Газета Завтра 840 (104 2009)
Шрифт:
Разумеется, человек может менять взгляды и убеждения. Например, в молодости думал одно, а повзрослев и приобретя жизненный опыт, стал о том же самом думать иначе. Так, великий Адам Смит в молодости вроде и не замечал деление буржуазного общества на классы, но потом понял, что они есть, и разделил общество на три класса: наёмные рабочие, капиталисты и земельные собственники. А Рикардо?! Признал факт эксплуатации капиталистами рабочих и никогда от этого не отказывался. Гайдар же, не имея к сорока годам никаких твердых экономических убеждений (от советского "венца творения" он моментально отряхнулся), взял на себя роль реформатора великой экономики великой страны. При этом, как справедливо отметил сейчас в "Советской России" Рустам Вахитов из Уфы, "он, как и вся его команда, не знал России и СССР, как не знал и настоящего реального Запада. И СССР, и Запад были для него абстрактными схемами из учебников по экономике, сначала вульгарно марксистских, потом вульгарно либеральных" ("СР", 19.12.09).
Да, менять взгляды честно и бескорыстно человек вправе. Но ведь нынешние либералы — это сущие оборотни, злобно проклинающие и свой, и наш вчерашний день. И московский интеллигент Гайдар, внук двух талантливых писателей, сын адмирала и докторши наук, ничуть не отличался в этом от плебея Чубайса — сапожника, выдающего себя за пирожника. Ведь вот что Егор Тимурович однажды брякнул с трибуны демократической тусовки: "Из-под красных знамён КПРФ всё чаще вылезает коричневая морда!" Это привело в такой восторг Новодворскую, Хакамаду, Памфилову и других демдам в чепчиках, что вскоре на Седьмом съезде своей ныне почившей партии "Демвыбор" знатный внук и сын наддал жару: "Из-под красных знамён КПРФ всё чаще выглядываете коричневая харя!" Ну, хоть бы добавил: "КПРФ, в которой, к стыду моему, состояли и замечательные деды мои, и прекрасные родители, и я сам — разрази меня Господь! — лет пятнадцать". Нет, делал вид, что никакого отношения к ВКП(б)-КПСС никто в их клане не имел.
И вот, преставился. И выскочила вся орава его сподвижников по развалу страны, от Авена до Явлинского. Авен, безгрешный, как Авель, сказал: "Оценить масштаб личности Егора Гайдара, его вклад в развитие страны невозможно". Однако другие соратники оценили. Так, Борис Немцов возвестил: "Его задачей было спасение страны. Выбор был маленький: либо холод, голод, мордобой, война и кровопролитие, либо тяжелые реформы. Он выбрал второе". И что, стало всем тепло и сытно? Даже тем, кто до сих пор, как недавно доложили Путину, живёт на 3800 рублей? И не было войн и кровопролитий? А что было и до сих пор есть не только в Ингушетии, Чечне и Дагестане, но даже на самой важной в стране дороге между двумя столицами?
Но громче и пронзительней всех проверещал свою оценку, конечно, Чубайс, этот, по моему представлению, политический Евтушенко. Как всегда, на самой натужной и бесстыдной ноте вранья: "Это был великий человек, это был великий учёный, это был великий государственный деятель". Трижды великий. Хватит? Нет, надо ещё: "Мало кто в истории России может сравниться с ним по силе интеллекта..." Чубайс рассуждает об интеллекте! Притом — за всю историю России. Сюжет, достойный кисти Айвазовского. "Девятый вал наглости"...
И это ещё не всё. Помните, что Черчилль говорил о Сталине? "Большим счастьем для России было то, что в годы тяжелых испытаний её возглавлял такой гений, как Сталин..." Слушайте Чубайса: "Огромной удачей для России стало то, что в один из самых тяжелых моментов её истории у неё был великий Гайдар..." Один к одному. Сдул, деляга. Но дальше заковылял на кривых ножках самостоятельно: "В начале 90-х он, во-первых, спас страну от голода, во вторых, спас страну от гражданской войны, в-третьих, спас страну от распада". Итак, трижды великий трижды спас родину. Почему не дали орденок "За заслуги перед Отечеством" хотя бы третьей степени, как Павлу Гусеву из "Московского комсомольца" за площадку для проституток?
Но деммадам Новодворская отметила и четвертую заслугу усопшего: "Он спас страну от возврата коммунизма!". Прекрасно! Совершенно непонятно, почему всё-таки не выдали орден — хотя бы посмертно.
А что за голод был в начале 90-х и кто как голодал, очень выразительно поведал в "КП" тот же Борис Немцов, бывший тогда нижегородским губернатором. Я, говорит, "прелести умирающей страны испытал на себе. Жена в четыре часа утра становилась в очередь за молоком..." Боря без молочка не может. И вот однажды в ту голодную пору явился молодой красивый губернатор в Москву к и.о. главы правительства устроить одно дело. Тот устроил. Что дальше? Губернатор вытаскивает... Думаете, бутылку молока? Нет, две банки черной икры килограмма по два, трехлитровую бутыль фирменной водки "Арзамас" — жена, видно, в ночной очереди выстояла — и говорит Гайдару: "Вот, милостивец, прими от голодающих трудящихся Нижегородской области, от их губернатора и его жены-страдалицы..."
По его словам, Гайдар покрыл гостя матом и выгнал из кабинета. А почему нет? Я лично верю. Но это не помешало их теплой дружбе. И не помешало сочинскому аристократу Немцову сейчас твердить в один голос с питерским плебеем Чубайсом и даже превзойти его: "Он спас страну от голода, холода, гражданской войны и распада. Спас ценой своей жизни. Так он войдёт в историю. Вот это правда". Когда из уст Немцова залетит в мои уши слово "правда", я бегу в душ.
Но, говорит, своего великого спасителя почему-то "ненавидит огромное количество людей". Об этом же пишет в "КП" и некая Анна Каледина: "Он тащил на себе ненависть людей". Боже мой, да за что? Ведь выволок, спас, накормил, в баню сводил! А очень просто, говорит: "Современники не любят реформаторов. По определению". По какому определению? Когда говорят, допустим, что окружность по определению не может иметь углов, это понятно. А тут о чем? Такое умствование весьма характерно для людей гайдаровского круга — твердить слова, не понимая их смысла. Например, антисоветчик Владимир Лукин, неутомимый и бесстрашный правозащитник, услышал однажды фразу, которую не понял, переврал и начал её всюду совать: "Это хуже, чем преступление — это ошибка!" Конечно, если по чьей-то ошибке погиб человек, а кто-то украл в магазине булку, то тут ошибка "хуже", чем преступление. Но ведь гораздо чаще бывает совсем наоборот. Лукин с трудом усёк это и, кажется, больше не повторяет свою глупость.
"Человек консервативен по своей сути, — продолжает философствовать мадам Каледина. — Поэтому реформы воспринимаются в штыки". Неужели так уж консервативен человек, мадам? А что заставило, допустим, русского мужичка, подпоясанного топором, освоить необъятную Сибирь? Но мадам продолжает своё: "Многие реформаторы плохо кончили — Александр Второй, Столыпин... Можно поставить в один ряд с ними Гайдара? Конечно". Не согласен. С царём Александром, реформа которого оставила крестьян без земли, и со Столыпиным-вешателем Гайдар стоит не рядом, а далеко впереди них.
Но ведь есть реформаторы другого рода. Большевики в исторически ничтожный срок преобразовали лапотную Россию в мировую сверхдержаву. И народ не встретил эти реформы в штыки, не стрелял, не бросал бомбы в реформаторов, а своими руками, с ликованием осуществлял эти реформы. Так и договоримся: Гайдар встал между Александром Вторым и Столыпиным. Тем более, что мадам, излив свои восторги, заключила: "Увы, не сразу мы поняли, что изобилие в магазинах имеет и другую сторону — гиперинфляцию, падение уровня жизни". Да, мадам! И ещё какое!
Владислав Шурыгин БОЛЬШАЯ РЕФОРМА ИЛИ БОЛЬШАЯ ЛОЖЬ?
О ПРОВОДИМОЙ СЕГОДНЯ военной реформе, которую по фамилии министра обороны, начавшего её, окрестили "сердюковской", написано уже столько, что, кажется, сказать ещё что-то новое просто нереально. Общество полярно разделилось на сторонников и противников этой реформы. Если позиция критиков обозначена довольно чётко, то голоса сторонников реформы сегодня почти не слышны. А услышать их надо.