Газлайтер. Том 2
Шрифт:
Я поднимаю взгляд на кабинки и замираю. Ох, черт! Какого хрена стёкла прозрачны с внешней стороны?! Это же вип-кабинки, вашу мать! Там же всегда творятся настоящие Содом и Гоморра! Блин, Гриш, прости!
Со стороны арены и противоположных зрительских рядов видно, как Гриша утопает в кресле, брюки его спущены, и перед ним на коленях стоит шатенка. Блондинка в топлес же елозит голыми грудями по довольному лицу казаха, а он жадно ловит ртом соски.
Наверное, там всё же была кнопка одностороннего затемнения на стёклах, но я как-то упустил этот момент, а Грише сейчас
Замечаю среди зрительских трибун черные объективы камер. Мать! Надеюсь, Гриша не попадет на ТВ. А если и попадет, никто из его родни и школы не будет смотреть турнир.
— В бой! — кричит судья.
Отвлекшийся я не сразу успеваю среагировать. Меченый налетает и стремится вырубить меня одним размашистым хуком.
От нечего делать Света включает телевизор. Спать барышне решительно не хотелось. Какое тут спать, когда эти двое занимаются не пойми чем. Опять, поди, клеят распутных девок. Ррр, зла не хватает. Как будто им мало своего. Ну ладно, Гриша, но Даня-то куда? У него есть Лена же! И не только она, коли уж на то пошло, просто кто-то слепой как крот.
Девушка в тоненькой майке и шортиках садится на кровати. Одной рукой обнимает прижатые колени, другой листает каналы. Пока не натыкается на турнир «Уличные бои». В прямом эфире показывают уже вторые отборочные бои.
Света тихо говорит сама себе:
— На них они вроде тоже собирались… — она резко замолкает, потому что увидела Гришу в вип-ложе. Камера показывала галдящих зрителей на трибунах, пока не остановилась на прозрачном стекли ложи, а там…Одна девка сидит на коленях пред казахом, а другая топит в своих сисяндрах его говеющее лицо. Узкие глаза горят от похоти. Дани нигде не видно, но это лишь значит, что он проделывает что-то еще более извращенное и грязное в глубине ложи за спиной казаха. Конечно, проделывает, раз даже Гриша…Гриша…он что, ее соски сосет?!
— Мать вашу!!! — орет Светка на весь дом. — Гребаные извращенцы!!! Вы хоть бы штору закрыли!!!
От ее крика вся усадьба поднимается по тревоге. Слышны встревоженные голоса родных, а следом снизу и с улицы доносятся отрывистые приказы гвардейцев.
— План «Ковер»! — просыпается динамик в стене. — Госпожа, срочно в бункер!
— Черт! — Света закрывает рот ладонями, но уже поздно. Сегодня ей влетит.
Сидя в рабочем кабинете, Расул Калыйр потягивается. Работы слишком много, голова уже не варит. Чтобы отвлечься на пять минуточек, глава рода берет пульт и включает вмонтированный в стену телевизор. Щелкает на спортивный канал. Там сегодня должны показывать бои, которые уехал смотреть сын.
Несколько секунд Раусл смотрит с непониманием на показанную картину. Камера будто специально застыла, смакуя пойманную в кадр сцену. Затем глава качает головой.
— Ну, сын. Ну, сын, — цокает он языком, хотя в узких глазах-черточках горит огонь гордости. — И я, конечно, в детстве в ауле играл с девицами в кызуйнак. Но дальше поцелуев мы не заходили. А ты куда воспарил, юный орел? Ох, главное, маме не говорить.
Меченый мне оказался на один зуб. Нет, как боец неплох. Удар поставлен, спас он знает. Но я-то усилился в два раза, сокращения мышц ускорилось. Пока противник размахивался, мой кулак уже вминался ему в татуированную щеку. И вот он уже улетает с татами вверх ногами. Зрители сразу приметили меня. Закричали дружно:
— Хоккеист! Хоккеист!
Какой, нафиг, Хоккеист? На табло посмотрите -там четко написано «Красная машина». Но все смотрели не на экран, а на меня. Понравился удар. Я же следил за соперниками. Как минимум трое обладают даром физика. Отлично. Не зря пришел.
В раздевалке на десятиминутном перерыве Скала подходит ко мне.
— Значит, ты одаренный, — задумчиво говорит.
— Как и ты, — усмехаюсь под маской. — Иначе бы у тебя не вышло выкинуть того сумоиста.
— Он неуклюжий просто, — с улыбкой отвечает веснушчатый.
— Посмотрим как сам ты уверенно стоишь на ногах, — киваю на табло. — В следующем бою мы с тобой столкнемся.
— Как жаль, — вздыхает он. — Что не с кем будет поговорить в раздевалке перед полуфиналом.
— Мне, ты имеешь в виду? — возвращаю насмешку. — Ага. Но ты можешь посидеть среди зрителей, и после победы я помашу тебе ручкой.
— Хм, ну посмотрим, посмотрим, — в ответ усмехается парень. — Кто кого, Хоккеист.
— Я — Красная машина, — замечаю.
— Зрителям виднее. — Блин, и не поспоришь
Тут приходит организатор и зовет на выход. Мы, как стадо склочных баранов, выбегаем на арену. За мной следую бессильные и немые призраки цыган.
Бойцы расходятся по местам. Тот же судья кричит мое и Скалы сценические имена. Мы встаем друг против друга.
Судья второй раз не объясняет правила, просто взмахивает рукой:
— В бой!
Скала резко сближается, длинные руки разряжаются тройной связкой. Я специально дал ему приблизиться. Он явно физик. А мне это только и нужно. Прямое столкновение с равным.
Не уклоняюсь. Никаких уверток, только обычные блоки.
Обросший мускулами Скала тверд как наковальня. Одновременно включаю на полную два Дара физиков. Посмотрим, как работает синергия «усиления».
Удары потряхивают, боковые у Скалы мощные. Кулаки словно каменные. Прозвище он себе выбрал походящее, как оказалось. Обычный боксер-тяжеловес уже валялся бы с отсушенными руками и пробитой челюстью.
Но противник замедляется, и я контратакую локтями и коленями. Неосновные удары, чье предназначение в тайском боксе лишь дезориентировать противника, сейчас едва не сваливают парня.
— Смотрите, что выделывает Хоккеист! — доносится с трибун.
— Локтями машет, как мельница!
— Не по-нашенски! Но работает!
В процессе ударов я чувствую нечто странное. Как ослабевает мой контроль над призраками-цыганами.
— Гребаный русский! — рычит Петша, и его баро-отец вторит:
— Чертов сопляк!
Резко отшатываюсь от Скалы и привожу мысли в порядок. Вот черт! Концентрация на бое ослабила мой контроль над поглощенными сознаниями. И у них прорезались голоса.