Газета Завтра 822 (86 2009)
Шрифт:
Что я описываю? Того постчеловека, которого вознамерился создать политический, да и культурный, постмодернизм. "Особый свой" - это и есть постчеловек в подлинном смысле слова. То есть существо, прозябающее на смердящей всемирной постисторической свалке. Существо, дышащее не кислородом любви, а смрадом всеобщего разложения. И потому обреченное это разложение не только обеспечивать, но и наращивать.
Как влезть в эту шкуру? Как представить себе это не только умственно, но и чувственно? Представьте себе некоего Штирлица, всю жизнь живущего на нелегальном положении и не имеющего, в отличие от Штирлица из фильма, связи с Центром. Штирлица, не способного, в отличие от героя фильма, мысленно петь песни своей любимой страны, справлять тайком ее праздники и так далее. И знающего, что так будет до смертного часа. Представили себе это? Что ж, тогда от темы "постчеловеческая элита" можно перейти к теме "спецэлита".
В 1983 году в Париже выходит книга А.Д.Синявского "Спокойной ночи". В книге автор фривольно, но абсолютно внятно повествует о том, что он не кустарь-одиночка, а человек, с давних пор ведомый спецэлитой (работниками КГБ СССР).
Хотите - почитайте книгу. Хотите - ознакомьтесь с длинными выдержками из нее, которые я привел пятнадцать лет назад в статье "Россия и ее Зазеркалье" (журнал "Россия - XXI", N 4-5 за 1994 год). А хотите - просто поверьте на слово, что, написав книгу "Спокойной ночи", А.Д.Синявский обрёк специалистов по теории элит на неспокойные ночи. Заполненные разного рода недоуменными вопрошаниями, адресованными не автору книги (с него в этом случае "взятки гладки"), а спецэлитной группе, которая, по признанию автора, его вела. Куда вела? Зачем вела? На паях с кем?
Процесс Синявского-Даниэля (1966 год, аккурат посередке между отстранением Хрущева и вводом войск в Чехословакию) сыграл огромную роль в формировании нового губительного климата, именуемого "застоем". Губительность этого климата (социальная апатия, отпадение интеллигенции от системы, строя, идеологии и т.д.) понимали все. И что же получается? Что некая спецэлита, причем отечественная, ведя Синявского, содействовала формированию этого губительного климата? С каким прицелом? "Перестроечным"? Или уже тогда - с прицелом на "жизнь после России"? Если так, то к рефлексии на тему о недопустимости существования политика отдельно от процесса, который, видите ли, "пошёл", нужно добавить спецрефлексию, спросив: "Процесс пошёл, или спецпроцесс запустили?"
И, главное, зачем запустили? За что сие "Суке-Матушке"? Не за ее ли "красные похождения"? Не за них ли карает "Матушку" невидимая мстящая длань присягу принимавших, / в парткомах заседавших, / процессы запускавших, / "застой" сооружавших… и ненавидевших… ненавидевших. Причем не просто ненавидевших, а именно на почве этой ненависти (её - и только её) налаживавших отношения с теми "особыми своими", кто так же ненавидел, проживая в США, Франции, Германии и так далее.
Но тогда мы имеем дело не с политикой как таковой, а с политической метафизикой. И понятно, какой именно. Метафизикой самоотрицания и абсолютного безлюбия.
Понятно также, что тогда речь идет о жертвоприношении. При котором прошедшая точку невозврата "Сука" (она же - Капитолина Ивановна) возлагается на алтарь какого-то общемирового процесса.
КАКОГО? Против кого заточенного? Ведь не против "красных" как таковых и согрешившей с оными "Матушки"? Так против кого же?
ТОЛЬКО ЗАДАВ ЭТОТ ВОПРОС, я имею право перейти к очень длинной цитате из статьи Марии Розановой "Кавказская пленница. Таковой, увязнув в Чечне, постепенно становится Россия" ("Независимая газета", 11.05.2001). Оставив при этом за собой право на очень сжатые комментарии. И попросив читателя не удивляться длине цитаты, не пробегать ее вполглаза, а читать очень медленно и внимательно. Обращая внимание на всё - и на весьма нетривиальную информацию, и на применяемый метод, и на нюансы стиля. Последнее тоже немаловажно.
"Все знают - очень плохой товарищ Сталин выселил целые народы, ни в чем не повинные народы с чадами и домочадцами, с малыми детьми и глубокими стариками, переселил их в голодные степи, и сколько их погибло от голода и холода…
Но вот вопрос - почему одни народы выселили, а другие народы остались на своей земле? (…) Ответ пришел совершенно неожиданно из недр одной из моих профессий. Дело в том, что много лет я печатала свой журнал "Синтаксис" в собственной типографии, которая, кроме синтаксических изделий, еще брала заказы на печать у разных лиц и организаций. И вот однажды звонит мне новый клиент и просит приехать к нему, чтобы обсудить большой типографский проект. Я, говорит, старый, мне, говорит, самому приехать трудно. Приезжаю. И попадаю в чудесный дом отставного профессора Беннигсена, специалиста по мусульманским странам, сына известного путешественника и этнографа (см. "Легенды и сказки Центральной Азии, собранные графом А.П.Беннигсеном", СПб, 1912), который предлагает мне принять заказ от Society for Central Asian Studies (Оксфорд) на переиздание серии книг о мусульманах в России и просит сделать смету на первую книжку. Но как только я делаю предварительные подсчеты, происходит нечто невероятное: клиент вместо того, чтобы скривиться и хотя бы намекнуть на то, что "дороговато", как поступают обычно заказчики, вдруг говорит: "Марь Васильна, а не мало ли вы берете? Ваша работа должна стоить гораздо больше!" Я удивилась, но отказываться не стала, а когда книга была кончена печатью, за ней приехал из Оксфорда сам руководитель азиатского Society - роскошный американец Э.Уимбуш, в прошлом студент Беннигсена в университете города Чикаго.
Потом я напечатала вторую книгу, третью, а на четвертой американец спросил, не предпочла бы я получать деньги за работу не банковским чеком, а наличными. На этой фразе всё стало на свои места - я достаточно хорошо знала, что "черным налом" на Западе платят только спецслужбы".
Тон, согласитесь, неподражаемый. "Берём черным налом у роскошного клиента". За что? За русскую кровь, которая польётся рекою?.. От Ташкента до Баку, от Грозного до Казани. Берём - по скольку за гектолитр? "Чёрным налом"… Тут тебе и нарушение норм приличия ("контакт со спецслужбами? фи!"), и несоблюдение жанра ("взялся проводить спецоперации - молчи в тряпочку"), и лихость, шокирующая западного законопослушного человека ("скажешь про чёрный нал - к тебе налоговый инспектор заявится"). Но Марь Васильне - хоть бы хны. Она и чёрный нал берёт, понимая, от кого и за что, и публично отчитывается за проделанную работу и… читает нам мораль по полной программе. Для затравки заслушаем отчёт Марь Васильны:
"Всего из моей типографии вышло двадцать книг: "Туркестан - колония", "Казахи о русских до 1917 года", "Восстание казахов и киргизов в 1916 году", "Три имама" и еще шестнадцать. Они никогда не поступали в книжные магазины. В университетских библиотеках Европы и Америки их тоже нет. Все тиражи шли в наши республики, а прекрасный американец пошел на повышение: стал директором Радиостанции "Свобода"…
А когда мы подружились с Беннигсеном, который был научным руководителем серии, он мне поведал, что в основе этого издательского проекта лежала его докладная записка в ЦРУ, где он доказывал (и убедил!), что справиться с советской властью и российским коммунизмом можно только мусульманскими руками, и как поэтому важно напоминать мусульманским народам про наши русские порабощения, и как они с нами, русскими, всегда сражались за свою юго-восточную свободу".
Дальше подробно описывается, как исследователи, отрекомендованные Марь Васильне А.Беннигсеном (Ю.Лайонс, Б.Николаевский) замеряли потенциал именно антирусских, а не антисоветских настроений. Приводится описание резни, которую устроили русским - да, да, подчёркивается, именно русским - крымские татары в ходе Великой Отечественной войны. Обсуждается, вырезали татары семьдесят тысяч русских (данные Б.Николаевского) или только пятьдесят тысяч (данные А.Пятигорского). И задается вопрос в духе "Россия - Сука" (или "Россия - Капитолина Ивановна"): "А может быть, Крым - это случайность? И другим народам мы не столь отвратительны?"