Последние технологии применяются всеми и против всех, но основная часть дохода достается их разработчикам.
При распространении этих же отношений на биологическую эволюцию человека обеспеченная часть граждан развитых стран и богатейшие жители остального мира смогут усовершенствовать свой организм и, вероятно, свой интеллект.
В силу их возросшей эффективности остальной мир окончательно превратится в их "дойную корову" — и, при вероятном сохранении формальных демократических институтов, будет иметь не больше реальных прав.
Тогда подавляющая часть глобального спроса (как сейчас в неразвитых обществах) сконцентрируется у количественно незначительной, но доминирующей экономически и политически богатейшей элиты с выделением из общества ее обслуги. Остальные будут сброшены в нищету.
Эффективное рыночное поведение в таком обществе — ориентация на спрос богатых, готовых переплачивать за престижность потребления, что уродует структуру производства, подрывая эффективность общества и его способность к развитию.
Это исторический тупик, выход из которого связан с чудовищными катаклизмами (Францию, например, трясло революциями почти сто лет — как минимум с 1789 по 1871 годы). Разложившись, человечество может и погибнуть в нём.
Рассматривая выбор между "железной пятой" немногочисленной биологически преобразованной мировой элиты и созданием для максимально широкой части человечества максимального спектра возможностей, надо понимать, что он в любом случае не избавит нас от болезненных изменений.
Более приемлемая модель относительно доступных технологий обладает массой недостатков и также несправедлива. Так, общедоступность технологий резко снижает потребность в глобальном разделении труда и, повышая уровень самообеспечения обществ, драматически подрывает мировую торговлю.
Но она всё равно более эффективна и справедлива, так как оставляет возможности развития, самореализации и благосостояния неизмеримо большему числу отдельных людей, обществ и, соответственно, человечеству в целом.
Необходимый для слома глобального монополизма технологический рывок может идти за счет технологий, получивших название "закрывающих" (так как из-за их сверхпроизводительности емкость создаваемых ими новых рынков в краткосрочной перспективе ниже емкости рынков традиционных технологий, "закрываемых" их появлением).
Исторически "закрывающие" технологии наиболее концентрированно разрабатывались в ходе специальных исследований в Советском Союзе. В развитых странах такие разработки частью не велись вовсе (из-за своей опасности для рыночных механизмов и потому, что рыночная экономика не позволяет тратить ресурсы на слишком рискованные разработки), а частью блокировались инструментами "защиты интеллектуальной собственности". С точки зрения эволюции технологий разрушение СССР выглядит как захоронение смертельно опасных для развитого мира технологий — своего рода аналогов бактерий чумы — в одном гигантском могильнике.
В сегодняшней России глобальные и российские монополии в союзе с коррумпированной бюрократией блокируют распространение "закрывающих" технологий. Но их значительная часть сохраняется, и потому Россия сохраняет возможность сыграть ключевую роль в выборе человечества между длительным и мучительным загниванием или же сломом глобального монополизма при помощи распространения новых, "закрывающих" технологий.
ЗАКОН СОХРАНЕНИЯ РИСКОВ
Ипотечный кризис в США производит шоковое впечатление.
Трудно понять, почему инвестиционные банкиры — рациональные и профессиональные люди — даже не интересовались, чьи обязательства и в какой степени входят в приобретаемые ими финансовые продукты.
Стандартные объяснения, помимо алчности, указывают на потребность США в накачивании "финансового пузыря" для стимулирования роста и на то, что ипотека была формой социальной помощи, необходимой в условиях размывания американского "среднего класса".
Однако многоуровневая "перепаковка рисков", приведшая к утрате контроля за обращающимися на рынках обязательствами, выполняла важнейшую функцию страхования рисков инвесторов.