Газета Завтра 917 (24 2011)
Шрифт:
Шнуров давит на уши слушателей с завидным постоянством. Возможно, поэтому налицо неоднородность материала. Пластинки набиты под завязку — ряд номеров откровенно проходные. Тем более, сегодня многим с избытком хватает набора хитов в плеере и роликов на youtube.com. В этом жанре Шнуров успел вовсю отметиться.
На альбоме ни "Химкинского леса", ни "Антинародной", впрочем, нет. "Хна" — это сочинение на пятнадцать песен, своеобразная лирика и паноптикум образов. Само название уже тянет на нецензурную рифму-аналогию с альбомом, некогда записанным совместно с The Tiger Lillies.
"Хна" — это состояния и переживания героини в исполнении вышедшей на первый план вокалистки Юлии Коган, по кличке Юля-Ноги, и шнуровские размышления и воспоминания,
Звук богатый, активно использованы синтезаторы. Как водится, достаточно цитат, намёков, отсылов — от Чайковского до Pink Floyd и синти-попа. Самое точное послевкусие — эстрада рубежа 80-х—90-х. Ту же Юлю-Ноги могли заменить Долина или Лада Дэнс с их околоджазовыми интонациями. "Хна" — это такой жутковатый памятник на могиле отечественной попсы. Взяв попсовые гармонии (если здесь уместно это слово), Шнуров наполнил пространство песен своим содержанием. И все принятые эвфемизмы или откровения про свечи и душу после этого можно забыть. Шнуров вынес на поверхность две фундаментальные мотивации попсы — похоть и бабло.
"Ленинград" балансирует на грани шоу-бизнеса и независимой сцены. Разумеется, не по части известности и материальных претензий, но по стилистике произведений. Во всяком случае, ряд песен, которые Шнуров и Ко выдают массовой аудитории, — это ощутимый вызов.
Что объяснимо раздражает в Шнурове — непредсказуемость его реакций и ориентиров. Кроме перегара, щетины, мата и дудок, нельзя что-то точно зафиксировать. Снимаешь маску, а за ней еще одна маска, и за ней — ещё одна, и так далее. Видимо, Шнуров не зря читал философов-постструктуралистов. Он чувствует, что застывание одной маски для него будет губительно. Даже внешне Шнур то с бородой и патлат, то брит почти наголо, то усат, как Ник Кейв. И изменять себе явно не намерен.
– - Хоругвеносцы
А. КОРОЛЁВ
Корни мои из царского рода Неманичей. Мой предок, протопоп Радомир Симонович-Никшич, является прямым потомком Великого князя Никши, который, в свою очередь, был племянником сербского короля Стефана Вулкановича. У короля не было детей, и он усыновил Никшу. От Никши пошло несколько родов — один из них Симоновичи. Никша — это примерно так же, как боярин Орша. Никша основал несколько значимых монастырей, в частности, построил монастырь Дольня Морача, где впоследствии Радо Симонович-Никшич долго служил. Потом, он вместе со своими братьями, ушёл от турок— постоянно шла страшная резня, было жесточайшее противостояние между православными и турками, а также потурченцами, то есть сербами, принявшими ислам. В 1804 году Симонович-Никшич вместе с товарищами сел на корабль и из Черногории приплыл в Одессу. Их хорошо встретили, дали землю. До сих пор существуют две деревни, ими основанные: Сербка и Капитановка.
Рядом с сербами жили казаки Войска Донского. Они здорово помогли переселенцам, в результате образовалось такое сербско-казачье братство. Радо Симонович-Никшич служил в храме Апостола Луки, там и похоронен. А недалеко от Луганска, в Славяносербске, стоит памятник, где вместе — сербский гусар, донской и запорожский казаки.
Род наш царский, и в семье это культивировалось. Но в то же время мой дед всегда тяготел к простому народу. Он говорил, что самый святой народ на земле — это русский народ. "Русские все блаженные и святые", — говорил он. Любил повторять, что русский мужик, даже стоя по колено в грязи, будет
***
В 1992 году я получил благословение от митрополита Санкт-Петербуржского и Ладожского Иоанна на создание Союза Православных Хоругвеносцев. Но началось всё гораздо раньше, с романтического пробуждения русских людей, с открытия заново собственной истории. Помню, какое удивление, восторг вызвал журнал с двуглавым орлом. Несмотря на род, всё-таки я жил в другом мире. Но стоит оговориться… Я родился в 1946 году, прекрасно помню Советский Союз. И те принципы, которые были заложены в социальной жизни, бесконечно выше, чем то, что мы имеем сейчас. На наших глазах идёт полное крушение, это не просто кризис — это настоящая катастрофа.
В конце 80-х был огромный взрыв интереса к Церкви. Церковь была местом, где собирались идеалисты. Причём, не обязательно патриотического толка. Помню и тех, кто впоследствии ушёл в либералы.
Ищущие люди собирались вокруг отца Дмитрия Дудко. Вторым таким центром был Владимир Николаевич Осипов. В их среде люди находили друг друга.
Сначала Союз "Христианское Возрождение", собирался на Покровском бульваре, в доме Телешова. Оттуда я попал в Братство Царя-Мученика Николая II. Это была уникальная организация, в которой состояли такие яркие и известные по сей день люди, как Сергей Фомин, Андрей Щедрин (Николай Козлов), Леонид Болотин, Вячеслав Дёмин, Константин Душенов, Алексей Широпаев. Потом все стали меняться, расходиться в разные стороны, и это нормально для людей ищущих. Некоторые ушли совсем в другую сторону, но я никого не осуждаю. Россия — страна фантастическая, тут можно найти такие заскоки, что удивляться не приходится. К тому же я верю, что возвращение к своим истокам для многих ещё впереди.
***
Я считаю, что в России не существует времени. Более того, в России и истории не существует. Да, есть исторические лица, они борются между собой, например, Царь Иван Грозный и Курбский, но всё это происходит в одно время. Сейчас. Или всегда. Россия — это пространство: гигантское, бесконечное. Русское пространство — категория мистическая. Да, оно меняется, уменьшается, потом опять расширяется. И в этой динамике, пульсации пространства, где можно днями ехать и никуда не приехать — времени нет, оно пропадает. Такого больше нет нигде — я достаточно жил в Европе. История провалилась в наше колоссальное пространство. Ветер, пурга — и из метели появляется Пугачёв, — Пушкин удивительно тонко это заметил.
***
В Любляне, где я учился на филологическом факультете тамошнего университета, пошёл однажды на фильм "Доктор Живаго". Ни книга, ни этот фильм не произвели на меня впечатления, но один образ запомнился на всю жизнь. В начале фильма показан вокзал, и в рубище идёт человек, у которого вид пророка. Его ведут под конвоем, он весь обвешан цепями, крестами. Видимо, американский режиссёр полагал, что так должен выглядеть русский юродивый. Спустя десятка два лет, когда я уже был в кругу монархистов, проходило богослужение в Донском монастыре. И у храма на коленях стоял человек, абсолютно схожий с киношным образом. Это был известный московский юродивый. Помню как Патриарх Алексий, выйдя из храма, возложил ему на голову руку. Если бы Суриков такое увидел, точно не прошёл бы мимо.
И мне пришла в голову мысль создать союз русских блаженных и юродивых, который пойдёт по Руси с посохами и торбами. Возможно, это образы не из религии, но из искусства. Бесспорно, что наша деятельность носит не только религиозный и политический характер, но и включает колоссальный элемент художественной культуры. Господь создавал творения как Художник. Именно поэтому они так прекрасны. Мы исходим из этого же принципа — абсолютного творчества. А творчество предлагает разные роды деятельности. И религия здесь не всепоглощающа, но основопологающа. Иногда хоругвеносцев некоторые люди, кто со злобой, кто со смехом, называют клоунами. А я не понимаю, что в этом ужасного: все юродивые так или иначе клоуны. Посмотрите на фигуру Григория Распутина, на манеру его поведения. Из него делают пародию, но это было то самое "ругание миру", которое совершенно не понимают люди, чуждые духовного начала.