ГЧ (Генератор чудес)
Шрифт:
Все остальное произошло само собой. Постепенно стали набухать огнем лампы, спрятанные за решетками экранов; загудели, как ульи, трансформаторы, зашелестела вода; внизу, в провале, над самой лентой конвейера зажужжал пропеллер вентилятора.
Николай, засунув руки в карманы, следил за стрелками приборов, на которых красными черточками были указаны заранее определенные режимы работы генератора. Стрелки одновременно подошли к заданным пределам.
В тот же момент, тихо журча роликами, двинулся конвейер. Дверца, закрывшая входное отверстие в стене, отскочила вверх и из-за нее быстро
Белое облачко пара, срываемое воздушным потоком вверх, в раструб вытяжной трубы, заструилось над угловатым срезом и двинулось, расширяясь и сгущаясь, охватывая все новые участки бревна, входящего в электрическое поле. В конце провала пар иссяк, и толстый комель дерева снова лег на услужливо шмыгнувшие под него звенья конвейера.
Люди молча следили за всеми этими движениями. Николай, с виду спокойный, испытывал страшное напряжение.
Он настолько хорошо представлял себе, чувствовал работу своей машины, что в этот решительный момент как бы перевоплотился в нее: в нем самом что-то напрягалось, сжималось, стараясь помочь генератору справиться с задачей — пронизать, опутать силовыми линиями проходящую древесную массу.
Анна, Федор, комсомольцы, волнуясь, следили то за бревном, то за выражением лица Тунгусова, стараясь по нему узнать, все ли идет так, как нужно.
Наконец Николай оторвал глаза от удаляющегося ствола и, встретив напряженные вопросительные взгляды, улыбнулся. Это был ответ, которого все ждали.
Федор не выдержал. Он сорвался с места, обежал кругом через мостик, вскочил на площадку пульта и схватил Николая в объятия. Дружное «ура» оглушило их. И когда Анна, наконец, добралась сквозь строй наседавших на Николая комсомольцев, чтобы пожать ему руку, она ясно почувствовала, что одного только рукопожатия слишком мало, чтобы выразить охвативший ее порыв…
Итак, высокочастотная сушилка была создана и уже действовала! Сырые, едва окоренные бревна до восьми метров длиной, доски и брусья, куски и пачки отобранной «резонансной» древесины спокойно проплывали сквозь рабочее пространство генератора и выходили из цеха высушенными до нужной степени.
Процесс, который требовал обычно многих суток, теперь совершался на глазах у людей в течение нескольких минут.
Перед коллективом фабрики, так недавно сидевшим в безысходном тупике, теперь открывался небывалый производственный простор.
Вот отчего в эти дни лица всех участников этой оригинальной стройки сияли такой задорной и гордой радостью. Победителем чувствовал себя каждый. В самом деле, кому принадлежала победа? Ну, Тунгусов решил научно-техническую проблему. Но ведь это Решетков выкопал Тунгусова и придумал начать дело на их фабрике и «шевелил» потом администрацию. Ничего, конечно, не вышло бы, если бы Храпов и Вольский не начали действовать энергично и не созвали того знаменитого совещания с Витковским, где Анна Ридан предложила обратиться прямо к наркому.
Победа была общая, коллективная.
Анна понимала ее крупный общественный смысл. Победа должна рождать другие победы. Открытие нового цеха должно быть торжественным праздником. Пусть будет много гостей, представителей других предприятий, научных кругов, печати. Пусть знают все, как надо побеждать, пусть посмотрят, что они сделали!
Торжественный пуск нового сушильного цеха состоялся за неделю до срока, обещанного Тунгусовым наркому.
Сотни три гостей, не считая своих, собрались в театральном зале клуба. Директор открыл заседание, Вольский выступил с докладом о научно-техническом и промышленном значении тунгусовского генератора.
Тунгусов с частью своей бригады был в цехе, готовясь к демонстрации. Во время доклада Вольского прибыл нарком в сопровождении Витковского и еще нескольких товарищей из наркомата. Анна встретила их и привела прямо в цех.
Здесь произошла третья встреча Тунгусова с наркомом.
Войдя в ярко освещенный цех, нарком остановился в изумлении и красноречиво развел руками. Он ожидал увидеть здесь обычную опытную установку заводского изобретателя, скромную и кустарную, интересную по своей сути, но требующую еще соответствующего оформления для массового производства.
А тут перед ним сверкало изящной композицией частей, блеском отделки большое, совершенное произведение инженерного искусства. В нем ясно ощущалась гармония между производственным смыслом машины, где основную работу совершала сама энергия непосредственно и незримо, без грубых механических усилий, натужных звуков и что-то сокрушающих инструментов, и — внешними формами ее компактного тела с его пульсирующей энергией, гибкими движениями конвейера и нежным журчанием водяных струй.
С минуту нарком стоял молча, слегка прищурив глаза, откровенно любуясь невиданной машиной.
Он знал уже — ему рассказал по телефону Храпов — о том, что все расчеты инженера целиком оправдались, знал производственные показатели работы машины, автоматику — теперь он видел ее!
Все замолкли. Недвижимый Тунгусов у дальнего конца конвейера следил за выражением лица наркома. Наконец, взгляды их встретились.
Стремительно и одновременно они направились навстречу друг другу. Сжав руку инженера, нарком привлек его к себе и крепко поцеловал.
— Я был уверен, что так будет, — сказал он. — Спасибо, товарищ Тунгусов!
— Нет, это вам спасибо! Если бы не вы, товарищ нарком, нам не удалось бы ничего сделать. Половина успеха принадлежит вам, а половина — всем нам…
Разговор прервался, гости знакомились с Тунгусовым, с Решетковым, он представил им свою бригаду, смущенную оказанным ей вниманием.
Немного спустя появились профессор Ридан с Наташей Девушка незаметно проскользнула в цех за профессором, но её тотчас же заметил Федор. Анна познакомила их, и с этого момента внимание главы бригады странным образом стало двоиться, распределяясь поровну между Наташей и всеми остальными людьми и событиями.