Газлайтер. Том 2

— Даня! — в ужасе визжит Камила.

Мы стоим друг против друга. Между нами три метра пространства, заполненного порывами бушующего воздушного катаклизма. Вся мебель разрублена в клочья. На кафели пола возникают всё новые и новые царапины и оскалы.

Очередной ураган проносится рядом с девушкой, задевает острыми кольцами точеную руку, впрочем, не причиняя ей вреда. Обычно собственная магия безвредна для одаренного. Но смерч врезается в стену. Бам. Во все стороны летят обломки бетона. Один кусок попадает в Камилу.

—

Пробуждение — это очень серьезно. А про «второе пробуждение» так я вообще никогда не слышал. Камила же целитель, откуда еще воздуху взяться? Что за чит? Я тоже так хочу!

— Ау-у-у, больно! — кричит испуганная девушка.

Стихия вышла из-под контроля и никак не уймется. Вот так силища! Как я слышал, в таких случаях требуется вырубить пробудившегося либо дождаться когда новый Дар побуянит и успокоится, выплеснув избыточную силу. Но к Камиле мне не подобраться. А если просто ждать, то досидишь и дождешься, как брюнетке насмерть прилетит куском бетона. Возможно, я мог бы проломить щиты Камилы, а там и принудительно усыпить. Но опять палиться? Не хочу я светить свои возможности еще и перед Енеревыми. Хватит мне званых обедов у Соколовых.

— У-у-у, — плачет девушка, зажимая плечо ладонью. Сквозь пальцы стекают тонкие струи крови.

— Вылечи себя! Дуреха! — я отступаю за колонну посреди зала. Так меня не заденет сноп маленьких вихрей, что брызгает во все стороны.

Услышав, девушка хлопает глазами и принимается за лечение. Окровавленная рука подсвечивается белым сиянием. Еще полчаса и ей можно было бы посмертно давать премию Дарвина. Целитель умер от потери крови. Такого даже специально не придумаешь.

Тут меня озаряет.

Здорово быть телепатом. Не надо жаловаться на плохую память.

— Камила! — кричу, выглянув из-за колонны. Девушка поднимает голову. Сейчас ее заплаканная моська очень сильно напоминает мордашку большеглазого лемура. — Лечи себя! Постоянно! Не прекращай! Даже если ран нет! Поняла?!

Помешкав, она кивает. Руки девушки снова вспыхивают ярким светом. Я же, выдохнув, сажусь на пол спиной к колонне. Напрягаю память, и перед внутренним взглядом всплывают десятки ментальных узлов. В правильной очередности наполняю их энергией.

Раз и я уже на втором уровне психического измерения. Астрал. Пространство вокруг заполняет туман-эфир, его белесые щупальца мягко касается моей кожи.

Вскакиваю и ору:

— Эй, твари! Эй, гребаные кракозябры! — расплескиваю вокруг пси-волны для приманки. — Херамборы тупые! Вот он я! Идите и сожрите!

Порождения астрала не заставляют себя ждать. Рыча, хихикая, пердя и сморкаясь, уродцы выползают отовсюду. Кто только не приперся. Тут и летающие скаты, и огромные пауки, и даже голые бабы с отвислыми грудями и акульими челюстями вместо человеческой головы. Как только хренотвари появляются в поле моего зрения, я обрушиваю на них всю психическую мощь. Яркие вспышки фейерверков отсвечивают в тумане. Бью и бью. Зарницы молний привлекают новых монстров. Никого не обижаю. Гостям достаются новые залпы.

— Сил у меня полно, чудики!- усмехаюсь. — Ко мне, твари!

Что я вообще чудю, спросите вы? Там девчонка мучается, не время зачищать астральную фауну, скажите вы?

Просто вспомнил прочитанную историю. Событие местной Крымской войны. При штурме Севастополя два мощных телепата сражались друг с другом в астрале. Возник бешеный психический шторм. В это время целители, лечившие бойцов с обеих сторон, попадали в обмороки. Просто не с чего. Раз и вырубились. Потом уже исследовали этот феномен и выяснили прикол. Дело в том, что целители черпают энергию из внешнего мира и очень восприимчивы к ее колебаниям. В свою очередь магическая энергия — это результат взаимодействия других видов энергии: электромагнитной, химической, тепловой и психической.

Теперь поняли фишку? Я сейчас взбалтываю психический фон, и катаклизм в астрале отражается на физическом мире. Ну, по крайней мер, так следуют из прочитанных исследований.

Фу-ух, наверно, достаточно. На прощание сжигаю еще парочку хихикающих скатов. Ариведерчи, чучела! Нырок обратно кафе. Туман испаряется, вокруг снова зал как после бомбежки. Так и что тут у нас?

Смерчи утихли, воздушные клинки закончились, свиста ветра не слышно. Выглядываю из-за колонны.

Камила стоит шатаясь, глаза ее покрываются дымчатой пленкой. Когда она успела вскочить? Ну хоть рука залечена. Неожиданно стройные ноги подкашиваются, девушка падает. Я едва успеваю подхватить ее за талию и спину. Аккуратно кладу на пол.

— Даня, — шепчет она, слабо сжимая мою руку.

— Тише-тише, — глажу барышню по волосам. Черные пряди как шелк: мягкие и нежные. — Ты молодец. Хорошо справилась. Теперь отдохни, полежи.

Девушка прикрывает глаза. Дыхание глубокое. Проверяю пульс — чуть замедленный. Значит, задремала.

Порыскав между обломками, нахожу телефон девушки. Не думая, нажимаю кнопку быстрого набора.

— Ваше благородие? — гремит в трубке бравый солдатский голос.

— Это одноклассник Камилы. Она только что пробудилась второй раз, сейчас лежит в отключке. Кафе «Кокетка» в центре. Быстрее приезжайте и забирайте свою госпожу.

— Едем, — лаконичный ответ и ни капли удивления. За это я и люблю настоящих солдат. Всё четко и по делу.

Следующие полчаса проходят сумбурно. Сначала приезжает полиция со скорой. Девушку перекладывают на носилки, и тут же прискакивают гвардейцы Енеревых. Быстро отбирают свою госпожу вместе с носилками, пшикнув на мешающихся полицаев, загружают девушку в фургон, а тут она и просыпается, резко садится и крутит растрепанной головой. Мне видно это снаружи за дверями машины.

— Даня, Даня…

— Госпожа, всё хорошо, мы отвезем вас домой.

— Нет! Сначала я хочу увидеть Даню! — ультимативно заявляет барышня. — Где он?!

Гвардейцы переглядываются, не понимая о ком речь. Брюнетка насупливает брови.

— Я. Спрашиваю. Где. Он.

Ближайшего гвардейца бросает в пот, и мне становится смешно.

— Тут я, Камил, — заглядываю в распахнутые двери. — Тебе лучше?

— Да, спасибо, — смущенно отводит девушка взгляд. — Ты спас меня. Я знаю точно. Ты сделал что-то, и это помогло мне успокоиться… — сбивчиво говорит она. — В общем, отец узнает. О Фиткиных тоже. Я должна тебе. Дождись завтра, и всё решится. Мы поможем.